Раздолбай - Лим Юлия

– Но как же Лисов…

– Что – Лисов? Ему никакие психологи не нужны, он сам прекрасно справляется. Просто не хочет взрослеть, вот и хулиганит.

– А друзья того мальчика, что прыгнул?..

– Светлана, если вы что-то придумали, предлагайте. – Михаил Сергеевич складывает руки и поворачивается к ней. – Понимаете, инициатива есть у каждого, даже у наших учеников, а вот исполнять эту инициативу потом почему-то никто не хочет.

– Вы что, новенькую отчитываете? – В учительскую заходит Людмила Михайловна и поводит бровью, глядя на завуча.

– Нет, я…

Решив, что любое действие лучше бездействия, Светлана перебивает его:

– Я хочу предложить вам интересный проект, но мне понадобится ваша поддержка. – Откашлявшись, она бегло оглядывает остальных учителей и добавляет: – Прошу всех меня выслушать.

Она встает. Коленки трясутся, сердце гулко стучит. Она всю жизнь была отличницей, но так и не научилась справляться с волнением.

– Раз в этом году в школе не будет психолога, предлагаю устраивать терапевтические классные часы. Я… несколько дней обдумывала концепцию, и мне кажется, это поможет снизить стресс у старшеклассников. И у вас тоже, – Светлана неловко указывает повернутыми кверху ладонями на собравшихся учителей.

– Что вы предлагаете? – спрашивает директор.

– Я создам для детей безопасную и доверительную атмосферу. То есть… для начала я сделаю ящик для анонимных писем. Они смогут бросать туда записки, а мы с классом и приглашенными учителями будем обсуждать их проблемы. Ученики получат необходимый им опыт, а мы будем лучше их понимать.

– Да мы и так их прекрасно понимаем, – подает голос учительница английского. – Поверьте мне, Светлана, здешним детям такое мероприятие будет неинтересно. У них у всех давно есть гаджеты, группы вроде «Подслушано» и каналы блогеров на Ютьюбе. Мы, учителя, для них не авторитеты. Разве что за редким исключением.

– А мне нравится эта идея, – высказывается учительница химии. – Трагедия вызвала ажиотаж, и осенью мы столкнемся с озабоченными родителями. Лучше разбирать проблемы детей на классном часе, чем выяснять, почему мы не приняли меры на родительском собрании, если еще какой-то ребенок…

Она обрывает себя и выразительно смотрит на Светлану. У всех будто разом закончились слова и остались только неловкие переглядывания.

– Значит, так, – начинает директор, – кто «за» инициативу, поднимите руки, – и поднимает первой.

Завуч, Светлана и учительница химии поднимают руки. Немного поколебавшись, к ним присоединяется учительница физкультуры. Трудовик и физрук переглядываются, второй пожимает плечами.

– А как же остальные учителя? – спрашивает англичанка.

– Некогда нам разводить народное голосование. Все, вопрос закрыт. Пять «за», трое воздержались. Работайте над проектом, Светлана Александровна. Посмотрим, что из этого выйдет, – легонько коснувшись ее плеча, директор уходит в кабинет.

Коллеги возвращаются к своим обязанностям.

– Знаете, Светлана, вы начинаете нравиться мне все больше. Только не перехимичьте, ладно? – учительница химии подмигивает ей с веселой улыбкой и склоняет голову над ноутбуком.

Осень

6. Рома

В ночь на первое сентября Роме не спится. Он ворочается в кровати, рассматривает потолок, думая о Егоре. Стоит закрыть глаза, как Полосков исчезает. Раз за разом: отворачивается и прыгает, прыгает, прыгает… а потом они и вовсе меняются местами, и вот уже земля все ближе, а ветер все ожесточеннее щиплет щеки. Рома распахивает глаза. Сердце колотится, пот пропитывает одежду и простыню.

После того случая в участке, когда мать просила Владислава не ставить его на учет, Рома старался не высовываться. Конечно, хулиганил иногда в школе по привычке, не молчал, когда нужно было проглотить гордость, но по дому матери помогал. Она же с ним какое-то время не разговаривала, но всегда хвалила за проявленную инициативу. На четырнадцатый день рождения Рома решился. Они сидели за новеньким ноутбуком, подарком от мамы, и разбирались с подачей документов для получения паспорта.

