Эмиль Брагинский - Старики-разбойники
– Я так и думал, что вы по блату! – К полному удивлению Проскудина, Николай Сергеевич выбежал из кабинета.
Он примчался к входу в прокуратуру, где молодой милиционер читал Сименона.
– Петя, у тебя есть оружие?
– Есть, но оно не заряжено, – ответил дежурный милиционер.
– Сойдет! – махнул рукой Мячиков. – Может, это и лучше, а то заряженное может ненароком выстрелить!
– Опасный преступник, Николай Сергеевич? – Глаза милиционера жадно заблестели.
– Чрезвычайно! – сказал Мячиков, взял у милиционера браунинг и вернулся в кабинет.
– Руки вверх! – сказал он мрачно, направляя дуло на Юрия Евгеньевича.
– Ты что, сдурел? – перепугался Проскудин, но на всякий случай поднял руки.
– Встать! Шагом марш! – скомандовал Мячиков. Проскудин оторопело встал и зашагал к выходу. Николай Сергеевич неотступно следовал за ним, приставив незаряженный револьвер к его спине.
У выхода Николай Сергеевич задержался и приказал милиционеру:
– Петя, запомни его в лицо и больше сюда не впускай!
– Слушаюсь! – сказал милиционер.
– Ну, дедушка, я это тебе припомню! – злобно пообещал Проскудин.
Николай Сергеевич прицелился. Проскудин мгновенно исчез.
Мячиков отдал Пете оружие, возвратился к себе в комнату, снял телефонную трубку и набрал служебный номер Воробьева.
– Валя! – сказал Николай Сергеевич необычным для него стальным голосом. – Пойдем грабить музей!
– Коля! – ответил Валентин Петрович голосом, в котором пела отвага. – Встречаемся через двадцать минут у главного входа!
Через двадцать минут Мячиков и Воробьев с противоположных сторон приближались к месту намеченного преступления. Надвигались сумерки. Большая черная туча закрыла небосвод. Прогремел гром. Заговорщики встретились и многозначительно пожали друг другу руки.
Но, к сожалению, сегодня совершить кражу века не удалось.
На ограде Музея западной живописи висел плакат:
«Выходной день».
Глава седьмая
Так как Мячиков музей не ограбил, а избыток энергии обязательно надо было израсходовать, он в отличие от Воробьева не вернулся на работу, а поспешил к Анне Павловне. Он не предупредил ее телефонным звонком и появился внезапно, как парной цыпленок в продовольственном магазине.
– Пройдемте в комнату! – возбужденно сказал Мячиков, когда Анна Павловна открыла дверь и с удивлением обнаружила незваного гостя.
– Пожалуйста! – неуверенно пригласила Анна Павловна. – Но у меня не совсем убрано. Я вас не ждала...
– Я тоже к вам не собирался! – ответил Николай Сергеевич, идя за Анной Павловной по коридору. – Если бы музей был открыт, я бы к вам не попал!
– Вы собирались в музей, у вас выходной день? – спросила Анна Павловна, когда они оказались в комнате.
– Выходной день не у меня, а в музее! – ответил Мячиков. – А на работе мне делать нечего!
– Что с вами? У вас нездоровый вид. – В голосе Анны Павловны сквозило беспокойство.
– Я нахожусь в состоянии аффекта, – объяснил Николай Сергеевич, бегая по комнате из угла в угол, – а в этом состоянии человек способен на все! Поскольку потом я не смогу решиться, я себя хорошо знаю, я хочу поговорить с вами заранее!
– Успокойтесь, сядьте, пожалуйста! – Волнение хозяйки дома усилилось. – Хотите чаю? Может быть, вы голодны?
– Не отвлекайте меня, прошу вас! – попросил Мячиков. – А то я собьюсь с мысли!
Но бегать все-таки перестал и присел на подоконник рядом с цветочным горшком:
– Я пришел сделать вам предложение впрок!
Анна Павловна подумала, что ослышалась:
– Извините, но я не поняла, о чем вы говорите?
– Я прошу вас стать моей женой! Что тут непонятного? – Сейчас Николай Сергеевич мог говорить о чем угодно без всякого стеснения.
Всем женщинам мира нравится, когда им делают предложение. Анна Павловна покраснела и засмущалась:
– Но я вижу вас третий раз в жизни!
– Зато я давно знаю вашего Володю! – Мячиков привел сильный довод в свою защиту, замолчал и с тревогой заглянул ей в глаза.
– Но я не могу так сразу... Это как-то странно... – ответила женщина в растерянности. – Вообще вы мне симпатичны... Но этого мало, чтобы выйти замуж. Давайте подождем... пусть пройдет время...
Мячиков горячо поддержал Анну Павловну:
– Я с вами согласен! Сейчас я и сам не могу на вас жениться! Не имею права! Потому я и говорил, что прошу вашей руки, можно сказать, вперед... на будущее! Если, конечно, все обойдется!
