Зуфар Гареев - Хроники сексуальных неврозов
– Вы это говорили уже сто раз! – торопит Ромик.
– Повторенье – мать ученья, запомните, Аполлон Вы наш многояйцевый…
Шеин берет гитару, трогает струны, поет:
– Тусклое здесь электричество, С крыши сочится вода. Женщина, Ваше величество, Как вы решились сюда?
У Ромика не забалуешь:
– Вы, Сергей Иванович, на шестерке не дотягиваете полтона… А вы, господин продюсер гнилых сериалов – на септаккорде фальшивите.
Он берет протянутую гитару.
– Да уж, во всем я фальшивлю… – вздыхает Зайцев, – Окуджава почитал мои стихи и сказал…
– Тогда все дворники писали стихи, – перебивает Шеин. – Скажу больше: гинекологи тоже.
До них долетает голос девушки, которую Ромик оставил один на один с Марьей Николаевной.
– Рома… Я боюсь одна… Она мне фак показывает…
– Про гречку не спрашивает?
– Спрашивает… Почему я ее съела… Ой, щипается! Прекратите, щипаться, бабушка! Я не ела Вашу гречку!
– А гинекологи с чего? Я понимаю, психиатры…
Ромик поет без фальши:
– Кто вы такая? Откуда вы?! Ах, я смешной человек... Просто вы дверь перепутали, Улицу, город и век.
Песня Окуджавы его тоже погружает в воспоминания.
– А мне Булат Шалвович шоколадку импортную подарил, помните, Валерий Романович?
– Помню.
– Сколько мне было?
– Два с половиной. Ромик, это правда, что женщины перестали любить бруталов, а переключились на элемент педерастичности?
– Да, конкретно.
– В Вас этот элемент… хм… так сказать, присутствует?
– Безусловно. Когда надо, я – метросексуал. Валерий Романович, душка на парфюме… Ну, прошу Вас… Во имя Булата Шалвовича!
– Вы знаете, что Ваши женщины очень громко стонут в постели? Где они насмотрелись такой порнографии?
Он взволнованно расхаживает:
– Это, знаете… Это тоже задевает… Почему они так громко стонут?
– Оргазмус… Сделано в Голливуде. Не противьтесь, Зоил!
– Ну что же Вы юношу мучаете, господин психиатр? – выпивает Шеин в одиночестве. – Умник Вы наш… Метросексуал на выданье…
– Замечу мимоходом – только в память о Булате Шалвовиче! Запомните, заблудший юноша: только в память о нем Вам удается разводить меня на всякие мерзости вроде этой!
Ромик приводит Марью Николаевну. Она готова к свободному плаванью – она уже на поводке и в наушниках. Старушка тут же устремляется к помойному ведру, копошится, бормоча:
– А ячки сколько набросали… ячки-то…
Второй конец веревки Зайцев привязывает к своему запястью и подтягивает старушку к столу. Марья Николаевна сидит смирно. Зайцев подставляет ей тарелку с очищенными креветками, старушка старательно ест большой ложкой.
Зайцев разливает, поднимает рюмку:
– Значит, все уже давно метросексуалы? И только я задержался в своем веке?
Марья Николаевна начинает шевелить локтями, рэппируя и показывая Зайцеву неприличные жесты:
– Фак! Фак! Приятель, ты видел это?
– Ах, оставьте, дорогая, – машет рукой Зайцев. – Умоляю!
20. Первая атака блондинок
Иногда встретишь на улице странную пару (лоховатого паренька с девушкой-красавицей) – и задумаешься. Какие обстоятельства связывают их? За что парню судьба отвалила такое сокровище?
Мы тут не берем в расчет вздох классика, который много лет назад сетовал: не приведи, Боже, жениться на красавице!
Тем не менее…
Медиапланер крупной фармацевтической компании Виктор Мищенко был тем самым лоховатым пареньком, вокруг которого вот уже второй год крутились та-а-а-кие блондинки!
Телефонный звонок Ксюши застает Виктора входящим в туалет. Голос Ксюши журчит в трубке как весенний ручей, сказал бы Виктор, если бы писал стихи.
– Виктор, есть одна реальная история из чата. Одна девушка пять дней не ходила в туалет на почве первой любви. Грандиозный запор. Суперзапор!
Виктор у писсура заносит руку над ширинкой.
– Прекрасно. Это наша целевая аудитория.
Голос Ксюши журчит и журчит в трубке:
– Клип, значит, будет такой. Девушка приходит к проктологу, рассказывает эту свою историю и проктолог назначает наш «Пропедиум». По-моему гениально.
Мищенко тоже зажурчал – отливает вОды, которые в перегретой менеджерской жизни порой раскаляются до кипения.
– И еще! – включается в мозговой штурм Мищенко. – Она никому не нравится за то, что не ходит в сортир на работе. Они не знают, что она больная на почве запора. Она – прекрасная белая ворона…
Виктор трогает член, принюхивается и морщится, отгоняя ладошкой вонь от носа.
