Джонатан Франзен - Безгрешность
– Но больше этим заниматься некому, – сказала она. – Дети так и не простили ему развод, да у них и у самих все вкривь и вкось. Я – все, что у него есть.
Услышав это, Пип снова заплакала. Лейла забрала у нее бокал, явно с опозданием, и взяла ее за руку.
– Не расскажете мне, что вас огорчает?
– Просто чувствую себя совсем одинокой.
– Тяжело, когда единственный близкий человек во всем городе – твой бойфренд.
На это Пип не ответила.
– Между вами все ладно?
– Думаю, скоро мне придется вернуться в Калифорнию.
– Потому что с ним не складывается?
Пип покачала головой и нехотя рассказала, в чем дело. Ее долг по учебному кредиту так велик, что на погашение уходит большая часть крошечной зарплаты практиканта; оставаться в Денвере она могла бы, только если б не надо было платить за жилье. Долг накопился и за колледж, и за частную старшую школу в Санта-Крузе – мать все твердила ей, что о деньгах ей беспокоиться не надо. А мать, хотя с клинической точки зрения дееспособна, страдает эмоциональным расстройством и не имеет друзей. Кроме Пип, заботиться о ней некому, и это все, что Пип различала в своем будущем: опекать маму.
– Из-за этого я уже чувствую себя старухой.
– Это вы-то старуха?
– Я так виню себя за то, что уехала от нее. Что я здесь делаю, зачем? Гонюсь за какой-то несбыточной мечтой.
Как бы Лейла хотела позвать Пип к себе жить! Но хотя она жила на два дома, ни один из двух не был ее домом в полном смысле слова. Странно для образцовой феминистки.
– Прошло всего два месяца, – сказала она. – Уж конечно, вы можете отлучиться из Калифорнии и на такой срок, и на больший.
– Вы не понимаете, – сказала Пип. – Я потому и чувствую себя виноватой, что не хочу возвращаться. Мне так нравится работать у вас, учиться у вас! Но как подумаю, что больше не вернусь, прямо сердце разрывается: как она там будет одна в нашем домике, без меня, вся в тоске?
– Я очень хорошо вас понимаю, – возразила Лейла. – Вы в точности описываете каждый день моей жизни.
– Но вы хотя бы живете в одном городе. Вам не повезло, но вы нашли правильный способ, как с этим быть. Иногда я мечтаю…
– О чем?
Пип покачала головой.
– Я и так слишком долго не даю вам спать.
– А не наоборот?
– Иногда я мечтаю, чтобы у меня была такая мама, как вы.
Маленькая комнатка на цокольном этаже закружилась, и причиной тому было не только выпитое Лейлой вино.
– Вы знаете, – бодро сказала она, похлопывая Пип по руке и поднимаясь, – я бы тоже не отказалась от дочери вроде вас, так что вот.
– Спасибо за ужин и вино.
– Была рада.
– Завтра мы обе будем жалеть.
– Нам грозит похмелье, только и всего. Но жалеть, надеюсь, не будем.
За свой фальшивый негромкий смешок Лейла, поднимаясь с цокольного этажа, наказала себя ударом по лбу тыльной стороной руки. Наверху храпел на диване Чарльз, студенческие работы валялись на полу, от виски мало что осталось. Она разбудила его поцелуем в лоб.
– Готов укладываться в постель?
– Готов пописать.
Чтобы перебраться в инвалидное кресло, помощь ему вообще-то не требовалась, но он любил, когда она ему помогала. В некоем очень узком, но глубоком смысле он был ей ближе, чем мог стать кто-либо другой. У них не было друг от друга секретов. За прошедшие годы Чарльз, писатель, разгадал и торжествующе сформулировал вслух практически все, что она чувствовала к Тому и по поводу Тома. По-прежнему уклоняясь от того, чтобы назвать его имя, она оберегала тем самым его личную жизнь, а не свою. Маленькая игра, в которую Чарльз охотно играл.
В той части дома, где располагалась его спальня, слегка, но неистребимо пахло средствами для ухода за кожей и кишечными газами. В ванной Лейла стояла возле унитаза с перилами и смотрела, как моча здоровой струей бьет из пениса Чарльза. То, что он отправлял свои телесные функции у нее на глазах, было во благо им обоим. Так они оба что-то делали друг для друга. Даже когда она массировала его член, доводя до эякуляции, это было не только ради него. Он был тем ребенком, какой ей достался.
– Когда я услышал твою машину, я подумал: “В четверг? Какой милый сюрприз!”
– Спасибо, что разрешил ей переночевать.
– Потом я подумал: “Неприятности на другом домашнем фронте?”
– Тебе и правда пора было отлить.
– Сохранившаяся у меня способность контролировать мочеиспускание указывает на существование некоего божества, о котором иные свидетельства крайне скудны.
– Я немножко свихнулась на этой девице.
Он поднял бровь.
– Уж не думаешь ли ты сменить ориентацию?
– Боже мой, нет. Она как потерявшийся щенок, который ко мне прибился.
– Можешь держать ее тут в подвале, только приучи терпеть до прогулки.
– Куда Роузи положила чистую пижаму?
– Вот, прямо перед тобой.
– И правда. Прямо передо мной.
Утром, слегка маясь похмельем, она явилась к Тому в кабинет и сказала ему, что нужно взять Пип на полную ставку исследователя и платить достаточно, чтобы девушка могла на это жить. Том напомнил ей, что срок практики у Пип еще не закончился, но Лейла настаивала: “Она молодец, она стоит этих денег, и они ей нужны прямо сейчас”. Том, пожав плечами, согласился. Не давая ему времени передумать, она отправилась к Пип и сообщила ей хорошую новость.
– Это здорово, – тихо промолвила Пип.
На секунду Лейла задалась вопросом: не из эгоистических ли и даже не из болезненных ли побуждений она удерживает Пип в Денвере? Но ведь девушка сама сказала, что не хочет уезжать.
– А теперь поищем вам жилье, – бодро предложила Лейла. – Для начала поспрашиваем у сотрудников.
Пип кивнула, но как-то без энтузиазма.
Встреча с Эрлом Уокером за пропановым складом на окраине Амарилло не продлилась и пятнадцати минут. Уокер сидел в своей машине, говорил через открытое окно, двигатель не выключал. Он признал, что получил при расторжении контракта четверть миллиона после того как намекнул заводскому начальству, что всем будет хорошо, если будет хорошо ему. Он признал, кроме того, что уволили его не без причины, а причина в том, что он один раз на работе напился. Всего один раз, но прикрыл его Коуди Флайнер, а потом Флайнер, шантажист и мелкий засранец, заставил его расплатиться за услугу: подписать пропуск, чтобы Флайнер смог вывезти с завода учебную B61 и произвести впечатление на свою девицу. Гордиться, конечно, нечем, но никаких бед, настаивал Уокер, он не наделал. Эту учебную боеголовку привезли по ошибке из Альбукерке, с авиабазы Кертленда, и на заводе к тому моменту уже побывали проверяющие от военно-воздушных сил, обследовали ее, полная машина их приезжала, но грузовик с базы, чтобы ее забрать, еще не прислали. Если бы Флайнеру хватило ума не похваляться этой штуковиной перед приятелями и не размещать фотки в интернете, обошлось бы без последствий.