Последним высказыванием Николай Сергеевич окончательно запутал Анну Павловну, которая уже не понимала, сделали ей предложение или нет.
– Вы говорите так туманно...
– Это потому, что я не могу раскрыть тайну! Это не моя тайна! – прошептал Николай Сергеевич и почему-то огляделся по сторонам.
– Прилягте на диван! – предложила Анна Павловна, поняв, что Николаю Сергеевичу необходим покой.
– А я не знаю, что вы мне ответили – «да» или «нет»? – Мячиков слез с подоконника и остановился на полпути к дивану.
– Вам надо отдохнуть и прийти в себя! – Анна Павловна заботливо уложила гостя, подсунула под голову подушку, сбегала на кухню, намочила под краном полотенце и, вернувшись в комнату, водрузила компресс на воспаленный лоб жениха.
– Поспите! – ласково посоветовала Анна Павловна, у которой был прирожденный талант сестры милосердия.
Николаю Сергеевичу стало хорошо. Он лежал на диване в комнате женщины, которую полюбил, а сама женщина присела возле него. Из мокрой повязки, холодившей лоб, приятно текло за шиворот. За стеной лениво переругивались соседи. Со спинки стула свисал ремень с кобурой, из которой высовывалась рукоятка револьвера.
По рукоятке Мячиков определил, что это маузер... Мячиков улыбнулся Анне Павловне и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как он заснул светлым и безгрешным сном праведника, каким и был в реальной жизни.
Анна Павловна бережно сняла полотенце со лба спящего, накрыла его пледом и тихонько ушла на кухню готовить ужин...
А Николаю Сергеевичу приснился несбыточный сон...
Несбыточный сонНад городом висел вертолет. Из брюха вертолета спускалась веревочная лестница, за которую цеплялся человек в красном тренировочном костюме. В этом человеке следователь с удивлением опознал самого себя. Одной левой рукой держась за шаткую лестницу, Мячиков плыл над городом. Это напоминало начало знаменитого фильма Феллини «Сладкая жизнь». Только там вертолет нес статую Христа. Мячиков, однако, этого фильма не видел. Он вообще редко ходил в кино, к тому же «Сладкую жизнь» у нас не показывали. Зачем нашему зрителю сладкая жизнь?
Орлиным взглядом летящий сыщик шарил по магистралям. В потоке машин он засек ту самую «Волгу», которая была ему нужна до зарезу. Мячиков немедленно отдал распоряжение летчику, и вертолет погнался за автомобилем. Внезапно возникла угрожающая ситуация. Вертолет нес Николая Сергеевича прямо на фабричную кирпичную трубу. Столкновение Мячикова с трубой казалось неизбежным. Но Мячиков не растерялся. Он двумя ногами пихнул трубу, она покосилась и рухнула на мостовую. Мячиков огорчился, что нанес фабрике материальный урон, и одновременно обрадовался тому, что, падая, труба никого не придавила.
Вертолет и преследуемый автомобиль мчались, не уступая друг другу в скорости. Вертолет мчался по небу, автомобиль – по скверному асфальту. Выбрав момент, Мячиков прицелился и прыгнул на крышу «Волги».
Преступник в маске, который вел автомобиль, был очень хитер. Он направил автомобиль в жерло фабричной трубы, так кстати поваленной Мячиковым. Но во сне Николай Сергеевич тоже был не дурак. Он опять уцелел. Он соскочил с автомобильной крыши и побежал по трубе, в то время как машина ехала внутри. Однако преступник невольно допустил ошибку. Он позабыл, что фабричные трубы, широкие у основания, затем постепенно сужаются. Поэтому он въехал в трубу на солидной «Волге», а выехал из нее на крохотной инвалидной коляске. И это было понятно, так как «Волга» не смогла бы протиснуться сквозь узкую горловину.
Но Мячикову было наплевать, на чем выехал преступник. Он прыгнул на крышу коляски, прорвал брезентовый верх, плюхнулся рядом с водителем и сорвал с него маску, в какой выступают обычно хоккейные вратари.
Под маской обнаружилось почти противное лицо Юрия Евгеньевича Проскудина!
...Когда Николай Сергеевич проснулся, Анны Павловны уже не было. Встав, Мячиков обнаружил записку, начертанную дорогой рукой:
«Ушла на работу. Ужин на столе».
Николай Сергеевич аккуратно сложил послание и спрятал его в карман, на память. Затем он с аппетитом поужинал, вымыл посуду, а перед уходом тоже оставил на столе записку и три рубля, которые одалживал накануне.
В записке было сказано:
«Мне у вас очень понравилось. Мое предложение остается в силе».
Глава восьмая
Существуют проверенные, зарекомендовавшие себя способы грабить музеи изобразительного искусства.
