Андрей Геласимов - Год обмана
– Косить надо с умом, мужики, – выкрикивал дембиль с таким напряжением, что у него покраснела шея и часть лица.
– Косить надо так, чтобы не было мучительно больно, – проговорил мой сосед слева, заедая водку зеленым луком.
– Ссаться и дурочку валять бесполезно, – продолжал орать дембиль, не слушая никого. – Я вам как «дед» говорю. Врачи такие мастырки секут на раз. Отпиздят по доброму в учебке, и перестанешь ссать.
После четвертой рюмки моего Сережу повело на разговоры.
– Пойдем, покурим, – ткнул он меня локтем в бок.
Когда выходили в коридор, я видел как его качнуло.
– Нужно подержать паузу, – сказал я ему.
– Все нормально, – ответил он и плюнул на пол.
– Тошнит?
– Нормально. Дай сигарету.
Мы закурили и постояли молча несколько секунд.
– Знаешь, зачем я тебя вчера с собой взял к Марине? – наконец заговорил он.
«Конечно, знаю, – подумал я. – Похвастаться захотел».
– Чтобы не следили за мной, – продолжал он.
– Не понял, – сказал я. – Ты что, на ЦРУ работаешь?
– Папочка меня без присмотра не оставляет. А когда ты рядом, никто поблизости уже не крутится. Тебя, наверное, достаточно. Я еще в первый день заметил.
«Да? – подумал я. – А в квартиру-то чего тогда потащил? Мог бы и в машине оставить…»
– Я не хочу, чтобы он про Марину узнал.
– Почему? – спросил я.
– Я ее тогда больше не увижу.
– Убьют? – я слегка усмехнулся.
– Не убьют, – серьезно ответил он. – Но спрячут так далеко, что фиг найдешь.
– Где это?
– Где угодно. В Сибири, в Европе, в Америке.
– В Штаты она бы, наверное, не отказалась поехать, – опять усмехнулся я.
– Скорее всего, – сказал он. – Поэтому я и взял тебя с собой.
– А чего это папа так взъелся?
– Хочет, чтобы я женился на одной итальянке.
– Богатая?
– У нее отец телевизионный магнат…
В эту минуту дверь из квартиры открылась, и на пороге показался пьяный дембиль.
– Мужики! – завопил он. – Вот вы где! А мы вас везде обыскались.
– Сейчас придем, – быстро ответил я. – Нам поговорить надо.
– Все нормально, мужики! Вы мне только скажите, где там у вас еще пиво лежало.
Я дал ему ключи и объяснил, где стоит наш «LandRover».
– Дверь только потом посмотри.
– Конечно, – заплетающимся языком сказал дембиль и утопал вниз.
– А еще ее отец владеет заводами по переработке руды и двумя футбольными командами, – сказал мой Сергей.
– Какими?
– Не знаю. Кажется, из второй лиги.
– Ну, все равно, – я уважительно покачал головой. – Это же итальянский чемпионат. Женись. Чего ты раздумываешь?
– Я ее никогда не видел.
– Ну и что! Итальянки просто чума какие красивые.
– А Марина?
– Да хрен с ней, с Мариной! Ты что, дурак, что ли?
– Сам ты!..
Он оборвал себя на полуслове, но я видел, какого труда ему стоило удержаться.
– Пошел ты! – наконец выдавил он и пнул дверь ногой.
Хорошо хоть не меня.
Я остался один в коридоре.
Через минуту на лестнице запыхтел этот дембиль. Он тащил все пять упаковок и был абсолютно счастлив.
– Классная у тебя тачка! – заорал он. – Слышь, тебя как зовут-то? Я позабыл.
– Михаил, – отозвался я.
– А! Ну, молодец, Михаил! Отличный из тебя получится воин.
Он очевидно решил, что это меня провожают в армию.
Дверь за ним хлопнула, и я снова остался один. Пора было возвращаться.
* * *За столом все еще продолжался разговор на тему «как откосить».
– Ну, и далеко там зашло? – примирительным тоном негромко сказал я, усаживаясь рядом с Сергеем.
– Где? – спросил он.
– В Италии.
Видно было, что он сначала не хотел отвечать, но потом все-таки снизошел:
– Мой отец подарил ее отцу катер.
Я даже ушам своим не поверил.
– Для рыбной ловли?
– Кажется, да, – ответил он. – Тот итальянец большой любитель. Тебе-то какое дело?
Я не знал, что ему сказать. Из-за этого катера, которым меня два дня назад попрекнул босс, теперь мне вдруг показалось, что я тоже замешан во всей этой истории с итальянской женитьбой. Не зря же он выбрал именно меня. И тогда выходило, что вся эта ерунда насчет «сделать из мальчика человека» была просто отмазкой. А меня наняли, чтобы шпионить. Тем более, что они снимали наружное наблюдение, когда с пацаном был я. Наверное, они хотели, чтобы он начал мне доверять. А я потом должен был стукнуть папе.
Интересная выходила схема. Впрочем, я еще ни в чем не был уверен. История с итальянским катером могла оказаться простым совпадением. Папа ведь мог сказать о нем так, между прочим. Оговорился человек, с кем не бывает.
– Тебе-то какое дело? – повторил мой пацан.
– Да так, померещилось. Дай-ка мне бутылку портвейна. Пора заняться исследовательской работой. Водочка уже выветрилась.
В эту минуту дембиль заорал громче обычного:
– Кончайте меня грузить! Никто из вас откосить не сумеет! Слушай сюда! Сейчас все будет конкретно. Сломаем руку и пиздец. Никакой армии!
Один из спавших за столом призывников проснулся и сиплым голосом спросил:
– А кому тут пизды?
– Тихо! – рявкнул дембиль. – Кто хочет конкретно на гражданке остаться?
– Я, – сразу ответил проснувшийся.
Глаза у него были совершенно осоловелые.
– Накати еще водки, – приказал ему дембиль. – Тогда будет не больно.
– Меня вырвет, – предупредил призывник.
– Накати, говорю. Учись слушать старших.
– Понял.
Ему налили почти стакан, и он в невероятных конвульсиях выпил его до дна.
– Еще? – спросил кто-то из «ассистентов».
Дембиль склонился над своим пациентом и, посмотрев ему в глаза, заявил:
– Хорош. Точно попали в дозу. Веди его в туалет.
– А что будем делать-то? – прозвучал недоуменный вопрос.
Дембиль с усмешкой посмотрел на вопрошавшего.
– Руку его на унитаз положим, а ты на нее сверху прыгнешь.
– Я?!!
– Зассал? – сказал дембиль. – Другану зассал помочь!
– Я прыгну, – предложил другой призывник.
– Тебе тоже ломать будем, – возразил дембиль.
– Сначала ему, – ответил доброволец. – Надо посмотреть как получится.
– Логично, – дембиль одобрительно хмыкнул. – Тащите первого в туалет.
Судя по его лицу, первый уже с трудом понимал, что с ним происходит.
Народ поднялся из-за стола. В комнате остались только мы с Сергеем и четвертый призывник, который спал на диване. Про него очевидно просто забыли.
Мы сидели, прислушиваясь к тому, что происходит в туалете. Я ждал, чем все это закончится, но, видимо, у них там не очень заладилось. До нас долетали звуки какой-то возни, негромкая матерщина и время от времени смех. Спящий на диване боец застонал и свалился на пол.
