Джоди Пиколт - Хрупкая душа
— Чем вы раньше занимались? — спросила я.
— О, я была сестрой милосердия.
День только начинался.
Шон
Когда Шарлотта наконец вернулась с отбора присяжных, ты преспокойно утирала мне нос в «Скрэббл».
— Как всё прошло? — спросил я, но на самом деле достаточно было на нее взглянуть: выглядела она так, будто ее переехал грузовик.
— Все на меня глазели, — сказала она. — Как будто нйчего подобного в жизни не видели.
Я кивнул, не зная, что сказать. А чего она ожидала?
— Где Амелия?
— Наверху. Роднится со своим «Айподом».
— Мам, хочешь поиграть? — спросила ты. — Можешь присоединиться к нам. Ничего страшного, что ты пропустила начало.
За восемь часов, проведенные с тобой сегодня, я так и не посмел затронуть тему развода. Сначала мы поехали в зоомагазин и вынуждены были наблюдать, как змея пожирает дохлую мышь; потом сходили в кино — показывали диснеевский фильм; потом накупили продуктов — в частности, спагетти быстрого приготовления, которые твоя мама называла Повар Глутамат-Натрий. Отличный, в общем-то, выдался денек. И я не хотел гасить огонек в твоих глазах. Может быть, Шарлотта это понимала и потому велела сообщить новости именно мне. А может, по этой же самой причине она сейчас грустно посмотрела на меня и вздохнула:
— Ты что, шутишь? Шон, прошло уже три недели.
— Да всё не подворачивался удачный момент…
Ты полезла в мешочек с буквами.
— Остались только слова из двух букв, — сказала ты. — Папа хотел написать «Оз», но это же страна, а страны писать нельзя.
— Удачный момент никогда не подвернется. Солнышко, — сказала она уже тебе, — я страшно устала. Давай как-нибудь в другой раз? — И ушла в кухню.
— Сейчас вернусь, — сказал я и последовал за ней. — Я понимаю, что не имею права просить об этом, но… Я бы хотел, чтобы ты присутствовала, когда я ей скажу. Мне кажется, это важно.
— Шон, у меня был очень трудный день,
— А я сейчас сделаю его еще труднее. Понимаю. Ну пожалуйста…
Не сказав больше ни слова, она вернулась в гостиную и села за стол. Ты пришла в восторг.
— Так что, хочешь все же сыграть?
— Уиллоу, у нас с мамой есть для тебя новости.
— Ты снова будешь жить с нами? Я так и знала! В школе мне Сафайр рассказала, что ее папа однажды ушел от них и влюбился в грязную шлюху. И теперь ее родители живут отдельно. Но я ответила ей, что ты такого не сделаешь.
— Я же тебе говорила, — сказала Шарлотта мне.
— Уиллс, мы с твоей мамой… разводимся.
Она посмотрела по очереди на нас обоих.
— Из-за меня?
— Нет! — выпалили мы с Шарлоттой в унисон.
— Мы оба любим и тебя, и Амелию, — сказал я. — Но мы с мамой больше не можем быть мужем и женой.
Шарлотта отошла к окну и повернулась ко мне спиной.
— Ты по-прежнему будешь видеть нас обоих. И жить с нами обоими. Мы постараемся, чтобы ты перенесла это легко, чтобы ничего особенно не изменилось…
Черты твоего личика становились всё строже, пока кожу не залил сердитый румянец.
— Моя золотая рыбка, — сказала ты. — Она не может жить на два дома.
На прошлое Рождество мы подарили тебе бойцовую рыбку — самого дешевого домашнего питомца, которого только нашли. К всеобщему удивлению, она не умерла через неделю.
— Мы заведем тебе вторую, — предложил я.
— Мне не нужны две золотые рыбки!
— Уиллоу…
— Ненавижу вас! — крикнула ты и зарыдала. — Ненавижу вас обоих!
Ты выскочила из кресла, как пробка из бутылки, и побежала куда быстрее, чем я от тебя ожидал.
— Уиллоу! — завопила Шарлотта. — Будь…
Осторожна.
Твой крик я услышал, еще не добежав до двери. Торопясь скрыться от меня и от дурных известий, которые я принес, ты потеряла бдительность — и теперь, поскользнувшись, лежала на пороге. Левое бедро торчало под углом девяносто градусов, прорывая окровавленную кожу. Белки глаз наполнились жуткой голубизной.
— Мама… — только и выдавила из себя ты, прежде чем твои глаза ввалились в глазницы.
— Уиллоу! — закричала Шарлотта, падая на колени возле тебя. — Вызови «скорую»! — приказала она и, склонившись к тебе, что-то зашептала.
На долю секунды, глядя на вас, я и впрямь поверил, что она воспитает тебя лучше.
