Роберт Джирарди - Неправильный Дойл
Я суеверный старый хрен, и не стал бы называть это Последней волей или Завещанием, но боюсь, что так оно и есть. Ты сейчас в Испании, живешь в светском обществе со своей красивой женой и замечательным малышом. Так и должно быть. Если у тебя получится, не приезжай в эту Богом забытую страну, она катится ко всем чертям с тех пор, как подстрелили Кеннеди. Я пишу это, потому что болен, а врачи говорят, что это тот самый рак и что осталось мне недолго, так что приступим к делу.
Ты получаешь все, что у меня есть, – все оборудование и барахло с «Пиратского острова Дойла», то есть всю землю, все, что на ней и под ней. Можешь делать с этим все, что захочешь. Кроме «кадиллака», я обещал его Мегги Пич. Она хорошая девочка и все еще молода. Надеюсь, ей не слишком поздно будет найти себе того, кто оценит все ее многочисленные достоинства. Я хочу, чтобы ты о ней позаботился, как она того заслуживает.
Я старался, чтобы ты стал хорошим человеком, хотя и рос без отца и матери, и я очень горжусь, что твоя теперешняя жизнь так не похожа на далекое криминальное прошлое. Я считаю тебя собственным сыном и люблю. Всегда любил. Поцелуй за меня свою жену и ребенка там, в Испании. Да благословят тебя Бог и любовь.
Дядя Бак.
Дойл дочитал завещание дяди Бака, проглотил комок, вставший в горле, аккуратно свернул листок и положил на стол.
– Ну и что теперь?
Слау протянул ему пачку документов с яркими закладками.
– А теперь вам нужно поставить подпись и свои инициалы в тех местах, где вложены закладки. Потом мы встретимся в суде по делам о завещаниях и наследствах. Судя по тому, как выглядит эта папка, месяца через два-три.
– Суд по делам о завещаниях и наследствах? – нахмурился Дойл. – Это обязательно?
– В округе Вассатиг – да, – грустно сообщил Слау. – Появление перед судьей предписано законом.
Дойл взял документы и несколько минут их просматривал, так, для видимости. С таким же успехом они могли быть написаны на китайском. Затем он поставил подписи, инициалы, где было нужно, и вернул бумаги адвокату.
– А вот что произойдет после суда, зависит от вас, – откинулся в кресле Слау, и на мгновение Дойлу показалось, что в глубине его спокойных глаз промелькнуло нечто злобное и холодное. Но он не был уверен, а момент был уже упущен.
– Завещание вашего дяди в качестве особого условия оговаривает, чтобы вы позаботились о мисс Пич. Полагаю, именно это он имел в виду. Нет нужды говорить, что эта фраза не является юридическим термином и на суде ее можно интерпретировать по-разному. Вы являетесь единственным наследником. Таким образом, вы обладаете правом ликвидировать все имущество и разделить доходы по своему усмотрению. Кроме того, существуют другие поводы задуматься. Под ними я подразумеваю налоги на недвижимость, определенное количество неоплаченных долгов… – Слау постучал пальцами по столу, и Дойл почти услышал, как его мысли щелкают, словно кнопки калькулятора. – Послушайте, если вы не против, оставим это дерьмо.
– Валяйте, – сказал Дойл.
– Есть очень разумное предложение купить «Пиратский остров».
Эта новость была неожиданной. Существовали строгие правила районирования,[17] установленные еще в те времена, когда Бака заставили продать остаток перешейка Службе национальных парков. Дойл открыл было рот, но Слау махнул жирной розовой лапищей и принялся обстоятельно подводить итог разногласий Бака со службой, большая часть которых была уже знакома Дойлу.
