Александр Чуманов - Перекури, Сизиф!
Без дна… Если космос — точно без дна. А все остальное… Конечная глубина человеческой бездны — всего-то два с половиной метра…
Ну, кыш вы! Ну, хотя бы раз — кыш!..
Гудки. Гудки… Да что он — в трехэтажный особняк переселился?!
— Алло, Владимира, если можно…
— Это я.
— Вовка, ты?! Черт, не узнал — долго жить будешь.
— И я не узнаю. Что за манеры, кто вы?
— Ох, ох… Да я это, Леха…
— Леха? Леха?! Ты, что ли… Что ли, ты оклемался наконец?
— Да где там. Едва до телефона дополз. Однако дополз. Но, видать, скоро уже… Так что на сладкие ватрушки скоро…
— Перестань. Умирающие по телефону не звонят. А ты звонишь. Значит, дело — на поправку. Точно говорю…
— Сам перестань. Ни к чему это. Рак есть рак. И не будем. Потому что у меня к тебе важное дело. Самое важное и самое последнее, Вовик.
— Выкладывай, не трать попусту силы. Как только угораздило тебя, братан…
— Нотариуса мне надо. Сюда, домой, буквально на полчаса. Это сикуха такая приметная в администрации нашей. С фиолетовыми волосами. На первом этаже занимается. Сгоняй за ней, Володя, сделай милость…
— Да мне чего… Мне не трудно. А вдруг она заартачится. Ведь — с фиолетовыми волосами. Вдруг не застану на месте. Они ж там вечно — кто где. Кипучую деятельность изображают…
— Эта должна быть на месте. У нее время — деньги. Бери ее за шкварник, не церемонься. Скажи — расчет сразу. И с тобой, кстати, тоже…
— Да я…
— Молчи, «овес нынче дорог», небось, помню… А заодно и сам в последний раз навестишь. И не боитесь, я пока что не воняю. Да на всякий случай — лосьоном… Шутка. Все — начинаю ждать. Все…
Теперь — изорвать старое завещание. На мелкие кусочки. Чтоб отступать было некуда. Да где ж оно?.. Ага, вот. Вот оно. На мелкие… На мелкие кусочки. Так, и так, и так, и еще…
Ладно, больше не рвется. Хватит. Куда?.. Тоже надо в унитаз. Последнее дерьмо… Неужели — последнее? Кажется… Никогда не было так… Плохо? Нет. Не то слово. Хотя плохо, конечно, однако — не то слово… Странно как-то… В каком-то кино показывали… Выпил мужик одну херню и стал мучительно, постепенно, по частям становиться то ли невидимым, те ли вообще бестелесным… Что-то, пожалуй, похожее… Сравнение, разумеется, не бог весть, но никакое другое тем более не годится — первый раз помираю…
Та-а-к… Все. Смыть. Дверь — на шпингалет… Выключатель… Та-а-к… Обратно. На лежбище. Бумага. Ручка. Дойти. По стеночке, по стеночке… Главное, не спешить. Как бы ни было спешно — не спешить главное…
Вот он, родимый. Диванчик. Диванище. Одр… Сижу… Сердца не слыхать. А ведь должно колотиться, как бешеное… А его не слыхать… Словно бы его нет вовсе… Страшновато как-то… Но я еще здесь. Определенно здесь. Стало быть… Не трусь, старый пердун, не бойсь. Чего тебе бояться?.. Только одного — не успеть. Но ты успеешь, никуда не денешься — все человечество смотрит на тебя…
Я успею. Верно, Граф, верно, Жулик?..
Ну, чего спрыгнули с нагретых мест, чего уставились, дурачье?!
Все путем, просто хозяин устал. Но он сейчас отдохнет и все сделает в наилучшем виде. Как обычно. Не сомневайтесь…
Впрочем, хорошо, что освободили место для работы. Умницы. Хозяин работать будет, писать будет. А это знаете, какая трудная работа…
Лечь бы, отдышаться и — за дело… Нет, ложиться не буду. А то потом не встать. Посижу. Время есть. Пока там Вовка… Только бы он проникся. Любой человек, если проникнется, может горы свернуть. Как я их сворачиваю. Тяжелые, сволочи, нагромоздились со всех сторон, вершинами в тучи уходят…
Да нет, это же просто стены! А за стенами — жизнь. Впрочем, разве это жизнь… Конечно, жизнь. Просто такая жизнь… Да она всегда и везде такая. А другая — лишь в голливудском кино, пропади оно пропадом, только смущает, только души людские сушит…
Ага, вот вроде сердце торкнулось… Точно! И еще раз, и еще… Все нормально. И дыхание более-менее. И руки уже почти не трясутся. Напишу. Сейчас все напишу. И спрячу. Положу на прежнее место. Как ни в чем не бывало. И пусть потом говорят про меня что угодно. Я решил — все…
Да, возможно, они бы с Ленкой и сами поделились. Потом. Чем-нибудь. Но бабе надо квартиру. И ничего кроме. Только квартиру. Чтобы ей со своими старухами наконец разъехаться. Чтобы — одной… Чтоб хозяйкой себя почувствовать, проникнуться. Хозяйкой собственной жизни прежде всего. Чтобы все обустроить по своему разумению. И начать жить. Гостей принимать. Да-да, гостей. Ничего дурного в этом нет. Жизнь одна…
Итак, завещание… Итак: «Завещание». Ну, и каракули. Как после недельного запоя. Ты что, рука?! Ты доконать меня хочешь? Ты категорически отказываешься? У тебя со мной — больше ничего общего?! Ну, пожалуйста, ну, в последний раз!..
