Екатерина Шпиллер - Про Любовь Одиноких Женщин
Я возненавидела себя до такой степени, что до сих пор удивляюсь, как не устроила какого-нибудь членовредительства или самоистязания. Да, много позже мне стало совершенно очевидно, что в тот кошмарный момент у меня случился нервный срыв, что надо было идти к врачу и, видимо, к психиатру... Но откуда я знала? И кто мог мне посоветовать? Пришлось "переходить болезнь на ногах", как грипп. Переходила, не сдохла...
Нет, не могу я описать обыкновенными человеческими письменными словами ту боль, которую испытала! Ну, нет таких слов. Боль была вполне физическая - адски ныл живот, почти постоянно, тошнило, иногда даже рвало, шумело в ушах, часто кружилась голова. Ох, опять всё сводится к описанию именно физической боли, но как описать душевную? Что я тогда чувствовала, как от своих ощущений и мыслей буквально переставала дышать, потому что не могла, не дышалось мне! Почти до обморока не дышала, будто хотела убить себя таким образом. Но нет, я лишь пыталась усмирить боль... Ведь я продолжала любить Андрюшу, а он просил прощения. Но моя гордость, моё самолюбие - боже, откуда у меня, у ничтожной чернавки, взялось столько гордости и самолюбия? Они не позволили мне простить, понять, забыть, забить... Они чётко просигнализировали: с этим дальше жить нельзя, такие отношения надо рвать, иначе ты себя окончательно превратишь в половую тряпку для мытья общественных сортиров. Никакие парфюмы уже не помогут. А любовь всё ещё была - да такая, что ночами я выла в подушку, закусив её угол зубами, чтобы не орать во всю глотку.
"- Уйдите! Истекая кровью
честь борется с моей любовью...
А вы мешаете борьбе!
-Желаю счастья вашей чести!
- Да будет проклята она!"
Лопе де Вега. "Собака на сене"
Прям про меня тогдашнюю.
Так рухнул мой первый брак. Рухнул, переломав мне все кости и раздавив внутренности. Кровавый след от него тянулся за мной ещё несколько лет. Я не могла вступать ни в какие отношения с мужчинами, я замкнулась в себе, а мои балахоны "для прикрытия" стали ещё больше и балахонистее. К тому же мне надо было решить проблему, где жить, ибо дома из меня по кусочку выдирали все нервы. Да и мне самой родные люди были, признаюсь, противны: где-то в глубине больного тогда мозга началось осознание, что, возможно, я, конечно, и дерьмо, но не намного большее, чем родители и братики.
"Они встретились в той самой редакции, с которой по договору сотрудничала Лида. Её туда привели текущие дела, а Аркадия чистая случайность: они с другом ехали куда-то вместе обедать, но тому понадобилось по дороге заехать ненадолго в издательство по делу. И пока друг ходил по кабинетам, Аркадий пошёл покурить.
Курилка была вся из себя современная, шикарная, с креслами, красивыми столиками под мрамор, изящными пепельницами и прикреплёнными к стенам освежителями воздуха. Поэтому вместе с запахами дыма и бычков в помещении на равных с ними правах царил аромат лаванды. Конечно, то ещё сочетание... Народу в курилке было предостаточно, люди болтали, кучковались по три-четыре человека (издательство было большим и набирающим обороты)... И лишь одна женщина не сидела вместе со всеми, а стояла одна у окна, правда, спиной к нему. Она доброжелательно, но на дистанции, наблюдала за людьми, иногда улыбалась их шуткам и хохоту, не делая ни малейших попыток "влиться в коллектив". Аркадий с удовольствием смотрел на высокую стройную брюнетку с элегантной стрижкой боб, подчеркивающей красивую форму головы на длинной тонкой шее. У нее были умные, выразительные глаза, очень живые брови - при каждой эмоции они забавно шевелились, плясали, строились в "домики". Женщина курила и стряхивала пепел в пепельницу, примощённую на подоконнике.
Аркадий тут тоже был отдельным и потому решил, что будет естественным подойти к даме.
- Вы здесь работаете?
Брови сделали быструю волну.
- Не совсем.
"Суховато, безо всякой охоты к общению. Жаль", - отметил про себя Аркадий.
- Не совсем здесь или не совсем работаете?
Чуть настороженный взгляд нахмурившихся глаз.
- Работаю на договоре.
- О, вы автор? Писатель? - Аркадию всё больше хотелось разговорить Снежную Королеву, потому что та была удивительно привлекательна внешне. И еще этот низкий голос...
- Переводчик. С французского - предваряю ваш следующий вопрос, - опять короткий взгляд, на сей раз немного более благожелательный.