– Красивая идея, потрясена Вашим воображением, Виктор!
Ксюша дает отбой.
– Слышь, Ли, чего хочет этот придурок… Хочет, чтобы она и на работе не какала, а смотрела в окно и все время слушала песню «Ворона». Помнишь, у Линды: я – ворона, я – ворона…
Лия отрывается от телефона:
– А мне кажется, он просто набивает себе цену. Он просто хочет трахнуться – и тогда заказ наш! Ты разве не поняла?
Звонит мобила.
– Бля, хорек… Второй час мне мозги парит…
Она нервно вскидывает трубку:
– Дэн, я сказала – тупо забери тетину машину с Ленинского, и тупо отвези на Боровицкую! Если ты не сделаешь это – ты будешь знаешь кто, Дэн? Повторяю – ты сам знаешь кто!
Дает отбой.
– Линда… А хорошая певица, между прочим. И «Ворона» – хорошая песенка.
21. Гарри Поттер и девушка в туалете
Однако через пару дней выясняется, что и Линды мало.
Не в лучшем настроении наши девушки ранним вечером припарковывают свои Пежо 206 (красная и желтая) у «Лакомки» неподалеку от Ленкома.
За столиком обсасывают подробности. Ксюша, понятно, возмущена:
– Он говорит, что надо добавить мотив Гарри Поттера. Это типа катит сейчас. Запор привязать к семейным ценностям… Как ты?
– Я думаю, что у Гарри Поттера должен быть отец. Проктолог. Тогда все стыкуется.
– Это педофилия.
– Но он же проктолог, причем здесь педофилия? В туалете нет педофилии. Она приходит к проктологу в туалет и там пытается расслабить все свои шняги… ну, сфинктеры.
– А что делает Гарри Поттер?
– Да хер его знает, что делает. Летает в параллельной Вселенной… Она представляет Гарри Поттера и счастливо какает.
– Сейчас спрошу у Жанчика.
Ксюша звонит. Жанчик вся в работе. Очередной массаж простаты – один клиент упитанней другого. Толстячки как на подбор – под 50, в цветных необъятных бриджах, с внушительными барсетками, которые всегда бережно ставят у себя в головах, принимая специфические позы для процедуры.
Услышав звонок, Жанна снимает перчатку.
Толстяк довольно томно отчитывается:
– Мне совсем не больно! Ваш шаловливый пальчик, Жанна, доставляет мне небесное наслаждение. И это не метафора. Что может быть прекрасней девушки, которая… которая пальцем…
Он не знает что сказать дальше. И вдруг как на духу:
– Выходите за меня замуж, Жанна!
– Вот уж! До конца дней ковыряться в Вашей гнилой…
Толстяк перебивает:
– Только не называйте мою задницу грубо, прошу Вас! Не называйте ее гнилой!
Он потерянно бормочет:
– За что же мне такое наказание? Вот как иногда приходит первая любовь!
– Алло, Ксю… Это не первая любовь, а первый простатит!
Толстяк жалок:
– Клянусь, это первая любовь, Жанна!
Потом его и вовсе осеняет:
– Однако не забывайте, сколько у меня денег, Жанна! Не забывайте, что я страшно богат!
Голос нашей Ксюши журчит как ручеек:
– Жанчик, скажи, если к отцу Гарри Поттера приходит девушка в туалет – это педофилия?
– Еще какая!
– Но он же старпер! Да еще проктолог!
– Блин, а этот же не старпер!
– Кто?
Заглядывает врач и делает строгое наставление:
– Жанна Михайловна, пожалуйста, не отвлекаемся.
– Ну, мелкий этот… Одну минуточку, Евгений Александрович… с мечом там бегает.
– Поттер этот…
– Ну да, Скоттер этот…
Ксюша сильно удивлена:
– Фигасе! А в Интернете он кувыркается с девками! Могу ссылку бросить.
Она удрученно бросает подруге:
– Ли! Тупняк полный!
22. Как громко стонали сисястые телки!
Ну как же отомстить этому негодяю Шеину, как?
Ли, ну почему ты не хочешь помочь маме?
А ты, Ксю?
Ведь ты такая креативщица!
Между тем в Безбожном переулке лето каждую ночь продолжает разливать свою загадочную чувственную патоку в воздухе, – и это сводит с ума! Если б я был поэтом, я бы, пожалуй, написал такие стихи:
Голая ночь
Снова нежна
Ночь от любви
Бешена.
Но никому
Ты не нужна
Полубезумная
Женщина.
Тополь выходит из трамвая.
Неподалеку от лавочки, словно коза на привязи, ходит (рэппируя локтями) Марья Николаевна. На голове – крутые наушники. Поводок от ее руки тянется в газонные кусты. Можно послушать голос рэппера, если любопытно. Читка следующая:
Я жил в трущобах и ел грязные щи,
Меня унижали всякие хачи,
И кричали: эй, лох, твоя тачка – говно
А наши тачки и мабилы:
Во!
Марья Николаевна риально прецца похуй:
