Владимир Сорокин - Лёд
– Мне посоветоваться надо с кем-то. Кто знает, кто это такие.
– Ну, поди спроси его. Он все знает.
Лапин пошел в комнату Келы: деревянный стеллаж с книгами, большой музыкальный центр с большими колонками, маленький телевизор, портреты Альфреда Розенберга, Петра Столыпина, плакат РНЕ «За новый русский порядок!», три пары нунчаков, шнурованные ботинки на толстой подошве, штанга 60 к г, гантели 3 к г, гантели 12 кг, две бейсбольные биты, матрац, шкура бурого медведя на полу.
Кела сидел на матраце, пил пиво и слушал «Helloween».
Лапин сел рядом. Подождал. Пока кончится песня.
– Кел, у меня проблема.
– Чего?
– Какая-то секта… или это орден… наехали как-то сразу.
– Как?
– Ну, тянут, там, толкают, типа: мы – проснувшиеся люди. Братья. А все к ругом спят. Бабки сулят. Типа, масоны.
Кела выключил музыку. Положил пульт на пол.
– Запомни раз и навсегда: масонов самих по себе не бывает. Есть только жидо-масоны. Про «Б’най Брит» слышал?
– Чего это?
– Официальная жидо-масонская ложа в Москве.
– Кел, понимаешь, эти, которые… ну… ко мне пришли, они не евреи. Блондины, как и я. И даже глаза голубые. Да! Слушай… – вспомнил он, – я только щас понял! У них у всех голубые глаза!
– Это не важно. Все масонские ложи контролирует жидовская олигархия.
– Они говорили, типа, что все люди спят, как бы спячка такая, а надо проснуться, как бы родиться заново, а началось все вообще на улице, возле психодрома подошли и попросили у меня…
Кела перебил:
– Еще триста лет назад все масоны были или жидами, или с прожидью. Раньше, на хуй, жиды масонов использовали, как кукол, а теперь – политиков. А все политики – проститутки. Там, бля, пробы негде ставить. А уж наши… – Кела сцепил жилистые пальцы замком, хрустнул. – У них у всех на залупах татуировка: магендовид и 666.
Лапин нетерпеливо вздохнул:
– Кел, но я…
– Вот, послушай, на хуй… – Кела протянул мускулистую руку, снял с полки книгу. Открыл закладку:
– Франц Лист. Композитор великий. Пишет про жидов: «Настанет момент, когда все христианские нации, среди которых живут евреи, поставят вопрос, терпеть их дальше или депортировать. Этот вопрос по своему значению так же важен, как вопрос о том, хотим ли мы жизнь или смерть, здоровье или болезнь, социальный покой или постоянное волнение». Понял?
В дверь позвонили.
– Генка, открой! – крикнул Кела.
– Ну что за… – Гена злобно зашаркал. Открыл.
В комнату Келы вошел здоровенный парень: 23 года, бритая голова, широкие плечи, кожаная куртка и штаны, большие руки, на торце ладони татуировка «ЗА ВДВ!».
– О! Здорово, зёма, – встал с матраца Кела.
– Здоров, Кел.
Они размахнулись, сильно стукнулись правыми ладонями.
– У вас тут, говорят, железо ржавеет! – улыбнулся парень крепкими зубами.
– Ржавеет, на хуй. Вон, – кивнул Кела на штангу.
– Ага. – Парень подошел к ней, взялся, приподнял. – Понял…
– Только, Витек, пару недель – максимум.
– Нет проблем. – Парень взял штангу в правую руку. Посмотрел на Лапина. На пиво. – Чего, квасите?
– Да нет. – Кела рухнул на матрац. – Я тут с молодежью базарю.
– Хороший шнур, – кивнул парень и вышел со штангой.
– Про «Союз Сатаны и Антихриста» слышал? – спросил Кела Лапина.
– Это что?
– А про «Бне Мойше»?
– Нет.
Кела вздохнул:
– Ёпгеть, чем вы, на хуй, дышите, непонятно!
– Компутэром. – Гена заглянул в комнату.
– Компутэром, на хуй, – кивнул Кела. – А ты знаешь, кто и где придумал Интернет? И зачем придумал?
– Сто раз уже говорил, – почесал щеку Гена. – А чего… все в мире придумали евреи и китайцы.
– А ты «Имя мое Легион» читал? – Кела перевел взгляд на Лапина. В дверь позвонили.
– Открой, – кивнул Кела Гене.
Вошел тот же парень в кожаном. Со штангой в руке.
– Кел, слушай, я чего забыл: там в пятницу Вован к себе звал. Помахаться. Поедешь?
– Давай.
– Я зайду тогда.
– Давай. Во, Витек, «Имя мое Легион» не читали. И спортом ни хера не занимаются.
– Каждому – свое! – улыбнулся зубами парень. Протянул Гене штангу: – Подержи, молодой.
– Да ты что! – засмеялся Гена. – У меня камни в почках.
– Чо, правда?
– Правда! – ответил за Гену Кела. – Во, на хуй, Вить. Двадцатник пацану – и камни в почках!
– Да-а-а-а… – Парень прислонился к косяку, продолжая держать штангу. – Я чего-то такого не припомню. Так рано. Камни. У нас это. В батальоне один сержант старлея вылечил. Тот спать на холоде не мог.
– Чего?
– Камни в почках. Пивом напоил. Четыре литра. Потом, говорит – пошли поссым. Ну встали. Старлей ссыт. А тот ему ребром по почкам – хуяк! Тот – о-о-о-о, бля! Моча с кровью. И весь песок из почек вышел. Вот так. Полевая медицина.
Парень повернулся и вышел.
Зазвонил телефон.
Кела взял трубку:
– Да. Здоров, зёма. А! Ёпгеть, а чего ж ты? Всё, на хуй! Завтра еду брать. Не говори! Сегодня иду по улице, думаю – неужели с «четверки» гнилой, на хуй, пересяду на приличную тачку? Ага! Да… да… точняк. Ага!
– Вы чего, новую машину покупаете? – спросил Лапин.
– Не новую. «Гольф» 93-го года. – Гена зевнул.
– Разбогатели?
– Праотцы пару штук подкинули.
– Хорошо.
– Пошли в чате поколбасим. Там кинозавры понабежали.
– Да я хотел с Келой потереть.
– Это Воронин. Надолго. Пошли, хуйнем!
– Пошли…
Вернулись в комнату Гены. Сели рядом у компьютера.
Гена быстро вошел в чат под именем Кillа Вее:/)
Зхус /:
Я тоже купил вчера арджентовский «Призрак оперы». Понадеялся на Джулиана Сендса, которого обычно в хуевых фильмах не видел. Он самый клевый для меня актер после Микки Рурка. Уебищный фильм!!!! /-
De Scriptor /:
Да и «Тьма» сранье сраньем.
Наташа /:
Твой Джулиан Сендс – хуйня. Он только в «Чернокнижнике-2» хорошо сыграл, а уж «Призрак оперы» – отстой полный.
Кillа Вее /:
Вы все слабохуйные пиздососы! А Джулиан Сендз племянник Фили Киркорова:)
Старый Как Мамонт /:
Гнилая! Где тебя dhtvz носило?
Кillа Вее /:
В пизде мамонтихи, Лохматый. Чего вы дрочите на Сендза, если есть Чууулпан Хамыыыытовааааа с Кеану Риввввзом!!!! Ребята, я их полюбила и люблю!
De Scriptor /:
Долбоебизм не лечится:/ (Но его можно использовать в мирных целях.
Крот /:
Эта мокрощелка щас опять все засрет.