Аркадий не знал, что Лидия осторожно, но внимательно рассматривала собеседника: немолодой, но моложавый, аккуратный, подтянутый, красивая седина густых волос. Немного ироничный взгляд, очень живые серые глаза - это так важно, чтобы глаза были чуть насмешливыми и живыми - не тухлыми, не стеклянными, не подёрнутыми плёнкой тупости или равнодушия. Лидия очень ценила такие мужские глаза, нечасто встречающиеся в стране побеждённого сильного мужчины (побеждённого подлой и трусливой, но хитрой слабостью), поэтому Аркадий ей понравился.
Сложно ли предположить дальнейшее развитие событий? Долго ли двум умным, интересным людям найти общий язык, темы для разговоров, когда душа и разум каждого - наполненные сосуды, когда они личности с устоявшимся мировоззрением и немалым жизненным опытом, но при этом думающие и не собирающиеся в ближайшие сто лет останавливаться в науке думать и вбирать? Разумеется, они нашли и темы, и язык, и за что зацепиться без особых усилий.
И вообще странно было бы, если бы эти два человека не зацепились друг за друга. И было бы обидно до ужаса, если бы они вообще не встретились никогда. Случайность - штука капризная. Далеко не каждому выдаётся судьбой такой подарок.
Они встретились снова уже на следующий день - пошли вместе в ресторан поужинать. Ужиналось не очень: мужчина и женщина всё время разговаривали и не могли наговориться, настолько им было друг с другом интересно и в то же время спокойно, уютно. А еда осталась почти нетронутой, мясо остыло... К обоим пришло одно и то же ощущение, которое, наверное, можно выразить словами "кажется, теперь я дома". Потом, спустя многие месяцы, они, вспоминая самое начало, выяснят, что в тот вечер, в ресторане, оба почувствовали именно это.
Лидию впервые, пожалуй, за многие годы не тяготило общение - долгое и откровенное. Она не уставала, напротив: хотелось продолжать беседу, ведь ещё о стольком надо поговорить! От книг и фильмов беседа плавно перетекала к культурным достопримечательностям разных столиц... а тема столиц и стран - в тему политики... а тема политики - в тему прессы и снова книг. И понимание между Аркадием и Лидой было даже не с полуслова, а с полувдоха, с первой буквы, с выражения глаз. Никто из них не притворялся и не подделывался под собеседника, они были искренни и естественны, тем более, что оба не привыкли ни в каких случаях прогибаться под кого бы то ни было. Даже под того, кто нравится. Нет, не те характеры.
В десятку. В яблочко. В тютельку. Как ещё назвать эту встречу? Странно, что не разверзлись небеса, не пошёл снег летом, не загорелось море, не запели соловьями вороны... Такие встречи, когда не просто паззл складывается, а сама гармония показывается во всём своём совершенстве, случаются крайне редко, обидно редко... почти никогда. Но мироздание почему-то никак не отреагировало на уникальное событие в городе Москве. Зато сами герои всё поняли: они были люди взрослые и многие вещи быстро схватывали в силу опыта и недюжинного ума.
- Тебя не смущает, что я настолько старше? - и в его голосе нет страха, тревоги, истерики. Есть только желание констатации, понимание, что этот вопрос должен быть обговорён.
- Разве это имеет для нас хоть какое-то серьёзное значение? - и в её ответе ни капли лицемерия или неправды. Возраст? Какая вообще может быть разница - тридцать, пятьдесят пять... Да хоть сто пятьдесят пять, ведь это тот самый единственный человек, который ей нужен, которого она даже не искала и не ждала, потому что была уверена, что таких не существует вовсе. Возраст - последнее, что может её волновать в этом случае.
Аркадию была видна вся её бесхитростность. Он заметил (не мог не заметить хотя бы в силу своего печального опыта), что Лидию вообще не интересовало его материальное положение. Конечно, она понимала, что человек, который так выглядит и ведёт себя, занимает такое положение на работе, не может быть беден, но никаких тем про его счета, недвижимость и прочие вполне важные для жизни вещи она не поднимала и даже не намекала ни на что. Зато её интересовало его дело, что и как он придумывает, как это работает, и она задавала бесконечные вопросы - не такие уж, кстати, наивные и беспомощные для неспециалиста и гуманитария.
"Что ж, её ждут сюрпризы, даже здорово!" - думал Аркадий, целуя тонкие Лидины пальцы и с нежностью наблюдая за её такими живыми и трогательными, "говорящими" даже в молчании бровями, что хотелось их потрогать. Иногда он прикасался к ним, Лида удивлялась:
- Что тебе дались мои брови?
