Банана Ёсимото - Кухня
Сейчас я здесь, но это будет не вечно, подумала я, вернувшись к чтению журнала. Мне стало немного не по себе, но я должна была на это решиться.
С какой грустью когда-нибудь в другом месте я буду вспоминать эти счастливые дни? А может быть, однажды я снова вернусь на эту кухню? А пока я еще остаюсь с этой решительной мамой и с ее сыном с нежными глазами. Нет ничего, кроме этого.
Я повзрослею, в моей жизни многое произойдет, и я много раз буду испивать чашу до дна. Я буду много-много страдать, а потом снова возвращаться на круги своя. Я не потерплю поражения. Я не позволю, чтобы меня сломили.
Кухня из сновидений.
Сколько еще их у меня будет? В полусне или в реальности. Или в путешествиях. Одна, в толпе или с кем-то еще. Во всех местах, где я буду жить, меня еще многое ждет.
2
Полнолуние
На исходе осени умерла Эрико-сан.
Ее убил в припадке безумия влюбившийся в нее мужчина. Он случайно встретил Эрико на улице, и она ему понравилась. Он пошел за ней следом и обнаружил, что она работает в баре для голубых. Для него было шоком, что эта красивая женщина на самом деле является мужчиной. Он писал ей длинные письма и начал постоянно захаживать в ее клуб. Чем большую настойчивость он проявлял, тем менее приятным он становился и для Эрико, и для клиентов заведения. Однажды ночью с воплем, что его одурачили, этот мужчина вдруг бросился на нее и ударил ножом. Истекая кровью, Эрико схватила украшавший стойку тяжелый железный колокольчик и, держа его обеими руками, убила этого преступника.
— Получай! Это была самозащита! Теперь мы квиты! — Это были ее последние слова.
А я, Сакураи Микагэ, узнала об этом только с наступлением зимы. Прошло уже много времени, и вдруг мне позвонил Юити.
— Она умерла, сражаясь, — без объяснений начал он.
Был час ночи. Я совершенно не понимала, о чем идет речь, когда вскочила, разбуженная телефонным звонком, и схватила трубку. В моей полусонной голове крутились сцены из фильмов про войну.
— Юити? Что случилось? О чем речь? — твердила я.
После недолгого молчания он сказал:
— Моя мать… вернее, мой отец был убит.
Я ничего не понимала. До меня не доходило. У меня перехватило дыхание. И тогда как бы неохотно Юити начал подробно рассказывать о смерти Эрико.
Вначале я не могла в это поверить, тупо пялилась в пространство, а телефонная трубка казалась мне удаленной в бесконечность.
— Когда… это случилось? Совсем недавно? — спрашивала я, не вполне понимая, откуда доносится мой голос и что я говорю.
— Нет, уже давно. Приятели из клуба устроили ей скромные похороны… Извини. Я никак не мог тебе об этом сообщить.
У меня словно ком застрял в груди. Значит, ее больше нет. Ее уже нигде нет.
— Извини меня, на самом деле извини, — повторял Юити.
Телефон не спасал. Я совершенно не понимала, готов ли он разрыдаться или громко расхохотаться, хочет ли вести долгую беседу или остаться наедине с собой?
— Юити, я сейчас приеду. Хочешь? Мне нужно разговаривать, видя твое лицо!
— Хорошо. Я тебя отвезу обратно, так что не беспокойся, — не объясняя своего душевного состояния, сказал Юити.
— Пока! — сказала я и опустила трубку.
Когда же мы последний раз виделись с Эрико? Кажется, мы прощались, улыбаясь друг другу. Голова у меня шла кругом. В начале осени я бросила школу и стала учащейся кулинарного училища. Сразу после этого я уехала из дома Танабэ. Оставшись совсем одна после смерти бабушки, я полгода прожила в семье Юити и его мамы Эрико, которая на самом деле была мужчиной… Наверное, последний раз мы виделись, когда я переезжала? Эрико всплакнула и сказала, что поскольку это недалеко, то на выходные я могла бы их навещать… Не удалось. Мы встретились с ней в конце прошлого месяца в ночном магазине. Когда ночью мне не спалось, я пошла в магазин «Family Mart» купить мусс и у самого входа повстречала возвращавшуюся с работы Эрико, которая пила из бумажного стаканчика кофе и ела отварные овощи — одэн — с «девушками» (а на самом деле с мужчинами), работающими в этом магазине.
— Эрико-сан! — окликнула я ее.
