Таня Валько - Арабская жена
— Кажется, она с ходу определила мое общественное положение, — сержусь я. — Она что, издевается? — добавляю театральным шепотом, и продавщица замирает на полпути.
— Но это самые модные фасоны и цвета. Так сейчас носят, — поясняет она. — Может быть, не у нас и не на каждый день, но…
— Мне нужен туалет для новогоднего бала в университете, — цежу я слова сквозь зубы, чтобы ей было понятнее. — Неужели вы думаете, что жена профессора могла бы надеть нечто подобное?! — повышаю голос.
Ахмед разводит руками, лукаво улыбается и наблюдает всю ситуацию со стороны.
— Сразу бы сказали, — плаксивым голосом оправдывается продавщица.
— Что случилось? — К нам подходит элегантная женщина зрелых лет. — Вы недовольны обслуживанием? Быть может, я смогу чем-нибудь помочь? — Она выразительно смотрит на свою подчиненную, и та вся сжимается прямо на глазах.
— Я предложила этой пани самые модные наряды…
— Ошибочная оценка личности или профессии, — говорю я резко, желая окончательно унизить ее. — Я с мужем иду на университетский бал, а она предлагает мне вещи… как для публичного дома! — не выдерживаю я.
— Прошу прощения, это просто ее собственный извращенный вкус, — оправдывается хозяйка бутика, оценивая меня при этом пристальным взглядом. — При вашей чистой и безукоризненной красоте и безупречной фигуре необходима утонченная элегантность.
Она покровительственно берет меня под руку и ведет в примерочную.
— А теперь вами займется профессионал, — обещает она с блеском в глазах. — К туалету подбираем и аксессуары, не так ли? Туфли, сумочку, украшения?
Риторический вопрос. Не могу же я к новому платью надеть свои старые стоптанные «лодочки». Да и самая миниатюрная сумочка в моей коллекции — размером с рюкзак.
Через минуту она засыпает меня тюлем, крепом, шелком и сатином. Но ничего примерить у меня не выходит: она не оставляет меня одну, все время смотрит то на платья, то на меня. Наконец она делает выбор.
— Вот это! И никакое иное, — уверенно заявляет женщина. И, конечно же, она права.
Это уже не вульгарное куцее мини, а элегантное платье длиной до середины икры, с боковым разрезом до бедра. Спину и декольте прикрывает тончайший прозрачный тюль. Из того же материала сшиты длинные узкие рукава. Вся ткань ненавязчиво проплетена серебристой нитью.
— Вот теперь ты похожа на жену профессора, — смеется над моей ложью Ахмед. — Вероятно, мне придется им стать. Правда, тогда мне сроду не хватит денег на такой наряд! — Он разражается смехом.
— Тихо, перестань, — пытаюсь унять его я.
— Ох ты и вредина, ох и скандалистка! Впрочем, мне понравилось. Будто дама из высшего общества. — Он галантно целует мне руку. — Мне бы хотелось, чтобы ты одевалась в таких магазинах. Ведь ты этого достойна. — Теперь он говорит серьезно.
— Ты смотришь слишком много рекламы, — смеюсь я и изумленно наблюдаю собственное отражение в зеркале. На меня смотрит совершенно другая девушка.
На выходе я с гордостью и удовлетворением оглядываюсь назад — и вижу презрительный взгляд и ехидную усмешку хозяйки бутика. Той самой, которая была со мной так любезна!
— Ахмед, — шепчу я, сжимаясь от стыда, — эта баба тоже считает меня шлюхой! Она просто притворялась, чтобы вытянуть из нас деньги.
— Какой же ты еще ребенок! Безусловно, она тебя не уважает. В ее глазах ты бы выглядела достойнее, если бы пришла сюда с художником-пьянчужкой или криминальным авторитетом в спортивном костюме.
— Но она вела себя так мило… — не могу поверить я.
— Милая, деньги творят чудеса. Но… — он делает выразительную паузу, — заставить кого-то любить тебя или уважать они не могут. Начинай взрослеть. Такова жизнь.
На таком балу я впервые в жизни. Кажется, я перенеслась в кадр американского сериала о Кэррингтонах или каких-то других богачах и аристократах. «Господин граф, карету подали…» Бедный гадкий утенок или измазанная в саже Золушка приходит в высокий зал — и очаровывает всех своей простотой и наивностью. В нее влюбляется принц, и живут они долго и счастливо.
Мраморный пол, длинные столы, накрытые белыми скатертями и уставленные фарфором, бумажные фонарики, сеющие неброский свет, а на танцполе — мерцающие лампы… От всего этого у меня перехватывает дух. Но после полуночи, увы, все начинает блекнуть, возвращается обыденная действительность.
— Уже поздно, — говорит Ахмед, наклоняясь к моему уху и перекрикивая музыку и все усиливающийся гул голосов. — Сейчас все свалятся под стол, и выглядеть это будет уже не так мило.
— Ну и напились же они! — искренне удивляюсь я. — А такое образованное, изысканное общество…
— Кажется, такова ваша национальная традиция, — усмехается он.
— Это совершенно не смешно! — сержусь я. — Это даже отвратительно.
— По-моему тоже. Поэтому пойдем-ка отсюда и завершим наш вечер более приятно, — уговаривает меня он. — У меня в холодильнике шампанское.
— А мне бы хотелось, чтобы этот бал длился вечно… Что-что? — С некоторым опозданием до меня доходит смысл его последних слов. — Это некое дерзкое предложение или провокация? — Я кокетливо заглядываю в его глаза.
— Это вариант продолжения волшебного вечера уже в несколько иной обстановке, — приглушенно говорит он.
Я вижу огонь в его глазах и ощущаю, как меня охватывает возбуждение.
— Так чего же мы ждем? — Я хватаю его за руку, и мы почти бегом проталкиваемся к выходу.
Его квартира хороша: большая гостиная, удобная спальня с гардеробом, современная кухня и просторная светлая ванная комната с треугольной ванной. В гостиной на небольшом столике стоит елка, украшенная алыми и золотыми шарами. Лампочки гирлянд ненавязчиво мерцают, распространяя теплый приглушенный свет.
— Неужто ты стал отмечать наши христианские праздники? — говорю я в шутку.
— Мне хочется проводить их с тобой, — тихо отвечает Ахмед, помогая мне снять пальто. — Они так торжественны, так красивы.
— Но ведь и ваши праздники, должно быть, красивы.
— Они не так красочны, да и музыки на них меньше. Хотя в день рождения Пророка мы тоже украшаем деревца и зажигаем гирлянды. Это нечто вроде нашего мусульманского сочельника.
— Серьезно? А я и не знала, — удивляюсь я.
— Ну, это, скажем так, недавний обычай. Похоже, мы не хотели ни в чем уступать вам, — смеется он и усаживает меня на удобный кожаный диван.
— Хорошо, что мы ушли с бала! Хотя, несмотря на малоприятное окончание, он был прекрасен. Спасибо тебе.
— Отныне в твоей жизни будут только прекрасные мгновения.
