Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих
– Итак… – подхватывает Мэри, оборачиваясь, чтобы посмотреть на панораму долины, развернувшуюся внизу. Солнце греет поля кукурузы и подсолнечника, принадлежащие Бьянки, кипарисы, растущие вдоль дороги, раскачиваются от ветра вперед-назад, как болельщики на рок-концерте. – Это замечательно – вернуться сюда. Я каждый раз совсем забываю, как здесь красиво, – произносит она.
– Да, – соглашается Белинда с одной из своих самых чувствительных улыбок. – Здесь, конечно, гораздо приятнее, чем в том жалком любовном гнездышке возле Слоу, что твой отец делит с той жалкой женщиной.
– Это не возле Слоу, – отвечает Мэри, наклоняясь вперед, ставя локти на стол и опираясь лицом на руки. – Это в Суррее.
– Не ставь локти на стол, дорогая, – говорит Белинда, глядя через плечо дочери, – ноздри ее расширены: она будто вдыхает запах этого вида на долину.
– Какой, ты говоришь, дом покупает американец? – спрашивает Мэри, глядя туда же, куда и мать.
– Это неточно, конечно, – поправляет Белинда, – но речь идет о «Casa Padronale», вон там. – Она указывает на терракотовую крышу, едва виднеющуюся сквозь деревья.
– Я думала, ты на него глаз положила, – замечает Мэри.
– Так и было, – говорит Белинда, – но его местоположение не очень хорошо.
– Да? А мне казалось, это самый солнечный участок в долине.
– Да, там бывает солнце. Но «Casa Mia» выигрывает благодаря значительно более прекрасным видам. С моей террасы видна вся долина, ты же знаешь.
– Я знаю.
– Здесь не происходит ничего, о чем бы я не знала.
– Я знаю.
– И думаю, это предпочтительнее, чем два лишних солнечных часа в день, ты согласна?
– Конечно, – говорит Мэри.
– В любом случае, – продолжает Белинда, кивая в направлении занавески из бус, – вот идет Роберто с нашим caffe. Спроси его, что он знает о «Casa Padronale», пожалуйста, дорогая.
– А ты сама не хочешь? – спрашивает Мэри.
Вообще-то нет, дорогая. Я немного устала, – улыбается Белинда, глядя в долину с внезапно появившимся выражением всеобъемлющей истомы. – А тебе было бы очень полезно попрактиковаться в итальянском. Мне здесь все время приходится на нем говорить. На самом деле я редко говорю на каком-нибудь другом языке. В то время как ты – с твоей несчастной английской жизнью – вынуждена все время говорить только на скучном старом английском.
– Ну, о'кей, – соглашается Мэри. – Но только если ты уверена, что сама не хочешь.
– Нет, правда нет. – Белинда взмахивает рукой с розовыми ноготками. – Я знаю, какое это для тебя редкое удовольствие… О, grazie, Роберто, – говорит она, принимая в руки маленькую чашечку крепкого кофе. – У Марии для тебя небольшой questione, не так ли, Мария?
– Si, vorrei sapere 44…
И пока Белинда улыбается и смеется в подходящих и неподходящих местах разговора, ее дочь в ходе длинной оживленной дискуссии с Роберто узнает, что «Casa Padronale» действительно вот-вот будет продан американцу и что, насколько ему известно, новый хозяин собирается въехать туда немедленно. По крайней мере строительные работы начнутся почти сразу же, а когда въедет сам американец, можно только гадать.
***– Так, значит, это точно? – спрашивает Белинда. Ее лицо бороздят морщины усердия: она паркует машину. С четвертой попытки ей удалось успешно заехать задним ходом на пустое место.
– Ну, такая информация у Роберто, а он дружит с geometra 45, который продает этот дом, – говорит Мэри, открывая свою дверь.
– Geometra?
– Ну, знаешь, кто-то вроде того агента по недвижимости, Альфредо, на которого ты все время кричала.
– Я не кричала на него все время.
– Ну…
– Я всего лишь повысила голос, когда он меня не понял.
– Ну, в общем, кто-то вроде Альфредо.
– Интересно, – говорит Белинда и поправляет шляпу, глядя в свое отражение в дверце машины. – Это очень интересно. А теперь, я надеюсь, мы не столкнемся с Дереком и Барбарой! Хотя сегодня рыночный день, и я видела, как их машина отъехала в этом направлении рано утром, так что они вполне могут быть здесь. Если мы их встретим, просто предоставь мне самой с ними поговорить, ладно?
– Хорошо, – отвечает Мэри.
– Ну, тогда пошли, – говорит Белинда, поворачиваясь к этрусской арке. Высокая и узкая, она ведет сквозь толстые городские стены к мощеным улицам и медового цвета зданиям.