Мой вам совет: если есть возможность выбора, никогда не ломайте кости в пятницу вечером. А главное, не ломайте бедренную кость накануне ежегодной конвенции американских хирургов-ортопедов. Оставив Амелию одну, Шарлотта поехала с тобой на «скорой», а я — следом за вами в грузовике. Хотя большинство твоих сложных переломов лечили ортопеды в Омахе, этот был слишком серьезным, чтобы просто зафиксировать кость и ждать перелета. Прибыв в местную больницу, мы узнали, что нами займется стажер.
— Стажер? — переспросила Шарлотта. — Послушайте, мне не хочется никого обижать, но я не позволю какому-то стажеру лечить моей дочери сломанное бедро.
— У меня есть опыт подобных операций, миссис О’Киф, — заверил нас врач.
— Но вы не оперировали девочек с ОП, — возразила Шарлотта. — Вы не оперировали Уиллоу.
Он хотел поставить тебе стержень Фассье-Дюваля — такой, что будет растягиваться по мере твоего роста; последнее слово в ортопедии. Его вдевали в эпифиз (что бы это ни значило), благодаря чему он, в отличие от устаревших моделей, не может сдвинуться с места. А главное, тебе не придется носить кокситную повязку, которую раньше надевали всем больным после операций на бедрах. Вместо этого тебе наложат функциональную шину, длинный лонгет на ногу, всего на три недели. Да, не самая удобная штука, особенно летом, но далеко не такая изнурительная, как кокситная повязка.
Пока они пререкались, я непрерывно гладил тебя по голове. Ты уже пришла в себя, но почему-то ничего не говорила — лишь молча смотрела прямо перед собой. Мне стало очень страшно, но Шарлотта сказала, что после серьезных переломов такое случается. Это было как-то связано с тем, что все эндорфины шли на самовосстановление организма. И тем не менее ты начала дрожать, как будто впала в шоковое состояние. Больничное одеяло не помогло, и мне пришлось накрыть тебя своей курткой.
Шарлотта всё спорила и торговалась. Когда она обронила несколько громких имен, этот парень наконец согласился позвонить лечащему врачу в Сан-Диего, где проходила злосчастная конвенция. Я следил за их перепалкой, как за ходом блестяще поставленной батальной сцены: атака, отступление, последний рывок перед новой битвой. И тогда я понял, что в этом твоя мать весьма и весьма поднаторела.
Стажер вернулся через несколько минут.
— Доктор Йегер может сесть на ночной рейс и прилететь сюда завтра утром. В этом случае операция начнется в десять часов. Мы не можем предложить ничего иного.
— Она не продержится целую ночь!
— Мы можем вколоть ей морфий.
Тебя поместили в педиатрическое отделение, где нарисованные на стенах воздушные шарики и цирковые звери никак не сочетались с детским плачем и лицами родителей, которые потерянно бродили по коридорам. Санитары переложили тебя с носилок на кровать — один резкий, отчаянный вопль, когда шевельнулась нога, — и Шарлотта уже отдала медсестре указания (капельница на правую сторону, потому что ты левша).
У меня разрывалось сердце, когда я видел, как ты страдаешь.
— Ты была права, — сказал я Шарлотте. — Ты хотела поставить ей стержень в ногу, а я не соглашался.
Шарлотта покачала головой.
— Нет, ты был прав. Требовалось время, чтобы мышцы и кости снова окрепли, а для этого надо было вставать и активно двигаться. Иначе это случилось бы еще раньше.
В этот момент ты захныкала и вдруг принялась чесаться, остервенело впиваясь ногтями в кожу живота и рук.
— Что такое? — встревожилась Шарлотта.
— Жуки, — сказала ты. — По мне ползают жуки.
— Детка, нет тут никаких жуков, — заверил ее я. В царапинах уже проступала кровь.
— Но чешется же…
— Давай поиграем, — предложила Шарлотта. — В «пуделя», а? — Она взяла тебя за запястье и прижала твою руку к боку. — Выберешь слово?
Она пыталась тебя отвлечь, и это сработало. Ты кивнула.
— Можешь «пуделить» под водой? — спросила Шарлотта. Ты мотнула головой. — А когда спишь, можешь «пуделить»?
— Нет, — ответила ты.
Она кивнула в мою сторону.
— А с другом «пуделить» можешь?
Ты почти что смогла улыбнуться.
— Конечно, нет, — сказала ты.
Веки твои медленно опускались.
— Слава богу, — сказал я, — может, она теперь проспит до утра.
Но я словно сглазил: ты тут же рванулась, одной колоссальной судорогой, и упала с кровати. Зафиксированная было нога тут же сместилась. Ты истошно закричала.
Мы кое-как тебя успокоили, но тут повторилось то же самое: едва тебя начинало клонить в сон, ты тут же вздрагивала всем телом, как будто падала с обрыва. Шарлотта вызвала медсестру.
