Валерий Каменев - Крутой вираж…
Сашку Бородина мы звали композитором не только за фамилию. Он был очень музыкальным: профессионально пел баритоном, играл на аккордеоне. Какой черт занес его в это училище?
Юрка Огуренков был из обеспеченной семьи, слегка избалован. Когда в 6 утра дежурный жутким голосом орал: «Подъем!», положено было за 40 секунд одеться и стать в строй. Зато время, в течение которого передовики заканчивали одеваться, Юрка был способен лишь перейти из лежачего положения в сидячее. Половину отведенного срока он приходил в себя, постигая — где он и что происходит вокруг. Его глаза в это время отражали вселенскую тоску и ужас перед началом наступавшего дня. К строю он «подгребал» самым последним, при этом всем своим видом демонстрировал полное презрение к происходящему ритуалу. Оглядывался по сторонам, как бы говоря: «Какие же вы все — идиоты!». Виктор, глядя на него, думал: «Если он окончит училище, то вряд ли после выпуска сможет служить в армии».
Олег был местным и выделялся пижонством. Форму подбирал тщательно, подгонял — что-то подрезал, что-то ушивал. Носил на голове «кок», намазывал его бриолином. Иногда в увольнении вся компания вваливалась к нему «в гости», его мать угощала будущих офицеров отличным самогоном. Компания, попадая в увольнение, вела себя не так, как большинство. Ребята могли выпить, но не пьянствовали. Не посещали танцы. Ходили плавать на пруд, иногда играли с местными в баскетбол. Часто просто гуляли по городу. Заходили в магазин, покупали пару батонов хлеба и по бутылке молока. В училище кормежка была хорошая, но молока не давали.
Олег из нашей компании слегка выпадал. Он не столь рьяно увлекался спортом, любил выпить. Однажды из увольнения пришел, выпив изрядно лишнего. Когда роту построили на вечернюю поверку, ему стало нестерпимо тошно. Тут он проявил незаурядную военную смекалку: чтобы себя не выдать, он быстро снял сапог и использовал его в прикладных целях. В строю стоял во втором ряду, никто и не заметил, кроме рядом стоящих.
«Хвэдя» (после его тронного выступления между собой его иначе не называли) Виктора невзлюбил сразу. Впрочем, это было взаимно. Виктор ему часто дерзил, за что часто получал наряды «вне очереди». Каждый из них соответствовал суточным отработкам — на кухне или дневальным по роте. Обычно в наряды ходили по определенному графику. Наряды же «вне очереди» положено было отрабатывать исключительно по выходным. Однажды Виктор обнаружил, что «Хвэдя» посылает его в наряды по выходным чаще других даже тогда, когда внеочередные за ним не числятся. На вопрос Виктора «Хвэдя» дал разъяснение: «А цэ тоби по очэрэди — ты по очэрэди в выходные вже два мисяця нэ був. В прошлое був? Так то ж вни очэрэди, а цэ не засчитуеться». Виктор был ошарашен и решил жаловаться командиру роты — капитану Земкову, чернобровому красавцу, всем своим видом подчеркивающему уникальность и значимость этой красоты. Нет сомнения в том, что он пользовался успехом у слабого пола.
Выслушав Виктора, Земков уточнил:
— Так значит у вас, товарищ курсант, нарядов вне очереди нет?
— Нет, товарищ капитан.
— А ваш командир — младший сержант Савчук вас все равно в наряды исключительно в выходные дни посылает?
— Так точно, товарищ капитан.
— Так это же очень легко исправить. Я вам объявляю пять нарядов вне очереди. Идите и доложите об этом своему командиру.
С весны 55 года в училище порядки установились «Жуковские» (Г. Жуков в феврале стал министром обороны). Известно его высказывание: «В армии командую я и сержанты». На практике это означало, что сержантам много позволялось, в том числе действия, выходящие за пределы уставных отношений. Возможно, «дедовщина» в армии именно тогда и закладывалась. Вообще официальная точка зрения относительно фигуры маршала Г, Жукова порой расходится с мнением тех людей, которые знали его достаточно хорошо, кто воевал под его командованием.
По-видимому, у И. Сталина имелись веские основания к тому, чтобы в июне 1946 года снять Маршала с должности, обвинив в «отсутствии скромности, чрезмерных личных амбициях, приписывании себе решающей роли в выполнении всех основных боевых операций во время войны».
