Юрий Мамлеев - Другой
глава 4
Незаметно промелькнула неделя. Наконец выдался теплый солнечный день. Квартира Анны Петровны находилась в районе метро «1905 года», место весьма суетное: Макдональдс, автомобили, ларьки и т. д., и единственным утешением была близость Ваганьковского кладбища. В том смысле, что там всегда можно было погулять среди зелени на чистом воздухе. Лёня и направился туда. Лера понеслась на работу — отнести в редакцию свои переводы, и заодно найти что-нибудь подходящее для Лени (кстати, он тоже был переводчиком). «Если он не сможет, я сделаю сама за него, пусть отдохнет немножко, мужиков надо жалеть, особенно тех, кто вырвался из лап смерти. Таких, наверное, немало сейчас в нашей стране» — думала она.
И, оберегаемый женою, Лёня прогуливался вдали от шумных улиц, погруженный в отсутствие мыслей. И вдруг кто-то тихо окликнул его: Лёня! «Ух, глюки даже появились» — ухмыльнулся он. Но голос опять тихо и нежно, но уже чуть-чуть настойчиво, произнес: «Леня!»
Одинцов оглянулся. Ноги его подкосились, а из горла вырвался визг, отдаленно напоминающий стон птеродактиля. Перед ним стоял Аким Иваныч во всем своем сиянии. Не узнать его было невозможно! Лёне сделалось дурно. Аким Иваныч озаботился.
— Что с вами, дорогой! Вот уж не думал, что встреча со мной вас так напугает. Сердечные капли?!
Лёня застонал.
— Да вот скамеечка. Садитесь, дорогой… А таблетки у меня припасены на всякий случай.
И Аким Иваныч, — он, кстати, был очень прилично одет, седовласый такой, элегантный, лет 45,— осторожно взяв Одинцова под руку, посадил его на скамью и сунул даже в рот таблетку. Ничего не понимая Лёня разрыдался. Аким Иваныч вынул из кармана чистейший шелковый платок и вручил его Лене.
— Вот мы какие, — утешал он, — и ад пролетели, и рассеянье по Вселенной, а как встретили своего старого друга, так ручьем слезы потекли. Нехорошо…
Лёня высморкался, поднял голову:
— Значит, все правда?! Все истинно?
— В той степени, в какой истинно то, что мы, милый друг, сидим с вами на скамейке, а вы рыдаете.
— Боже мой…
— Все очень просто. Несомненно, вы побывали там, где еще будете. Загадка только в вашей экзотической форме восприятия. Согласитесь, в ад попадают не на поезде. Ваше восприятие оказалось чрезмерно субъективным. Но персонажи и все эти миры — они истинны. И я в том числе. Короче говоря, суть вы уловили, а остальное не так важно.
— Что же делать?!! — закричал Леня.
— Не кричите так, Леонид, — остановил его Аким Иваныч, — на нас уже смотрят. А этим людям еще рано на тот свет.
— Кто вы? — осклабился Леня.
— Ваш друг. И к тому же, во-вторых, путешествую далеко не в первый раз.
Лёня вяло улыбнулся.
— Вот оно как, — вымолвил он, ничего не понимая.
— Да, да. Одной ногой я вполне устроен на этом свете, другой — я весь там. Неужели не понятно?
— Но как вы вернулись? — пробормотал Леня.
— Справедливое замечание. Вижу, Лёня, что к вам возвращается разум. В связи с этим, давайте пройдем вместе на Ваганьковское кладбище. Там будет виднее.
И Аким Иваныч поддержал ослабевшего Леню, помогая ему.
— Здесь же рядом. Вот оно. Вперед!
И Лёня послушно последовал за своим мэтром. Ничего не соображал, но в голове чуть-чуть просветлело.
— Пора, пора! — подхватывал мелодично Аким Иваныч. Лёня ни о чем не спрашивал, только вздыхал и ковылял за ним. У него был пропуск на кладбище.
Вскоре они вошли в эту обитель тишины. И довольно быстро и юрко оказались у некоей могилы.
— Узнаете? — ощерился Аким Иваныч и указал на фотографию.
Лёня опять взвизгнул. На него, несомненно, смотрело лицо того самого незабываемого парня с кровавой ладонью, который упрекнул его в том, что у него нет «зрения ада».
— Это он? Это он! — заголосил Леня.
— Тише, тише, конечно он. Ладный такой, не правда ли?
— Я его боюсь, — Лёня оглянулся.
— Зря. Я же с вами. Те персонажи, которых вы узрели тогда, похоронены, но, разумеется, в разных местах. На Ваганькове — только двое. Вот этого и еще одного — помните, толстячок, который все время бормотал: «Помоги мне, Боже, помоги, поскорей расплыться по Вселенной». Его просьба, кстати, была уважена. Он расплылся. Хотите, покажу, где лежит угрюмый его прах?
— О, не надо, не надо, — чуть не завопил Леня. — Я и так его хорошо помню. Такой симпатичный.
— Да, да. В нем было что-то привлекательное. Даже сексуальное.