В 1954 году, когда Служба национальных парков приступила к объединению сосновых пустошей, солончаковых болот и барьерных островов, которые впоследствии стали именоваться Национальным природным заповедником округа Вассатиг – шестым по количеству туристов на Восточном побережье, – Дойлы владели причиняющим неудобства клином земли, размером в восемьсот акров. Он тянулся от городка до побережья, включая глинистую возвышенность на ближней стороне дюн, где за шесть лет до этого Бак Дойл построил пристань для яхт и «Веселый гольф на Пиратском острове». Эта земля перешла к потомкам Финстера Дойла непосредственно от окнонтококов, после истребления этого злосчастного племени союзом англичан и нантикоков в самом начале XVIII столетия. Это подтверждала большая красная восковая печать королей Англии и печати поменьше, принадлежавшие губернатору колонии и ее представителю. Документы хранились в массивных переплетах в суде Виккомака, подтвердившем права Дойлов. Но Служба национальных парков не интересовалась историей. Она объявила о суверенном праве государства отчуждать частную собственность. Бак опротестовал это право. В известном смысле – как блестяще заявил на суде Фой Уиткомб, выступивший в качестве защитника, – Дойлы сами являются местным видом, как опоссумы, птицы, белки и другие представители живой природы, которых собралась защищать Служба национальных парков, создавая заповедник. Это дело прошло все инстанции: от решения местного суда до апелляции, от апелляции до отмены судебного решения, от одного судебного запрета до другого, от окружного суда до главного суда первой инстанции и до высшего суда штата в Ричмонде. В конце концов стороны пришли к компромиссу. Кроме площадки для веселого гольфа и пристани для яхт Баку позволили сохранить за собой 25 акров земли вокруг них, но на очень необычных условиях…
– …таким образом, следуя условиям соглашения, на месте «Пиратского острова» никогда не могут быть построены новые сооружения, – заключил Слау. – Существующие постройки могут быть разрушены или переделаны, но только после долгих лет волокиты и предварительного одобрения архитектурной комиссией из Службы национальных парков. Тим, это значит, что вы теперь являетесь владельцем маленькой полуразвалившейся площадки для гольфа, убыточного бара, закрытого ресторана, полудюжины заплесневелых, почти съеденных термитами хижин для туристов, которые никто не снимает уже лет тридцать пять, и совершенно непригодной пристани Для яхт на двадцать мест, со сгнившими сваями и каналом, занесенным илом до самого залива. Так дела обстоят сейчас, и так будет всегда – не будет ни новой квартиры, ни нового дома, ни новой пристани для яхт, ни нового отеля или мотеля, ничего. Так что не слишком обольщайтесь. Кроме того, основное соглашение покойного со Службой национальных парков распространяется на любое последующее владение. Вы это понимаете?
– Да, – осторожно ответил Дойл.
Слау сцепил пальцы и закрыл глаза. У него были бледные веки, испещренные фиолетовыми сосудиками. Взглянув в окно, Дойл увидел, как к зданию суда по кирпичной дорожке патрульный ведет шеренгу скованных цепью заключенных в оранжевых комбинезонах.
– Нет, мне кажется, что вы не понимаете. Не совсем понимаете, – произнес Слау, его глаза широко открылись, как у куклы. – Этот пункт делает вашу собственность самым большим «белым слоном»[18] на всем побережье. Финансовым обязательством, которое обанкротит даже самого ответственного собственника. В данный момент доходы с «Пиратского острова» не могут покрыть даже уплату собственных налогов.
Он облизнул губы маленьким розовым язычком.
– И все же, несмотря на это, нам позвонил местный предприниматель и предложил двести десять тысяч долларов за вашу собственность. Он готов потратить много денег – больше миллиона долларов, – чтобы освежить ресторан и бар в тесном сотрудничестве со Службой национальных парков.
– А как насчет площадки для гольфа?
– Насколько я понимаю, площадку для гольфа снесут для постройки дополнительной парковки.
– Площадку для гольфа снесут? – Такая перспектива вызвала внезапную боль в животе. Он не мог представить Вассатиг без «Веселого гольфа на Пиратском острове Дойла».
Слау кивнул.
– Скажите, а почему этот предприниматель так желает купить этого – как вы назвали? – «самого большого „белого слона" на всем побережье»? – спросил Дойл.
Слау задумался, колесики в его голове начали вращаться.
– Он немного романтичен, – сказал он. – Кроме того, он может позволить себе беспечно тратить деньги.
– А у этого беспечного романтичного предпринимателя имя есть?
– Честно признаться, он пожелал остаться неизвестным.
У Дойла сжалось горло от предчувствия. Он хотел было сказать о разрубленном пополам опоссуме и записке с угрозой, но сдержался. Вместо этого он разглядывал выцветший восточный ковер на полу, гипсовый бюст неизвестного юриста. Слау нервно ерзал в своем кресле. Прошла минута, потом Дойл резко поднялся и пошел к двери.
– В общем, мне нужно идти.
Слау проследовал за ним в холл мимо старинных часов до входной двери.
– Скажите, по крайней мере, что вы думаете по этому поводу, – взмолился юрист.
Дойл помедлил, держась за медную ручку, которая выпустила наружу с облегченными карманами многие поколения клиентов. «Пиратский остров» был не более чем средством к существованию, пришедшим в упадок третьеразрядным развлечением для туристов, но Дойлы жили на этой земле с самого начала, и ему действительно никогда не приходило в голову продать ее. Где же тогда дом, если он принадлежит кому-то другому?
