Артур Хейли - Отель
А может быть, подумала Кристина, это идет от стремления заглушить щемящее чувство одиночества, охватившее ее, когда она узнала, что их свидание с Питером сегодня вечером не состоится. Кстати, просто ли огорчение испытала она или более сильное чувство, когда узнала, что вместо свидания с нею Питер будет ужинать с Маршей Прейскотт?
Если быть честной, призналась Кристина, то она сегодня утром очень рассердилась; правда, она надеялась, что сумела это скрыть, хотя легкадосада все-таки прорвалась в ядовитом тоне, каким она говорила с ним Было бы большой ошибкой показать, что она имеет виды на Питера, или доставить этой мисс Марше удовольствие, дав основание думать, будто она одержала над ней, Кристиной, победу, хотя в общем-то она ведь ее одержала.
Кристина продолжала стоять у двери – никто не откликнулся. Вспомнив, что там должна быть сестра, Кристина постучала снова, уже громче. На этот раз из-за двери донесся звук отодвигаемого стула и послышались шаги.
Дверь открылась – на пороге стоял Альберт Уэллс. Он был при полном параде и выглядел вполне здоровым. На лице у него даже играл румянец, который стал еще ярче, когда он увидел Кристину.
– Я надеялся, что вы зайдете, мисс. Если бы вы не пришли, я сам отправился бы вас разыскивать.
– Я думала… – удивленно проговорила Кристина.
Старичок, очень напоминавший воробья, хмыкнул.
– Вы думали, что меня так и будут держать пришпиленным к кровати – как видите, это не удалось. Я почувствовал себя достаточно хорошо и попросил вашего гостиничного врача послать за тем специалистом из Иллинойса – доктором Аксбриджем. Вот у кого голова! Он сразу сказал: если больной чувствует себя хорошо, значит, так оно и есть. Мы отправили сестру домой, и вот я к вашим услугам. – Альберт Уэллс буквально сиял. – Ну что же вы стоите, мисс, проходите.
Кристина прежде всего обрадовалась тому, что ему не нужно больше тратить большие деньги на оплату частной медсестры. Она подозревала, что это соображение в значительной степени повлияло на настроение Альберта Уэллса.
Она прошла вслед за ним в комнату, и он спросил:
– Это вы стучали немного раньше?
Она ответила утвердительно.
– У меня мелькнула мысль, что кто-то стучит. Но я, видно, был слишком увлечен вот этим. – И он показал на столик у окна. На нем была разложена большая сложная игра-головоломка, уже составленная на две трети. – Или, может, я подумал, что это Бейли, – добавил Уэллс.
– А кто это Бейли? – полюбопытствовала Кристина.
В глазах старичка загорелись огоньки.
– Если вы немножко здесь побудете, то увидите его. Во всяком случае, если не его, то Барнума.
Ничего не понимая, Кристина пожала плечами. И подойдя к окну, склонилась над головоломкой, чтобы внимательнее ее рассмотреть. Из уложенных кусочков уже складывались очертания Нового Орлеана. Город был изображен сверху, в наступающих сумерках; по нему змеилась, сверкая в лучах заходящего солнца, широкая лента реки.
– Когда-то очень давно и я играла в эту игру, – сказала Кристина. – Мне помогал отец.
– Наверняка найдутся такие, кто сочтет это не совсем подходящим времяпрепровождением для взрослого человека, – заметил подошедший к ней Альберт Уэллс. – Однако я обычно сажусь за эту игру, когда возникает желание кое-что обдумать. И случается, что одновременно находишь и ключевой кусочек и ответ на свою проблему.
– Ключевой кусочек? Я никогда о таком не слышала.
– Это мое собственное изобретение, мисс. Могу поклясться, что существует ключ к любой проблеме, точно так же как есть главный кусочек и в этой игре. Иногда кажется, что ты его нашел, а на поверку выходит – ошибся. Но если действительно нашел, то сразу все проясняется и начинаешь понимать, как складывается вся картина.
Внезапно раздался резкий, властный стук в дверь. Губы Альберта Уэллса беззвучно произнесли:
– Бейли!
Когда дверь открылась, Кристина, к своему удивлению, обнаружила за ней коридорного в форме. Через плечо у него было перекинуто несколько костюмов на вешалках; в вытянутой руке он держал отутюженный синий саржевый костюм, старомодный покрой которого явно указывал на то, что принадлежал он Альберту Уэллсу. Натренированно-быстрым движением коридорный повесил костюм в шкаф и направился к выходу, возле которого его ждал старичок. Левой рукой коридорный придерживал перекинутые через плечо костюмы, правую автоматически вытянул ладонью вверх.
– Я уже благодарил тебя, – сказал Альберт Уэллс. Глаза его искрились смехом. – Сегодня утром, когда ты приходил за костюмом.
– Это был не я, мне вы ничего не давали, сэр. – Коридорный решительно потряс головой.
– Не тебе, но твоему другу. А это то же самое.
Коридорный не сдавался:
– Мне об этом ничего неизвестно.
– Ты хочешь сказать, что он не делится с тобой?
Протянутая рука опустилась.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Да что ты! – Альберт Уэллс широко улыбнулся. – Ты же – Бейли. А я дал на чай Барнуму.
Тут коридорный увидел Кристину. И во взгляде его отразилась растерянность, как только он ее узнал. Он жалко осклабился.
– Совершенно верно, сэр, – сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.
– Объясните же, что все это значит?
Старичок хмыкнул.
– Вы работаете в отеле и не знаете, что такое Барнум и Бейли?
Кристина отрицательно покачала головой.
– Это же простейшая штука, мисс. Коридорные в гостиницах работают попарно, и берет у вас костюм один, а приносит – другой. Они это специально устраивают, чтоб два раза получить чаевые. Потом складывают выручку и делят поровну.
– Понятно, – сказала Кристина. – Но мне это в голову не приходило.
– Как и многим другим. Вот потому-то им и удается сорвать двойной куш за одну и ту же услугу. – Альберт Уэллс задумчиво потер свой носик-клювик. – Для меня это стало вроде игры: считать гостиницы, где вытворяют подобные трюки.
– А как же вы их раскрыли? – смеясь спросила Кристина.
– Признался один такой – после того, как я намекнул, что вижу его насквозь. Он мне еще не то рассказал. Вы, конечно, знаете, что есть отели, где внутренняя телефонная связь идет напрямую, без коммутатора. И вот Барнум или Бейли – словом тот, что на дежурстве, – звонит в номер, куда он должен что-то отнести. Если никто к телефону не подходит, он ждет какое-то время и звонит снова. Если же в номере подняли трубку – а это значит, что-там кто-то есть, – он на своем конце тут же вешает трубку. И через несколько минут является с вашим костюмом и получает вторые чаевые.
– А вы не любите давать на чай, мистер Уэллс?
– Да нет, не в том дело, мисс. От чаевых не уйдешь, как от смерти, так зачем волноваться попусту? Но я хорошо отблагодарил Барнума сегодня утром – как бы заранее заплатил за развлечение, которое позволил себе с Бейли минуту назад. Только вот чего я не люблю – это когда меня за дурачка считают.
