Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
А потом все уехали, оставив меня.
Я грустил в пустоте одиноких дней. Смотрел в окно и вспоминал, как мы с Зоей играли в «Энцо-принеси», игру, которую выдумал я, но название ей позднее дала она.
Состояла она в том, что мячик из носков делала сама Зоя, а Дэнни или Ева ей помогали. Иногда вместо мячика использовалась какая-нибудь игрушка. Зоя бросала их, я же должен был, толкая носом, принести их ей. И тогда она снова смеялась, а я вилял хвостом, и так повторялось снова и снова. До тех пор пока однажды не случилось событие, изменившее всю мою жизнь.
Дэнни включил утром телевизор, чтобы послушать погоду, и, уходя на работу, забыл его выключить. Позвольте вам сказать: канал «Погода» показывает вовсе не погоду, он показывает мир. Затрагивает, как погода нас всех — всю мировую экономику, здоровье, счастье, дух. Детально рассказывает о самых разных природных явлениях: ураганах, циклонах, торнадо, муссонах, граде, дожде, штормах, молниях и бурях. Но в особое восхищение, похоже, его приводит слияние нескольких явлений. Очаровательное, захватывающее зрелище. Настолько, что когда Дэнни вернулся домой, я все еще сидел возле телевизора как приклеенный.
— Что это ты смотришь? — спросил он, входя в комнату, словно разговаривал с Евой или Зоей, будто для него вполне естественно обращаться ко мне с вопросами.
Однако Ева на кухне готовила обед, а Зоя находилась у себя в комнате. У телевизора сидел я один. Я повернулся к нему, затем снова перевел взгляд на экран, где показывали основное событие дня: наводнение на Восточном побережье в результате затяжных проливных дождей.
— Погоду? — усмехнулся он, взял пульт и переключил на канал автогонок «Скорость». — Вот что нужно смотреть.
К тому моменту когда я вырос, я просмотрел массу телеканалов, но только тех, что включали люди. С Дэнни мы предпочитали автогонки и фильмы, с Евой наслаждались музыкальными видеофильмами и слушали голливудские сплетни, с Зоей смотрели детские шоу. (Я попытался научиться читать во время показа «Улицы Сезам», но у меня не получилось. Я, конечно, достиг определенного уровня грамотности и различаю надписи на дверях «От себя» и «На себя», но только по форме букв. Какой звук издает та или иная буква и почему, я так и не смог понять.) Внезапно меня озарило: ведь я могу смотреть телевизор сам. Эврика! Если бы я был нарисованный мультипликатором, надо мной в тот момент сама собой зажглась бы лампочка. Увидев на экране мчащиеся автомобили, я восторженно гавкнул. Дэнни рассмеялся:
— Этот канал лучше, да?
— Да! Конечно, лучше! Я распластался в кресле, исполненный радости, как всякая лежащая на пузе собака, и помахал хвостом — оба жеста означали счастье и одобрение. И Дэнни меня понял.
— Я и не знал, что ты так любишь телевизор, — сказал он. — Если хочешь, буду оставлять его тебе включенным на весь день.
— Хочу! Разумеется, хочу!
— Правда, тебе следует ограничить себя, — предупредил он. — Я не хочу, чтобы ты торчал весь день у телевизора. Полагаюсь на твою ответственность.
На мою ответственность? Так он считает меня ответственным лицом?
К тому времени, — а мне в ту пору уже исполнилось три года, — я часто смотрел телевизор, но мое настоящее образование началось с момента, когда Дэнни начал оставлять телевизор включенным, специально для меня. Скука прошла, часы одиночества опять стали пролетать быстро. Выходные, наполненные активностью, поскольку все семейство было в сборе, сделались короткими, а ночи с воскресенья на понедельник наполнились томительно-сладостным успокоением и предвкушением недели у телевизора.
Я погрузился в самообразование, потеряв счет неделям, и даже не заметил, как наступил второй день рождения Зои. Неожиданно для себя я оказался в центре праздника, устроенного в нашей квартире для ребятишек из детского сада, который посещала Зоя, и из парка, где она гуляла. Он был шумным и веселым до сумасшествия. Все детишки хотели, чтобы я поиграл и повозился с ними на коврике. Я позволял им надевать на меня шляпы и кофты, и Зоя назвала меня своим старшим братом.
Потом детям принесли лимонный пирог, часть которого они рассыпали по полу, и пока Дэнни распаковывал подарки, я помогал Еве убирать его. Я радовался, видя, что Ева довольна нашей уборкой, так как чаще она жаловалась на оставленный кем-либо из нас беспорядок и на то, что ей приходится одной наводить порядок в квартире. Она даже похвалила меня за способность быстро удалять с пола куски и крошки, вызвала меня на состязание, и я согласился: она чистила пол пылесосом, а я — языком.
Когда дети ушли, а мы закончили уборку, Дэнни сообщил, что у него сюрприз для Зои. Он показал фотографию, на которую она едва взглянула, причем без интереса. Затем он показал фото Еве, и та вдруг заплакала, потом засмеялась, обняла Дэнни и, снова посмотрев на снимок, еще немножко поплакала. Дэнни взял у нее фотографию и показал мне. На ней был изображен дом.
— Посмотри-ка сюда, — сказал Дэнни. — Это твой новый двор. Доволен?
Полагаю, я был весьма доволен. Хотя на самом деле этот прямоугольник фотобумаги и вид дома на нем меня немного смутили. Я не понимал их причинно-следственной связи.
Вскоре все начали запихивать вещи в коробки, бегать и суетиться, хватать все, что под руку попадется, а в финале куда-то исчез мой коврик.
Дом оказался славным. Небольшой, но стильный — я видел такие по телевизору в передаче «Старый дом» в рубрике «Сделай сам» — с двумя спальнями, всего одной ванной, но зато с большой жилой площадью, расположенный поблизости от соседей, на склоне холма в центральном районе. Со столбов по краям дорожки, ведущей к входной двери, свисали разноцветные провода. Дом выглядел опрятным и ухоженным, тогда как неподалеку стояли здания с нестрижеными лужайками, облупившимися стенами и покрытыми мхом крышами.
Ева и Дэнни сразу полюбили новое жилище. Почти всю первую ночь они бегали голышом по комнатам, исключая ту, в которой спала Зоя. Возвращаясь домой с работы, Дэнни первым делом говорил: «Привет» жене и дочке, после чего выводил меня во двор и бросал мяч, а я его с радостью возвращал ему. Когда же Зоя подросла, она бегала вокруг дома и визжала от счастья, а я делал вид, что вот-вот догоню ее. Ева предупреждала: «Не бегай так быстро, а то Энцо тебя укусит». В первые годы она частенько повторяла дочке эти слова, то есть сомневалась в моем воспитании. Но однажды Дэнни резко обернулся к ней и одернул: «Энцо никогда не укусит Зою. Слышишь? Никогда!» И он был прав. Ведь я отличаюсь от остальных собак. Я обладаю силой воли, достаточной, чтобы преодолеть большинство моих животных инстинктов. Хотя по-своему Ева была права, поскольку большинство собак неспособны справиться с собой видя бегущую добычу: они преследуют ее и хватают зубами. Только ко мне это не относится.