– Мам, я хочу сменить фамилию, – сказал Рома, листая сайт.

– И на какую же?

– На твою. И деда. Не хочу носить отцовскую. – Он скривил лицо. – Он в нашей жизни не участвует.

Мама постучала ногтем по подбородку, прищурилась.

– Почему бы и нет, – сказала она. – Это твое право и твой выбор.

Рома широко улыбнулся. Когда он получил паспорт и открыл его, в графе «Фамилия» стояло гордое: «Лисов».

Ветер колышет занавеску, в комнате светлеет, над ухом зудит комар. Рома машет рукой, отгоняя его. На настенных часах с оранжевой подсветкой шесть утра. Скрипят пружины прохудившегося дивана. Потянувшись, Лисов вертит телом и головой, разминает напряженные мышцы. Зарядка с утра всегда освежает.

Мама готовит завтрак в мультиварке. Она купила ее несколько лет назад, чтобы сын не возился с готовкой, пока она в отъезде. За ним присматривала тетя, мамина сестра, но когда Роме исполнилось четырнадцать, она вышла замуж и уехала за границу. С тех пор за Лисовым приглядывали бабули из подъезда. Он представлял, что в прошлом они были шпионками и теперь, сидя на лавке, обсуждают его на собственном шифре.

– Волнуешься? – Мама раскладывает по тарелкам молочную пшенную кашу.

– Не особо.

– В другой ситуации я бы тебя похвалила, но немножко поволноваться все же не помешает. У меня встреча с Людмилой Михайловной.

– Может, не надо? – Рома строит жалобное лицо.

– Надо-надо. Если бы я могла, я бы приставила к тебе телохранителя, как к мегазвезде. Мало ли что у людей на уме.

– Ну спасибо, – фыркает Лисов. – Я надеялся, что дойду до школы без сердечного приступа, но благодаря тебе время до него только что сократилось.

Мама открыто смеется. Рома улыбается. Ее присутствие дома – лекарство от всех недугов.

– О нет, – стонет мама. Ее смартфон вибрирует на столе, звонящий высвечивается как «Босс». – И чего ему опять в голову стрельнуло?.. – Она берет телефон и виновато склоняет голову. – Я отойду поговорить. Ты же не обижаешься?

– Нет, с чего бы. Я не могу жаловаться на то, что ты работаешь. – Лисов пожимает плечами.

– Вот и славно. Доедай.

Она уходит, оставляя в груди сына зияющую пустоту. Он уже не раз наблюдал этот сценарий: сначала звонит «Босс», потом мама просит прощения и уезжает в очередную командировку. Даже в отпуске ей никогда не дают по-настоящему расслабиться.

– Рома, я не смогу пойти с тобой в школу, – мама возвращается с поникшими плечами и обкусанной губой. – Но я позвоню Людмиле Михайловне и попрошу ее о тебе позаботиться.

– Забей. Я уже взрослый мальчик, сам как-нибудь справлюсь. – Он невесело улыбается. – Я думаю, что все уже обо мне забыли. Каждый день появляется столько новостей, что интерес людей наверняка переключился на что-то другое.

– Наверное, ты прав. Ладно, – мама поднимает руки на вдохе ладонями вверх и опускает на выдохе ладонями вниз. – Я спокойна. Все будет хорошо. Тогда позвони мне, как вернешься домой или если будут проблемы. Мы разберемся со всем вместе, хорошо?

– Хорошо. – Рома усаживает ее за стол. – Доешь, я соберу твои вещи.

Попрощавшись с мамой, Рома идет в школу. Если светофоры не подведут, то через пятнадцать минут он окажется у ворот. Ожидание стягивается в животе тугим узлом. Подозрения сняты, дело даже не открыли, потому что «нет состава преступления». Об этом писали в последних статьях, которые Лисов тайком просматривал ночью.

– Сегодня будет самый обычный день, – вслух убеждает себя Рома и переходит дорогу.

Школьники появляются то тут то там, смешиваясь разноцветным потоком из рюкзаков, одежды и цветов. Младшеклашки косятся на Лисова, округляют глаза и убегают. Что ж, он всегда пугает людей, это нормально.