Наталия Костина - Только ты
– Мариночка, это вы сами должны решать. Вы же следователь… у вас какие дела в производстве?
– Кражи… четыре… хулиганство и… подростки трудные! Очень трудные подростки, понимаете?.. и еще хулиганство… а убийство я не вела… я не знаю… я стажер только… просто дежурная сегодня была!
«Все дежурными когда-нибудь бывают, – подумал Бухин, – но лучше бы сегодня дежурил кто-нибудь другой. Пусть бы та же Сорокина». Однако делать было нечего. Эта Марина была такой потерянной, что ему даже стало ее жалко.
– Ну, вы выясните для начала, мог ли убийца поджидать жертву где-нибудь неподалеку или он, может быть, шел за ней? – Бухин продолжал кидать утопающей спасательные круги, словно добросердечный преподаватель, желающий поставить милой студентке по трудному предмету хотя бы тройку.
– Так мне что, следы искать?..
– Следы мы сами сейчас искать будем! – не выдержав, вмешалась Катя.
– А… очень хорошо… – с видимым облегчением перевела дух следователь.
– А вы посмотрите на труп. Как выглядит странгуляционная борозда?
– Сплошная, замкнутая, горизонтальная… – дрожащим голосом доложила Марина, видимо признав Катерину здесь главной.
– Еще что можете сказать? Какая борозда на вид?
– Я забыла… как это называется…
– Сухая, – милосердно подсказал Бухин.
Катя неодобрительно на него покосилась и продолжила терзать бедную Марину:
– О чем это говорит?
– ?..
– Что душили проволокой, синтетическим шнурком либо веревкой!
Марина только вздохнула.
– На каком уровне странгуляционная борозда? – допытывалась Катя.
– На уровне щитовидного хряща…
– О чем это говорит?
– Что ее задушили…
– Это и ежу понято, что ее задушили, а не застрелили из арбалета! – сказала Катя. – Это говорит о том, что убийца затягивал петлю сзади!
Марина пискнула что-то нечленораздельное, а Бухин начал читать ей подробную лекцию об обязанностях следователя.
Должно быть, Катя уже забыла, как сама когда-то растерялась при виде трупа, потому что ей было совершенно не жаль эту бестолковую Марину, которая занималась хулиганствами и трудными подростками. А вот убитую, примерно свою ровесницу, она, несомненно, жалела. Насильственная смерть – вообще страшная штука. Недаром в церкви несвоевременную кончину человека называют «наглой смертью». Даже в молитве есть: «…и наглая смерть не похитит мя неготового…» Да, одни не готовы к смерти, а другие – к жизни. Вернее – к переменам в жизни. Утром Тим снова намекал на что-то такое… наверняка вечером опять захочет поговорить о семье, о детях, другой работе… Вот она – ее работа… зрелище, скажем прямо, неприглядное. Может, в чем-то Тим и прав?
Молодая ухоженная блондинка в красивом платье лежала среди опавшей листвы, как большая сломанная кукла, выброшенная чьей-то жестокосердной рукой. Одна нога жертвы была неестественно вывернута, рука сжимала бесполезный пучок листьев… «Что же ты делала в этом парке, одна? Откуда возвращалась без провожатых и так поздно?» – подумала Катя. Сумочка несчастной, модная и дорогая, валялась тут же, выпотрошенная не то убийцей, не то побывавшими здесь мальчишками. Во всяком случае, мобильник и какие-либо документы, равно как и деньги, отсутствовали, затрудняя те самые первоначальные следственные действия, которые никак не могла произвести незадачливая Марина. Девушка шла со свидания или с дискотеки, которая каждую ночь гремела неподалеку в парке. Букет из темно-красных роз с позолоченными по краю лепестками лежал примерно в полуметре от тела. Катя подошла и машинально пересчитала цветы. Четыре. Четыре розы. И сразу же возникло какое-то логическое несоответствие…
– Саш, – позвала она. – Розы видишь?
– Угу, – сказал Бухин. – И что?
– Пересчитай.
– Четыре.
– Четыре, – повторила Катя. – Почему – четыре? Всегда дарят нечетное количество. Три, пять… или одну, если хочется цветочек подарить, а денег мало. Только покойникам приносят четное число.
– Ну, это у нас так принято. Вот в Европе, например, цветы дарят дюжинами. Или полудюжинами. А это как раз четное. Четыре – это как раз треть дюжины…
– У нас не Европа, – отрезала Катя.
– Вообще-то я с тобой согласен, – пожал плечами Бухин.
– Значит, можно исходить из того, что букет либо принес с собой убийца и оставил у тела, либо он же унес одну розу на память.
– Логично.
– Розы приметные. Нужно попробовать поискать покупателя, заказывавшего именно такой букет.
– Где искать? Здесь рядом или по всему городу? Кать, это работа неподъемная. Если букет ей подарил поклонник, тогда дело проще. Установим ее личность и сразу найдем. А если убийца его принес, то ничего не получится. Розы на каждом углу продают, и даже если искать именно такие – темные и с позолотой, все равно не найдем. А если и найдем продавца, так он помнить ничего не будет. Слушай, если ей розы поклонник подарил…
– Ты хочешь сказать, почему тогда он не пошел ее провожать?
– Вот именно. Это и странно.
– Она могла и с работы возвращаться. У нее мог быть день рождения, к примеру… плохо, что документов нет.
Следователь Марина с видимым интересом прислушивалась к беседе, напрочь забыв, что должна работать сама. Но Кате сейчас было не до нее. Мысль нужно озвучить до конца, а еще лучше делать это вдвоем – тогда сразу и критика, и другие идеи появляются.
– А если он все-таки пошел? – предположила она. – И они поссорились, и он ее задушил, а розочку унес на память.
– Просто жуть какая-то, – сделала огромные глаза Марина. – Задушил и розочку унес на память! А у нее, похоже, сломаны хрящи гортани, – указала практикантка нежным пальчиком со зловещим маникюром в стиле «стилеты».
– Это говорит о том, что убийца – наверняка мужчина, и очень сильный.
– Скорее всего, это ее знакомый, – глубокомысленно заметила Марина.
– Почему вы так решили?
– Ну, вы же сами сейчас сказали – он пошел ее провожать и задушил!
– Мариночка, это только наши предположения, – пояснил Бухин. – Рабочие версии.
– Она же не сопротивлялась. Смотрите, следов борьбы нет, под ногтями чисто.
– Если убийца подошел сзади быстро и она его не слышала, то следов борьбы и быть не может. При удушении жесткой петлей жертва теряет сознание мгновенно!
Марина покосилась на Катю с выражением такого безграничного уважения на лице, что той стало неловко.
– Вы, наверное, давно на оперативной работе…
– Не так уж и давно.
– А я только два месяца в прокуратуре. Еще стажер.
«О господи, – подумала Катя, – в отпусках там все, что ли! На умышленное убийство стажера прислали!»
– А кто вас курирует?
– Сорокина Маргарита Павловна. Она, наверное, ругать меня будет…