— А этот в аду? — сказал Лёня, с ужасом глядя на фотографию.
— Далеко не совсем. С ним гораздо сложнее. Любопытнейший персонаж — не даром он вас так напугал. Он еще многих напугает.
Под фотографией была подпись: «Дорогому, незабвенному мужу. Спи спокойно. Твоя Катя.»
Лёня пугливо бросил взгляд в сторону на огромный монумент из черного камня. Аким Иваныч заметил:
— А это знаменитый ученый, изобретатель. Совершеннейший идиот. Ничего кроме своей науки знать не хотел. Ни тебе Бога, ни тебе искусства — ничего. Одним словом, доизобретался.
Лёня стал почему-то оглядываться.
— Ну, хватит, мой друг. Достаточно. Надеюсь, теперь вы все поняли. Покинем это печальное место.
Обходя ямы, Лёня последовал за Акимом Иванычем. По дороге бормотал: «Значит, смесь сновидения и реальности была. Жгучая смесь.»
— Не совсем так, — поправил его Аким Иваныч. — Чуть-чуть так называемого сновидения, точнее… ну, не будем уточнять, а в основном — горькая действительность.
И Аким Иваныч вздохнул.
Лёня вдруг спохватился:
— Аким Иваныч, а как же самое главное: почему вы вернулись?
Аким Иваныч захохотал.
— Вот я и ждал, когда вы спохватитесь. Не забыли о главном. Так вот, юноша, я вернулся назад, потому, что меня никуда не пустили. Оказалось, я такое редкостное, самобытное и, не боюсь преувеличить, до сих пор никогда не бывшее существо, что для меня еще нет места в невидимых мирах. В видимом мире — нашлось, здесь каждая причудливая тварь найдет себе место, а дальше — никуда. Это в точности тот же случай, который произошел с вами: мы одной крови — ты и я! — и Аким Иваныч обнял Леню за талию. — Вот в чем разгадка моей к вам симпатии, юный друг. Такое, как с нами, не бывает даже раз в тысячелетие. Собственно говоря, никогда и не было.
Лёня после этих слов взвизгнул, споткнулся и чуть не упал перед Аким Иванычем на колени.
— Да как можно! — закричал он в страхе, размахивая руками. — Я же собачонка, Аким Иваныч, по сравнению с вами. Я это чувствую! — брызжа слюной, продолжал он. — Я человек простой, тихий и глупый, ну как может быть, чтоб такого человека на тот свет не пустили, что ему места нет во Вселенной.
Лёня шатнулся и припал к дереву.
— Да я в муравейнике место себе найду, не то, что во Вселенной, — прямо-таки шипел он.
Аким Иваныч, однако, осадил его.
— Возьмите себя в руки, вы же не баба. Я понимаю, вас это травмировало. Все разошлись, а вы остались.
— Но я же идиот, Аким Иваныч. Таким место есть. В чем же тогда дело? — влажные испуганные глаза его смотрели на Акима Иваныча, не отрываясь на суету.
— В общем, тупик в мироздании и в антропологии тоже.
— Какой бред! Какой ужас! — и Лёня покраснел, словно ему надрали уши. — А как вы-то?
— Что я? Меня уже третий раз не пускают. И, может быть, вообще никуда не пустят. Но я не горюю. Разве я похож на страдальца?! — и Аким Иваныч захохотал, обнажая золотые зубы во рту. — Страдальцы — они в XIX веке были, а сейчас для этого надо придумать слово какое-нибудь похлеще, из самых неописуемых глубин.
Лёня стараясь изо всех сил не показаться бабой, чуть-чуть бодро поплелся по дорожке за своим приятелем.
— Ничего, — не вполне человечьим голосом весело сказал Аким Иваныч, — в нашей ситуации есть много преимуществ, Леня. Когда-нибудь вы это поймете. И для нас приготовят в конце концов такую обитель… молчу… молчу.
— Значит, что-то произойдет, и я стану иным. Когда?
— Не задавайте инфантильных вопросов. Живите, как жили. Если считаете себя идиотом, так и считайте на здоровье. Взрыв произойдет помимо вашей воли…
— Я не думал, что я — это, оказывается, не я… — вырвалось у Лени.
— И не думайте. Не ломайте голову. Впереди — вечность.
И тихонечко, как все равно любящий папаша с сынком, они подошли к выходу.
— А вон и Сашок в машине меня поджидает, — и Аким Иваныч указал на малинового цвета автомобиль у ворот кладбища.
Лёня увидел маленькую фигурку человека, дремлющего у руля.
— Он не из тех… не с поезда? — беспокойно спросил Леня.
— Ни в коем случае, — успокоил его Аким Иваныч. — Близок к этому, но пока — нет.
— Аким Иваныч, а как же связь, должен же я знать…
— Ну, во-первых, я все ваши координаты знаю.
— Как вы знаете мои координаты? — по-детски спросил Леня.
— Дорогой мой, я за вами еще с вашего детства наблюдаю. Прямо, как только вы вылезли на свет.
