KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Макс Гурин - Новые праздники

Макс Гурин - Новые праздники

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Макс Гурин, "Новые праздники" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Так было и в тот зимний вечерок, если не ошибаюсь, 29-го декабря аж 1995-го года. Лидер околомузыкального коллектива «СП» («Совместное предприятие» — это был такой шумовой проект, или как любили говорить в те времена — нойзовый), независимый журналист, ныне работающий в модном попсовом журнале и одновременно (благо энергитеческие ресурсы этого вечного юноши, что бесспорно является достоинством, неисчерпаемы) являющегося одним из ведущих на модной радиостанции, устроил на «Дебаркадере» ни что иное, как празднование столетнего юбилея мирового кинематографа. Я тоже естественно принимал участие в этом удивительном празднестве, ибо меня к этому, как я имел удовольствие иллюзорно полагать, обязывал иллюзорный мой статус.

Как сейчас помню, это была пятница. Я знал, что сегодня ко мне приедет моя Имярек, хоть мы и не договаривались об этом точно. Просто она как всегда позвонила мне из недр своего прогерманского небытия и дала понять, что никто и ничто не забыт, и, в силу своих недюжинных женских умений, тоном, не оставляющим сомнений в том, что данную фразу надо воспринимать с точностью до наоборот, сказала, что ни в коем случае ко мне не приедет, невзначай справившись о местонахождении «Дебаркадера» и некоторое количество секунд посопереживав своему медвежонку на предмет недавней гибели Другого Оркестра.

А распался Другой Оркестр так. У нас, у Другого Оркестра то бишь, наклюнулся концерт в клубе «Третий Путь», каковой и поныне представляет собой апофеоз андеграунда как в плане, извините за выражение, интерьера, так и в плане публики, несмотря на что там премиленько себя чувствуют и «Вежливый отказ» и даже Вася Шумов, приезжавший в эту д. у из самых Соединенных Стэйтсов; и Леша Айги со своими «четырьмя и тридцатью тремя богатырьками» тоже чувствует себя там распрекрасно.

Поскольку среди моих сотоварищей, тех ещё оркестрантов, укоренилось мнение обо мне как о человеке в самой основе своей неплохом, но сумасшедшем, больном, одержимом и в этом отношении вполне себе нехорошем, то для того, чтобы принять решение по поводу того: давать или не давать концерт в новом для нас месте, мне в помощь, но на самом деле для контроля надо мной, была послана Ира Добридень, наша виолончелистка. Но возлюбленный ее, наш гитарист Сережа, немного не расчитал чего-то, видимо, по молодости лет, и не учел, что Ира, конечно же, человек вполне себе серьезный, но это только если не давать ей алкоголя. Хозяева «Третьего Пути» эту фишку по всей видимости сразу же просекли и стали нас угощать водочкой, ссылаясь на то, что в помещении очень холодно. Естественно, нам с Добриденкой все сказочно понравилось и мы, удовлетворенные, доложили Сереже и Вове, что, дескать, все охуительно и есть мнение, что играть там можно и нужно.

В назначенный день, где-то недели за три до празднования на «Дебаркадере» столетия мирового кинематографа, мы явились на станцию метро «Новокузнецкая», подобрали там нашего периодического трубача Женю Костюхина и девочку-вокалистку Ганю, а также Женю Панченко, который всегда наводил ужас на наших слушателей своим академическим баритоном и безукоризненной бабочкой, нашего немыслимо странного барабанщика Сережу Мэо, про которого вообще впору писать отдельную книгу, предварительно заручившись поддержкой грамотных психиатров, и… двинулись в «Третий Путь».

Будь проклят этот ебаный день! И одновременно честь и хвала ему!

С первых минут в воздухе повисла напряженность. Вове показалось что здесь слишком холодно. Я почти уже убедил его в том, что это ему так только кажется, потому что он изначально подсознательно не настроен на давание здесь концерта, но в тот момент, когда мне уже почти удалось в этом его убедить, подошел один из хозяев и начал, конечно же, из лучших побуждений, извиняться за то, что как раз именно сегодня у них отключили отопление. Можете себе представить, каким взглядом на меня посмотрел Вова.

Кроме того, в то время, пока я был занят деловитым и пафосным построением иллюзии теплоты, у Сережи возникли серьезные сомнения в целесообразности давания концерта в клубе, где в качестве подставки для «клавиш» используется гладильная доска.

Женя Панченко то и дело откуда ни возьмись появлялся передо мной и своим внушительным баритоном с трогательным металлическим оттенком убийственно вежливо осведомлялся: «Макс, а почему здесь так холодно?»

Женя Костюхин и Ганя подходили ко мне сразу вдвоем и интересовались, будет ли вообще что-либо происходить в этот декабрьский вечерок.

Мэо по своему обыкновению утрамбовывал шерстяными носками сцену, если, конечно, можно было назвать сценой имеющийся в «Третьем Пути» куриный насест, и нервно тискал барабанные палочки. Время от времени этот неугомонный пингвин нависал надо мной и монотонно бубнил: «Макс, давай играть! Макс, давай играть!»

