Олег Рой - Паутина лжи
Не только в хоккее, во многом другом Стефан ощущал превосходство друга. Сашка был смелее, ловчее, отчаяннее, выступал заводилой всех приключений и проказ, Стефану оставалось только следовать за ним. Но, как ни странно, в его душе не было ни зависти, ни ревности. Интуитивно он понимал: все люди разные, у каждого есть свои особенности и достоинства. Да, Саша лидер и всегда в центре внимания, он, Стефан, вечно остается в тени своего друга – но это совсем не отменяет его собственных добродетелей. А их у мальчика тоже имелось немало – сдержанность, ответственность, усердие и способности сразу во многих областях знаний. В России он обучался в спецшколе, то есть к немецкому, русскому и итальянскому языкам (в Лугано в основном говорят по-итальянски), которые он знал с детства, добавился еще и английский, но и с ним Стефан справлялся весьма успешно. При этом он не был гуманитарием по складу личности, скорее естественником, любил химию, физику и биологию, но и с математикой не испытывал трудностей. Словом, учился Стефан и в русской, и в швейцарской школе почти на «отлично», только по истории у него иногда бывали четверки. Этот предмет был для него скучноват – не сам по себе, а в том виде, в каком его преподавали. Все время казалось, что школьные исторические курсы с их сухими фактами и номинальными датами какие-то выхолощенные, обезличенные, лишенные жизни. То ли дело книги! Читать Стефан очень любил, и знание языков необычайно помогало ему в этом, ведь знакомиться с классическим произведением гораздо лучше в оригинале, а не в переводе. Саша увлечения друга литературой не разделял, ему гораздо больше нравилось кино. Стефан тоже любил кинематограф, но предпочитал фильмы глубокие, заставляющие задуматься – Сашка же смотрел преимущественно приключения и боевики.
Впрочем, разногласия во вкусах не мешали их дружбе, приятелям всегда было интересно вместе. И когда подросший Сашка начал много времени проводить с девушками, Стефан в глубине души почувствовал себя покинутым. Умом он, конечно, понимал, что все происходит так, как должно быть, но в душе все-таки было немного обидно. И оттого он чуть резче, чем стоило бы, осуждал друга за легкомыслие в общении с противоположным полом. Для него Сашкин принцип «сегодня с одной, а завтра с другой, а параллельно с этими двумя еще и с третьей» был неприемлем. Стефан-подросток считал себя человеком серьезным, по пустякам не разбрасывался и ждал настоящей любви.
Настоящая любовь пришла к нему тоже в Москве. В шестнадцать лет, весной, в конце девятого класса. Избранницу Стефана звали редким для России тех лет именем Елизавета, но одноклассники именовали девушку не иначе, как Элис – в честь героини песни «Living next door to Alice» весьма популярной тогда у молодежи группы «Smokie». Элис никак нельзя было назвать красавицей – из-за среднего и даже ближе к небольшому роста, плотного телосложения, коротковатых ног и курносого носа. Зато она обладала роскошной, в руку толщиной, золотисто-каштановой косой, женственной фигуркой, напоминающей песочные часы, необычайно обаятельной улыбкой и задорным смехом. А если прибавить к этому, что Элис была очень способной девочкой, великолепно писала сочинения и прочла кучу книг, о многих из которых одноклассники даже и не слышали, то совсем не покажется удивительным, что Стефан обратил внимание именно на нее. Когда она с увлечением отвечала у доски на уроке литературы или читала стихи на английском, он не сводил с нее восхищенных глаз и только недоумевал, где же был раньше – ведь они учились вместе аж с четвертого класса? Как же он раньше ее не замечал? Конечно, не все школьные годы были проведены в России, но все равно – как он, Стефан, мог не обратить внимания на Элис, когда жил в Москве? Как такую девушку вообще можно не заметить?
В школе они дружили, ходили вместе в кино, обменивались книгами и потом подолгу горячо обсуждали увиденное и прочитанное во время прогулок. Стефан иногда решался взять Элис за руку, а дважды, в большие праздники, даже отважился поцеловать ее в щечку. Но дальше этого дело не заходило, что вызывало постоянные приступы иронии у Сашки.
– Ну что ты такой робкий? – подначивал он друга. – Будь смелее, девчонки это любят! Сделай первый шаг и увидишь – она сама упадет в твои объятия.
– А если нет? – мучился сомнениями Стефан. – Если я ей не нравлюсь?
– Ты? – недоумевал Сашка. – Да как же ты можешь не нравиться? У тебя папа швейцарец, ты из-за бугра не вылезаешь, вон как упакован с ног до головы! От такого ни одна девчонка не отказывается. Подари ей какую-нибудь шоколадку да шмотку импортную и посули еще – она тут же будет твоя.
– Ты что говоришь? – возмущался Стефан. – Она совсем не такая!
– Да брось ты. Все они одинаковые.
Но Стефан так и не последовал совету друга. Он решил действовать по-своему, набрался смелости, пригласил Элис на свидание, вручил букет пахучих алых пионов и, мямля и заикаясь, все-таки признался в своих чувствах. Девушка выслушала его с печальным выражением на курносом лице.
– Стефан… Ты только не обижайся… – выдавила она из себя наконец после долгой паузы. – Ты очень хороший, правда, ты мой самый хороший друг, с тобой так интересно… Но я… Я люблю другого.
– Кого? – спросил убитым голосом, заранее зная ответ. И не ошибся.
– Твоего друга. Сашу Кравчука.
Это объяснение произошло в день последнего экзамена. На выпускной вечер Стефан не пошел – в тот момент, когда в школьном актовом зале начался первый танец, его самолет уже приближался к Швейцарии.
Вторая родина встретила Стефана солнцем, как в прямом, так и в переносном смысле. Здесь у него все ладилось. Стефан легко сдал все необходимые для Европы экзамены, получил документ о среднем образовании, затем поступил в университет в Берне. Успешно учился, обзавелся хорошей компанией, появились друзья, девушки… Но забыть Элис никак не мог. Он знал, что, несмотря на ее чувство к Саше (чувство, которое, как выяснилось потом, она держала в тайне почти три года), у них с Сашкой ничего не было и быть не могло. Девушка, в которую влюблен друг, была для Саши табу, Стефан понимал это без всяких объяснений, и потому ему даже в голову не пришло ссориться с другом из-за Элис. Он никого ни в чем не винил и страдал молча.
Со временем боль утихла, уступив место нежной грусти. Образ Элис потускнел, но остался самым светлым воспоминанием и неразрывно был связан в сознании, а может быть, в подсознании Стефана с юностью, проведенной в России. Юностью, которая, в свою очередь, была неразрывно связана с Москвой. Так уж мы устроены, что город, в котором мы выросли, в котором произошло формирование наших ценностей, оказывается самым любимым. В нем мы взрослеем, а значит, срастаемся с культурой, языком и манерой общения именно этого города. Характер родины накладывает отпечаток на характер личности. И мы привязываемся к городу, как к человеку, его уголки становятся нам родными, точно близкие люди – улицы, парки, дома, кафе, памятники, лавочки… У каждого из нас хранится в душе такая коллекция воспоминаний, и у Стефана, унаследовавшего от отца и прабабки Лизхен сентиментальность, такая «московская коллекция» была весьма обширной и пополнялась каждый раз во время очередной поездки. А ездил он в Россию часто, этому способствовал их с Сашей бизнес.
