Морин Джонсон - Пусть идет снег
— Не, — повторил Чувак-в-фольге, — буксир — это не вариант.
Он поправил свои манжеты из фольги, чтобы подчеркнуть сказанное.
— А это помогает? — спросила я, решив наконец заговорить об очевидном.
— Чего?
— Ну, эта штука. Ее ведь бегуны носят после марафона?
— Какая штука?
— Фольга.
— Какая фольга? — спросил он.
После этих слов я решила пренебречь вежливостью и пересела подальше от Дон Кина и Чувака-в-фольге — к окну, рама которого дрожала под напором ветра и снега.
Где-то далеко Шведский Стол был в самом разгаре. Вся еда уже стояла на столе: жуткие окорока, несколько индюшек, тефтели, картошка, запеченная в сметане, рисовый пудинг, печенье, четыре вида соленой рыбы…
Другими словами, звонить Ною сейчас было не время.
Правда, он просил позвонить, когда я доеду. А дальше этого кафе я уже не доеду никуда.
Поэтому я все-таки позвонила ему, и звонок тут же был отправлен на автоответчик.
Я не решала заранее, что и каким тоном скажу, и оставила короткое и, наверное, совершенно непонятное сообщение в стиле «смешно, ха-ха». Я сказала, что застряла в незнакомом городе, у автострады, в «Вафельной», с мужчиной, одетым в фольгу. Только повесив трубку, я поняла, что он подумает, что я очень странно пошутила и к тому же совсем не вовремя его побеспокоила. Мое сообщение наверняка его только раздражит.
Я как раз собиралась перезвонить и серьезным, грустным голосом сказать, что это не шутка… но потом завыл ветер, двери открылись и зашел еще один посетитель. Судя по всему, высокий, стройный юноша, но точно сказать было нельзя. Его голова, руки и ноги были обмотаны полиэтиленовыми пакетами.
Уже двое черт знает в чем вместо одежды. Грейстаун начал меня бесить.
— На Санрайзе машину на обочину вынесло, — сказал юноша, обращаясь ко всем присутствующим. — Пришлось ее бросить.
Дон Кин понимающе кивнул.
— Буксир не нужен? — спросил Чувак-в-фольге.
— Нет, спасибо. Все равно в такую метель мне машину не найти.
Юноша снял с себя пакеты и оказался обычным худощавым парнем с темными мокрыми вьющимися волосами, одетым в чуть великоватые джинсы. Он посмотрел на барную стойку, а потом направился ко мне.
— Можно здесь сесть? — полушепотом спросил он, кивнув в сторону Чувака-в-фольге. Ему тоже явно не хотелось сидеть рядом с ним.
— Конечно, — ответила я.
— Он безобидный, — шепотом сказал парень, — но жутко разговорчивый. Я однажды полчаса с ним болтал. Ему нравятся стаканчики. О них он был готов бесконечно разговаривать.
— Он все время в фольгу одевается?
— Без нее я бы его не узнал. Кстати, меня Стюарт зовут.
— А я… Джули.
— Как ты сюда попала? — спросил он.
— Мой поезд… — сказала я, указав на окно. — Мы застряли.
— И куда же ты ехала? — спросил он.
— Во Флориду, к бабушке с дедушкой. Родители у меня в тюрьме.
Я решила попробовать сказать об этом прямо. Стюарт отреагировал так, как я почти ожидала. Он засмеялся.
— Ты одна? — спросил он.
— У меня есть парень, — сказала я.
Я не всегда такая тупая, честное слово, просто тогда думала о Ное. О своем идиотском сообщении.
Стюарт ухмыльнулся уголком рта, словно пытался удержаться от смеха. Потом побарабанил пальцами по столу и улыбнулся, как будто хотел разрядить обстановку. Нужно было воспользоваться шансом и замять разговор, но я не могла оставить все как есть. Мне нужно было придумать алиби.
— Я сказала это только потому, — начала я, заняв спринтерскую позицию, — что должна была ему позвонить. Но сигнала нет.
Да. Я украла у Джеба его историю. Но, к сожалению, не учла, что мой телефон лежал прямо передо мной, гордо демонстрируя, что связь идеальная.
Стюарт посмотрел на телефон, потом на меня, но ничего не сказал.
Я поняла, что не успокоюсь, пока не докажу ему, что я нормальная.
— То есть сигнала не было. Сейчас появился, — сказала я.
— Наверное, из-за погоды, — сочувственно произнес Стюарт.
— Наверное. Я попробую позвонить, сейчас, быстро.
— Не торопись, — сказал он.
Ну, понятно. Он подсел ко мне только потому, что хотел избежать долгого разговора о стаканчиках с Чуваком-в-фольге. Мы вовсе не были обязаны учитывать друг друга в наших расписаниях дня. Стюарт наверняка радовался тому, что я замяла этот разговор.
Он встал и снял пальто. Под ним оказалась униформа супермаркета «Таргет» и полиэтиленовые пакеты — примерно дюжина, — которые тут же вывалились из внутренних складок. Он собрал их, ничуть не смутившись. В это время мне пришел ответ от автоответчика Ноя, и я посмотрела в окно, пытаясь скрыть свою обиду. Мне вовсе не хотелось жалостливо отвечать на глазах у Стюарта, поэтому я просто сбросила звонок.
Стюарт посмотрел на меня, пожал плечами: «Ничего?» — и сел.
— Они, наверное, заняты Шведским Столом, — сказала я.
— Шведским столом?
— Ной косвенно швед, поэтому его семья устраивает в Рождество Шведский Стол, — сказала я.
Я заметила, как приподнялась его бровь, когда я сказала «косвенно». Я так часто говорю. Это любимое слово Ноя. Я у него научилась. Еще бы не забывать не говорить так на людях. Ну и, кроме того, если хочешь убедить незнакомца в том, что у тебя все дома, говорить при этом «косвенно швед» — плохая идея.
— Ну да, и кто же не любит шведских столов, — признал он.
Пришло время сменить тему.
— Тарше, — сказала я, показав на его футболку. «Таргет», но только будто бы по-французски. Несмешная шутка.
— Именно, — сказал он. — Теперь ты понимаешь, почему я рисковал жизнью, пытаясь добраться до работы. Человек, работа которого так важна, как моя, вынужден рисковать, иначе общество не сможет функционировать. Кстати, тому парню, кажется, срочно нужно позвонить.
Стюарт показал пальцем в окно, и я развернулась. У телефонной будки, окруженной тридцатью сантиметрами снега, стоял Джеб и пытался силой открыть дверь.
— Бедный Джеб, — сказала я. — Одолжу-ка ему телефон, раз связь появилась…
— Это Джеб? Ну да, ты права. Стой… Откуда ты знаешь Джеба?
— Мы вместе в поезде ехали. Он сказал, что ему в Грейстаун. Похоже, дальше он собирается идти пешком.
— Похоже, ему очень нужно позвонить, — сказал Стюарт, убрав в сторону липкий леденец на окне, чтобы получше разглядеть то, что происходит снаружи. — Чего же он тогда не звонит со своего телефона?
— Телефон у него сломался, когда мы врезались.
— Врезались? — повторил Стюарт. — Ваш поезд врезался?