Тогда против Жукова было начато так называемое «трофейное дело», связанного с вывозом им из Германии огромного количества трофейного имущества (эшелонами) — в основном, антиквариата (старинной мебели, произведений искусства) в свое личное пользование. По сведениям западной прессы, у Жукова было изъято два десятка золотых и с драгоценными камнями часов, 15 золотых кулонов, свыше 4000 метров ткани, более 40 ковров и гобеленов (из немецких дворцов), полсотни картин известных мастеров, два десятка дорогих охотничьих ружей произведенных по специальным заказам и т. д. и т. п.
После смерти И.Сталина Жуков вновь занял ведущие позиции в армии, став в марте 1953 года первым заместителем Министра обороны СССР, а девятого февраля 1955 года занял пост Министра обороны. Новое восхождение Жукова связано с его решающей ролью в поддержке Н.Хрущева во время его борьбы за власть — вначале с «врагом народа и шпионом» Лаврентием Берия, а затем — с «антипартийной группой» В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Г.М. Маленкова «и примкнувшим к ним» Д.Т. Шипиловым, которая завершилась в 1957 году партийным осуждением и изгнанием последних из политической жизни страны. И вновь в этих событиях сыграли личные амбиции Маршала, который выступил против тех, кто вместе с И.Сталиным в свое время его «обидел».
Личность Н.Хрущева весьма противоречива, а его эпоху правления трудно оценить для страны в качестве положительной. В каждом из кажущихся позитивных начинаний Н.Хрущева присутствовала противоположная сторона, которая по большей части была доминирующей. Чего стоит только его идея «разогнать» военную авиацию, физически уничтожить многие сотни исправной авиационной техники, уволить из рядов армии массу летчиков в расцвете сил и технических специалистов, многим из которых не дали дослужить до пенсии несколько месяцев? А передача Крыма Украине? Не говоря уже о, так называемом, освоении Целины, кукурузной эпопее и пр.
В училище действовала странная воспитательная система: курсантов готовили стать офицерами и при этом прививали стойкое неуважение к этой категории защитников Родины, да и к армии — в целом. Чем больше Виктор узнавал об армии, о больших и не очень больших (не всех, но очень многих!) командирах, тем большее он испытывал разочарование.
Конечно, после окончания первого курса, несмотря на неоднократные рапорты и просьбы Виктора, никто его в летное училище не направил. Его разговор с замполитом училища закончился неприятно: «Будете настаивать — отчислим из училища и направим рядовым в часть. Отслужите полный срок, потом поступайте куда хотите». То есть, все с нуля. Зачем тогда он поступал в училище? Теперь после училища его заставят служить техником, и тогда тем более не будет шансов поступить в летное. Он стал серьезно подумывать о подаче рапорта на отчисление, но тут случились событие, нарушившее его планы.
Начиналось все тривиально. Основным местом общения и развлечения молодежи города были танцы в местном клубе. Как, это обычно бывает, среди мужской части танцоров существовали враждующие группировки. Наиболее устойчивые из них — местные против курсантов. В результате этого противостояния эпизодически случались мордобои. Почти всегда по одному и тому же сценарию — вначале местные «подлавливали» одного или нескольких курсантов и «отделывали» их далеко не в рамках «джентльменских» правил — на одного наваливалось несколько. После этого шла «мобилизация» в училище и в очередное увольнение шла подготовленная команда «мстителей», которая лупила всех без разбора. Естественно, что основные виновники начала боевых действий заранее прятались (видимо о готовящейся акции их кто-то предупреждал), и пострадавшими оказывались совершенно непричастные. Если последствия разборок оказывались достаточно тяжелыми, включалась цепочка: милиция — местные власти — командование училища — поиск и наказание виновных курсантов. Истинные зачинщики оставались в стороне.
На этот раз «подловили» Юрку Огуренкова и Юрку Ячнева. Их побили сильно. Били ногами. Били по голове. Как выяснилось, ни за что. Они на этих «танцах» появились едва ли не в первый раз. Видно, в процессе приглашения дам «на мазурку», по неопытности, нарушили какое-то местное «табу» — то ли не испросили разрешения у «мамани», то ли не были дамам представлены. Огуренков пострадал сильнее, пришлось обращаться в санчасть. У него были повреждены пальцы левой руки — кто-то на них с силой опустил каблук, когда он уже лежал и не сопротивлялся. На кисть наложили гипс.