Только милый Добридень, будучи настоящей женщиной, сердито, но молча разыгрывался, ожидая, чем закончится этот Карибский кризис.

А закончился Карибский кризис вполне тривиально. Тем, что мне опять пришлось выступать в роли романтического пиздобола, опять пришлось толкать пафосные телеги о том, что, мол, для того, чтобы хоть чего-то добиться, нужно уметь гнуть свою палку, нужно через что-то пройти, через, блядь, огонь, воду и медные трубки, через всю хуйню, и что в количественном отношении нужно пройти через гораздо большее говно, нежели чем степень наруленного через это говно благоденствия и так далее и тому подобное. И само собой разумеется, что Сережа как всегда очень четко мне объяснил, что я полный мудак, с чем я, конечно же, совершенно не спорю. И, конечно же, он, Сережа развернулся и ушел, прихватив с собой свою женщину-Добрый-день, чем доставил несказанную радость Вове, который тоже развернулся всем своим мощным корпусом и тоже радостно почесал обратно к станции метро «Новокузнецкая». Ушел и Женя Костюхин, прихватив с собой девочку-вокалистку Ганю. И осталось нас только трое: Женя Панченко, Сережа Мэо, который все это уже однажды переживал, будучи в то время на моем месте, да я, с уверенностью, что все правильно, и не в моих правах принуждать посторонних людей пережевывать со мною говно, уготованное мне Всевышнею Сукой.

Я встал за свои скорбные «клавиши», которые ко всему прочему были и не мои, а дуловские, каковые он мне одолжил, потому что в этом ебаном «Третьем Пути» не было фортепьяно, которое я в то время решительно предпочитал любым синтезаторам, но другого выхода не было, и оные «клавиши» были опять же таки скорбно положены мною на эту ебаную гладильную доску, так смутившую ушедшего Сережу.

Мэо сел за барабаны с уверенностью в том, что он настоящий музыкант, а настоящий музыкант, как известно, в его представлении — это музыкант кабацкий в лучшем смысле этого слова. В том смысле, что это человек, который так любит музыку, что во славу этого божества готов играть что угодно, где угодно, в каком угодно составе и в любой момент. (Лучше бы он, конечно, больше занимался ритмом! Но это я сейчас так думаю, когда у меня нет других вариантов мировоззрения после того великого предательства, которое я позволил себе в недалеком будущем совершить.)

Женя, этот интеллигентный бородатый мальчик, (впрочем, я и сам бородат), с интеллигентской готовностью к самопожертвованию, встал в своем концертном фраке, столь неподходящем к интерьеру, извините за выражение, «Третьего Пути», к микрофону. Более того, ввиду аномальности и безрассудности принятого решения, он вооружился бонгами, на которых, будучи студентом вокального отделения Гнесинки, ему ещё ни разу не приходилось играть, и храбро оглядел «зал».

Я принес слушателям стандартные извинения, и мы заиграли нашу высокоорганизованную и столь же высокоаранжированную поставангардную музычку на одном мелодическом инструменте, барабанах и женином самоотверженном голосе.

Как я и предполагал, в этот раз ещё ничто не поколебало мою личную самооценку, и все было как обычно охуительно. Во всяком случае, девочки радовались и такому исполнению, а молодые мальчики-интеллектуалы со своей модной склонностью к маргинальности тоже нашли данный концерт презабавным.

И кроме прочего, по окончанию этой горестной вакханалии, сопоставимой по своему жертвенному пафосу разве что с обороной Брестской крепости в 1941-ом году, я с удивлением обнаружил, что сто пятьдесят тысяч рублей существенно проще и логичней делятся на три, нежели чем на семь.

После акта получения денег, мы быстренько нажрались и накурились анашки. Женя, конечно же, не делал ни того, ни другого, но у него и так было хорошее настроение.

Наиболее плачевно закончился этот вечер для Мэо, которого избили и ограбили в электричке, совершенно не посчитавшись с тем, что он настоящий кабацкий музыкант в лучшем смысле этого слова.

Это был конец. Я курил на лестнице, прижимая спиной входную дверь, чтобы из квартиры не выскочила гостившая у нас в тот период московская сторожевая по кличке Бетти, которую повесил на нас мой дядя, улетевший в какую-то очередную командировку, и вспоминал, как летом мы гуляли с Катечкой Живовой в окрестностях ее дачи, и я пиздел о том, как меня заебал Другой Оркестр, как я хочу свободы, как я не хочу ни с кем ни по какому поводу советоваться, как я хочу делать свою музыку безо всяких рекомендаций, — а она, тоже будучи женщиной, спокойно, как это всегда происходит, когда ты вынужден расхлебывать чужое ебаное горе, говорила мне, чтоб я не парился, что все так и будет, и все произойдет само собой и все будет так, как должно быть, чтоб я не парился, чтоб я не парился, чтоб я не парился.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*