Рене-Виктор Пий - Обличитель
Селис и Ле Рантек не без труда выполнили эту операцию, и Ле Рантек пополз, таща за собой веревку, конец которой Селис обвязал вокруг пояса Фурнье. Первая часть нашей группы достигла наконец расширившейся части прохода, где уже можно было выпрямиться во весь рост, и принялась вытаскивать тело Фурнье. Двигавшийся сзади Селис работал вовсю: то освобождал застрявшую в грязи ногу Фурнье, то подвернувшуюся руку. Никто больше не разговаривал. Эта возня с телом Фурнье заняла добрых полчаса. Когда его наконец вытащили, Востер взял Фурнье под мышки, подтянул и перевернул, так как несчастного тащили лицом вниз. Его было невозможно узнать. Последняя часть группы присоединилась к тем, что выбрались первыми. Кинг Востер наклонился над неподвижным телом руководителя секции новых машин «Россериз и Митчелл-Франс». Носовым платком он обтер ему лицо, протер глаза и забитый грязью рот. Потом выпрямился и сказал:
— Он умер.
— Вы уверены, Востер? — спросил Ронсон. — Ведь вы не врач.
— Осмотрите его сами, — предложил американский детектив.
Но Сен-Раме, который тоже наклонился над телом, подтвердил заключение детектива.
— Не надо быть врачом, чтобы в этом убедиться, — сказал он, — Фурнье умер.
Человек десять разом повернулись к Ле Рантеку. Он инстинктивно почувствовал устремленные на него из мрака взгляды. Мертвая тишина, казалось, еще более сгустила атмосферу. Тогда американский детектив снова нагнулся над телом и заявил:
— Не думаю, чтобы он умер от удара сапогом, его нос и рот забиты грязью, должно быть, вы его оглушили, а потом он умер от удушья.
— Ле Рантек не единственный виновник этой смерти, — сказал храбрый, но слабохарактерный Шавеньяк, — мы все виноваты.
— Да, мы все, — подтвердил Макгэнтер, — но тут речь идет о несчастном случае. Этот Фурнье был женат? У него были дети?
— Фурнье, — замогильным голосом начал давать пояснения Сен-Раме, — был женат, у него двое детей, с большой разницей в возрасте — мальчик четырнадцати лет и девочка шести лет; он один из старейших сотрудников нашей администрации и всегда был честным и добросовестным работником; среднее образование он получил в лицее Монпелье, затем год изучал политические и экономические науки в Тулузе, потом переехал в Париж. Получив диплом, стал сразу работать в Соединенных Штатах, что можно считать исключительным случаем для француза. Он поступил в фирму «Либниз, Рэстон и Ко» в качестве доверенного лица при дирекции по европейским делам. В это же время он записался на курс профессора Брискона в Массачусетском институте. Он не был специалистом по изысканию рынков, но, несмотря на это, руководил у нас отделом новых машин, так как не имел себе равных в составлении бюджета для рекламы и сбыта. Бриньон и Фурнье прекрасно дополняли друг друга. В заключение, господин президент, могу вам сказать, что у человека, лежащего в грязи у ваших ног, немало заслуг перед вашей компанией. Без сомнения, ни один из моих сотрудников не содействовал больше, чем Фурнье, процветанию французской фирмы.
— Это верно, cash-flow нашего французского филиала всегда вызывал зависть в Европе, Японии и даже у нас, в Соединенных Штатах. Востер, вы можете перенести этого бедного Фурнье на плечах?.. Где мы сейчас находимся? Куда девался Аберо?
— Я здесь, мсье, позади вас.
— Ага, мы далеко от склепа на кладбище?
— Нет, господин президент, не очень далеко, но придется еще выйти к горке и спуститься в колодец, после чего наш коридор переходит в широкую подземную галерею и почти прямиком ведет к склепу.
— А где же эта горка?
— По плану она должна быть примерно в сотне метров впереди.
— Тогда — вперед! — скомандовал Макгэнтер.