В рыночный день в средневековом городке Серрано полно народу. Большинство обитателей ближайших деревень и окружающих селений высыпают на главную площадь – покупать или продавать. В такие дни здесь густая толпа, громкий шум, воздух пахнет горячей мостовой и спелыми фруктами. По одну сторону площади, в тени от арок древней каменной колоннады, сидят торговцы овощами. За нагроможденными друг на друга ящиками с фенхелем и баклажанами, цикорием и морковью, фиалками и редисом стоят целые семьи продавцов. Тут несколько поколений – от перенесших все бури жизни, сморщенных стариков до полных надежд подростков: они зазывают покупателей и пытаются всучить побольше продуктов, делая это так быстро и так деликатно, как только могут.
По другую сторону площади, под небольшим балкончиком Ромео и Джульетты, стоят грузовики, с которых идет торговля молочными продуктами. Доверху набитые маслом и сыром, они припаркованы через неравные интервалы; в них суетятся продавцы в белых куртках и бумажных колпаках. Рядом примостились устроенные на скорую руку палатки, где продаются оливки, свежий чеснок, чипсы с паприкой. Бок о бок стоят молодой человек, торгующий большими кусками зажаренного целиком поросенка, и женщина, будто только что из салона красоты, чей товар – ядовито-розовое нижнее белье. Пикантные кружевные трусики с ее прилавка развеваются на ветру, завлекая и зазывая.
В этом смешении местных жителей и туристов Белинде по-прежнему удается стоять в стороне, в своей соломенной mercato шляпе с широкими полями и темно-синем платке, свободно повязанном вокруг шеи. Она стоит у одной из множества овощных палаток и созерцает помидоры.
– Сливы или вишни? – спрашивает она у Мэри, краем голубого глаза наблюдая за толпой и одновременно поглядывая на дочь: взгляд ее скользит вниз, вдоль короткого носика. – Как ты думаешь, Мэри? Сделаем немного insalata 46 позже.
Мэри стоит рядом с матерью, ероша рукой свои длинные темные волосы.
Гм… – говорит она, нагибаясь, чтобы посмотреть поближе. – Я не очень-то…
– Questo! Questo! E questo! 47 – провозглашает вдруг Белинда очень громким, очень итальянским голосом, уверенно указывая пальцем на случайно выбранные лотки с овощами. – Perfecto! Perfecto! 48 – Она хлопает в ладоши от восторга, довольная своей покупкой, а потом поворачивается, причем шарф поднимается волной за ее спиной. – О, Дерек! Барбара! – продолжает она, не переводя духа. – Я была так занята разговором на беглом итальянском, что попросту вас здесь не заметила! – Она расплывается в широкой, как всегда, щедрой улыбке. – Как ваши дела?
Стоя рядом под яркими лучами солнца, Дерек и Барбара являют собой вполне гармоничную пару. Они почти одного роста; Дерек немного выше, но это преимущество с лихвой компенсируется его тучностью. Большая часть его тела, особенно руки и ноги, сохраняет некую стройность, но зато живот у него, как у беременной женщины. В серых носках, в открытых сандалиях, в серых шортах, в серой короткой рубашке с рукавами и открытой шеей (через разрез на всеобщее обозрение выставлен равнобедренный треугольник волос на груди, непосредственно под подбородком), Дерек напоминает кеглю на дорожке для боулинга. И все же его лицо довольно красиво: у него большие карие глаза, полные энергии, веселая складка возле губ, и песочного цвета волосы все еще густы – там, где они еще встречаются. Они становятся все более и более тонкими к макушке, проседь – только на висках.
Крупное, лоснящееся, загорелое тело Барбары – целиком и полностью результат благополучной жизни. Бывшая модель, ставшая секретарем в приемной, потом секретарем директора, а затем и любовью всей жизни босса, когда-то она носила трусики hot pants и сапоги до колена. Но поскольку ей никогда не удавалось вовремя остановиться, когда дело доходило до кушаний и лакомств вроде панакотты или тирамису 49. теперь Барбара сохраняет нечто вроде «роскошной полноты» – как раз то, на что были рассчитаны массажи Клэринс и воскресные спа-салоны. В результате в ее гардеробе полно тренировочных штанов и пиджачных костюмов для «дней полноты», но когда ей удается сбросить фунта три, она обычно втискивается в майки с глубоким вырезом, бриджи или облегающие шорты разной степени яркости. Сегодня, отказав себе накануне поздно вечером в маскарпоне, она оделась в желтую майку и подходящую к ней по цвету юбку до колен; наряд дополняет пара золотистых клинообразных туфель без задника. Белокурые волосы – большую часть утра она провела, завивая их, – аккуратно уложены, концы подкручены валиком чуть ниже плеч; вокруг бледных губ четко выделяется темно-розовая линия, нанесенная контурным карандашом. Яркие голубые глаза спрятаны под широкими солнцезащитными очками от «Диор».