Берем новый лист. Не спеша. Как в первом классе… Конечно — можно и продиктовать. Но чтобы ни у кого никаких сомнений — лучше собственноручно. И почерк должен быть узнаваемым…
Итак, снова: «Завещание…» Ну, вот — гораздо лучше. Как после трехдневного запоя — не больше. В общем — сойдет. Лучше все равно не выйдет. Пусть хоть так…
«Я, нижеподписавшийся…» Что за звук? Что там пищит? У меня в голове пищит? Кто в ней может пищать?..
Тьфу — телефон. Трубку не положил как следует. Вот дубина. Что же делать? Пусть пищит? Попищит да перестанет?.. Не-е-т, не годится. Непорядок… Черт с ним, с порядком? Не-е-т. Порядок — жизнь. Непорядок — хаос. Хаос — отсутствие жизни… К тому же вдруг Вовка позвонит. А у меня — занято, будто я всех знакомых обзваниваю, на собственные похороны приглашаю…
Чтоб мне сдохнуть — иду устранять непорядок… На борьбу со вселенской энтропией, станови-и-сь!..
Ничего. Главное — не спешить. Второй рейс — легче, дорога знакомей… Все ж таки здорово я разнюнился, рассупонился, разложился морально. Физически — это не в нашей власти. Но — дух! Но воля!..
Встал. Считай — полдела. Даже больше… Встал и пошел. Главное — опору всегда под рукой иметь. «Дайте мне точку опоры, и я…» Кто так сказал? Потом. Потом вспомню. Если время останется…
Не спешить. Резвиться в нашем положении — себя не уважать. Просто не солидно… По стеночке, по стеночке… Родные стены — это тебе не горы Гималайские. Родные стены всегда выручают…
Один шаг, второй, третий. Остались сущие пустяки… Вот и телефон. Вот и трубка на месте. Не пищи больше никогда… Вот уже обратно иду. Секундное дело — а ты боялся! С чего ты, собственно, взял, что уже — обратный счет? Ветра не будет — еще по девкам…
Ой!.. Ой, голова! Как кружится все!.. Почему — голова, почему — сердце, которое вдруг — как молот, ведь у меня же совсем в другом месте…
Ой, ой!.. Ой. Пал. Тарелка разбилась. Кружка разбилась. Грохот такой. Соседей, наверное, переполошил… Вот непорядок, так непорядок…
Зато нигде не больно… А почему нигде не больно — ведь вот что это?! Это ж кость сломанная! Правая рука… Хоть бы левая… Как я теперь без правой?.. Плевать. Кончено. Правая — левая… Плевать… Главное — как сухое полено… И обломки — наружу. Ужас… И кровь. Не так уж много. Должно быть больше. Видать, уже и крови-то во мне — полтора стакана…
Нет, нигде не больно. И в груди словно бы — ментол… Как я его ненавижу — всегда тошнило от него. Но теперь не тошнит… Так все, что ли?!
Я не сделал. Не успел. Сколько времени пропало даром. Нет мне прощения… Встать. Пока дышу — встать!.. Но разве я дышу? Да, вот только что вздохнул. И еще могу. Только не хочу. Разве это воздух, это ж голимый ментол…
Встань. Встань, пропастина! Ты должен. Ты не можешь вот так. Ты будешь переворачиваться в гробу. За тобой — долг. Самый что ни на есть — долг чести…
Встаю… Не орите, встаю… А как вставать? И главное — куда? И чем вставать? И — на что?.. Ног — нет. Рук — нет. Тела — нет… Вернее — все есть. Только — отдельно. Я умер…
Но где покой? Где облегчение? Где обещанный свет?!
Это ты, что ли, Господи?.. Значит, ты все-таки есть? Извини — не знал. То есть — доподлинно не знал. Ты ж сам… Тяжело, что ли, хотя бы раз в сто лет крикнуть с неба — я есть! Всего-то делов… Или — не ты это? Тогда — кто?… И что за звон?.. Райские звоны?.. Ну-у-у, могли бы и получше отрепетировать… Не уверен, что у меня от этих звонов занялся дух…
Тьфу, это ж я все еще дома. И звонит телефон. Или нет — в дверь… Кто там может быть?.. Ах да, Вовка. С этой. Должен быть с этой… Граф, да заткнись ты и не лижись… Все равно — на Всевышнего не тянешь. Рылом не вышел. Скорей — на диавола…
Я — сейчас. Я — еще здесь, по крайней мере — частично. Я иду… Иду я!
— Оо-о-о! Эй, почему так темно? Включите свет! Да включите же кто-нибудь свет!