И вся группа снова двинулась вперед, цепочкой, друг за другом. Возглавлял ее Востер, тащивший на спине тело Фурнье, последним же шел Ронсон, присматривая за идущими впереди. Находясь примерно в середине этой длинной процессии, я пытался собраться с мыслями. С удивлением я отмечал, что люди в конце концов привыкают к любой ситуации и расплачиваются за это лишь позже, когда у них сдают нервы и их терзают воспоминания. Но в эти минуты я плелся шаг за шагом вперед и меня меньше всего занимало, какое мы сейчас представляем собой зрелище. Будь я менее подавлен, я бы наверняка задрожал при виде этих господ, которые шлепали по грязи друг за другом в погоне за каким-то едва ли не мифическим провокатором, чьи поступки, во всяком случае, не должны были вызывать таких страшных событий. Я различал далеко впереди массивную фигуру Кинга Востера, взвалившего на спину тело моего коллеги. Свет фонарей усиливал нереальность этой сцены. В самом деле, быть может, все это только сон, кошмар? К тому же я очень устал. Физически и морально. Я бессознательно откладывал на будущее анализ этой немыслимой ситуации и выводы, которые следовало из нее сделать! Я отгонял мысль о том, какие неприятности она нам сулит. Ведь теперь у нас был мертвец. Было ли это убийство или, как не без задней мысли заявил Макгэнтер, только несчастный случай? Об этом скажет свое слово суд — гражданский, а не суд предприятия. Что же до суда божьего, я не смел о нем и думать. У меня было ощущение, что в какой-то мере он уже свершается. По мере того как мы продвигались вперед, смысл этой экспедиции становился все менее ясным, зато все яснее становилась ее абсурдность. В нас уже не осталось ничего от завоевателей, мстителей, преследователей, какими нас представляли Макгэнтер, Ронсон и Аберо, — мы превратились в жалких упрямых маньяков, неспособных понять смехотворность, мерзость и бессмысленность нашей затеи. Мы шли молча, смущенные и обозленные, без единой мысли в голове, и от страха у каждого сосало под ложечкой. Мы вышли к подножию знаменитой горки. На самом деле это оказался небольшой холмик, на вершине которого действительно угадывалось какое-то отверстие. Мы все были сыты по горло этими переходами и подземельями и потому вздохнули с облегчением, увидев, что наконец-то пришли. Кинг Востер опустил на землю тело Фурнье, и тут мы смогли окружить его, чтобы воздать покойному нечто вроде странной почести, направляя по очереди свет фонарей на его жалкое, вымазанное грязью лицо. Кто мог предсказать Фурнье, когда он был блестящим учеником в лицее Монпелье, а затем в Тулузе, что он кончит жизнь в подземелье на глубине 30 метров под залом с электронно-вычислительными машинами, обслуживающими французский филиал самой могущественной в мире транснациональной компании? Кто сочинил этот безумный сценарий? Порталь, Иритьери, Шавеньяк, Террен, Бриньон и я — все опустились на колени возле тела. Остальные стояли поодаль, смущенные. А может, гордость не позволила им прочитать молитву, неважно какую? Однако они все же постарались соблюсти приличия. Выстроившись позади нас, они стояли с сосредоточенными лицами. Только французский детектив присоединился к нам. Порталь, верующий католик, прочитал «Отче наш». Едва он кончил, как Ронсон закричал:
— Смотрите туда, видите, он карабкается на холм, это он, скорее ловите его!
Мы увидели тень, быстро взбиравшуюся вверх, и направили на нее свет фонариков. Аберо, Ронсон и оба детектива бросились вперед, остальные последовали за ними.
Беглец удалялся, и мы на минуту потеряли его из виду.
— Не поднимайтесь, не поднимайтесь, — крикнул нам Кинг Востер, — оставайтесь внизу и обходите холм. Мы его окружим.
— Надо помешать ему спуститься в колодец, — предупредил Аберо. — Это единственный выход, ведущий в склеп.
Мы прекратили подъем и двинулись вокруг холма.
— Вот он! — закричал Востер. — Он не успел обвязаться веревкой, чтобы спуститься в колодец, и вынужден повернуть назад, внимание: он идет к нам!
— Я держу его! — закричал Террен. — Я его держу!
— Пусти, идиот, это я! — крикнул Мастерфайс.
— Значит, это вы бежали?
— Я? Ну да, я бежал вон за тем человеком!
— Террен, ты спятил! — закричал Бриньон. — Вот он, беги скорей сюда!
Мы налетали друг на друга, пытаясь поймать беглеца, который хоть и был совсем недалеко, но ловко использовал неровности холма, чтобы скрыться. Свет фонарей был слишком тусклым. Задыхаясь, мы прислушивались к малейшему шуму. Я подумал, что, если у беглеца хватит хитрости и смелости смешаться с нашей группой, его невозможно будет изловить — так сильна была наша подозрительность и так трудно было что-либо разглядеть.
Стоя на вершине холма, Ронсон спросил:
— Вы обнаружили его?
— Да, — ответил Макгэнтер, — он скрылся в темноте в нескольких метрах от нас.
— Нам не надо ловить его, чтобы опознать, — сказал Ронсон, — оставайтесь все на местах; Ральф, устройте перекличку. Я стою здесь вместе с Востером, Аберо и французским сыщиком, пусть те, кто стоит рядом с вами, откликнутся и таким образом снимут с себя подозрение, а тот, кого не окажется на месте, и есть нужный нам человек.