— О, Микагэ, ты так исхудала с той поры, как уехала от нас! — с улыбкой сказала она, взяв меня за руку. Эрико была в голубом платье.
Когда я выходила, купив мусс, то снова увидела Эрико со стаканчиком в руке. Прищурившись, она всматривалась в уличные огни, и я игриво сказала:
— Эрико-сан, вы выглядите совсем как мужчина!
Она рассмеялась и сказала:
— Что ты говоришь? Какая ты хитрожопая! Кажется, ты уже созрела.
«Девушки» из магазина расхохотались. Потом она пригласила меня заходить в гости, и я согласилась. Расстались мы с улыбками на лицах. С той поры я больше ее не видела.
Сколько времени потребовалось мне на поиски зубной щетки, пасты и полотенца? Я напоминала себе обезглавленную курицу. Я металась, открывая и закрывая створки, распахивая дверь в туалет, вытирая пол после опрокинутой на него цветочной вазы, расхаживая по комнатам, и только поняв, что у меня в руках ничего нет, подумала с легкой улыбкой, что лучше всего просто лечь и закрыть глаза.
Я положила в сумку зубную щетку и полотенце, несколько раз проверила, выключен ли газ и включен ли автоответчик и, пошатываясь, вышла из квартиры.
Придя немного в себя, я обнаружила, что иду по зимней дороге в сторону дома Танабэ. Ключи звенели у меня в карманах, а слезы лились ручьем, пока я шагала под звездным небом. Казалось, что и дорога, и мои подошвы, и замершие в молчании здания снова начали укутываться теплом. У меня вдруг перехватило дыхание, и мне стало не по себе. И тогда вдруг подул холодный ветер, и я почувствовала, как холод постепенно заполняет мою грудь. Мне показалось, что все, на чем обычно задерживался мой взгляд, начало уноситься ветром и постепенно охлаждаться.
Я с трудом могла различить все то, что обычно отмечала: телефонные столбы, уличные фонари, припаркованные машины и черное небо. Все как-то удивительно смешалось в сюре, обращенном к теплому воздуху, и расплывалось у меня перед глазами. Мне никак не удавалось сдержать собственную энергию, настойчиво вырывающуюся из моего тела. Какой-то шипящий звук угасал в темноте.
Когда мои родители умерли, я была еще маленьким ребенком. Когда умер дедушка, у меня как раз был любовный роман. После смерти бабушки и до сих пор я ощущала себя совсем одинокой. Но я никогда не была такой одинокой, как сейчас.
Но я пыталась любыми способами выжить, я хотела вырваться из прежней жизни. Казалось, что непременно наступит завтра, будет послезавтра, а потом следующая неделя. Я не могла даже представить, насколько это будет трудно. Конечно же, все это время я продолжала пребывать в унынии, отчего становилось еще тяжелей на душе. Моя тень спокойно двигалась по ночной дороге, несмотря на грозовые бури в моей душе.
Хотелось положить этому конец, и я решила, что надо встретиться с Юити. Откровенно с ним поговорить. Но что это даст? Зачем? Это не сулит никакой надежды. Только большее уныние.
Я пребывала в таких грустных раздумьях, нажимая звонок в квартире Танабэ. Я долго поднималась по лестнице на десятый этаж, не воспользовавшись лифтом, и слышала доносящиеся сверху смешки. Я услышала, как Юити неторопливо подходит к двери. Когда я там жила, то часто забывала ключ и, возвращаясь поздно, должна была звонить. Каждый раз подходил Юити, и я слышала, как он снимает цепочку.
Дверь отворилась, и появилось слегка изможденное лицо Юити.
— Привет! — сказал он.
— Давно не виделись! — сказала я, не в силах сдержать широкую улыбку от нахлынувшей радости. В глубине души я действительно была счастлива увидеться с Юити.
— Можно войти? — спросила я.
Он стоял передо мной слегка растерянный:
— Конечно же, конечно… я… я… боялся, что ты на меня страшно сердита. Извини меня. Проходи!
— Как я могла на тебя сердиться? Ты же меня знаешь!
— Разумеется, — сказал Юити, демонстрируя мне хорошо знакомую ухмылку, появлявшуюся на его лице, когда он бывал растерян.
Я улыбнулась в ответ и сняла в прихожей туфли. Вначале я почему-то почувствовала себя неуютно в комнате, где еще совсем недавно жила, но вдруг вспомнила ее запах, и на меня нахлынула ностальгия. Опустившись на диван, я погрузилась в воспоминания. Юити принес кофе.
— У меня такое чувство, что я была здесь очень давно.
— Ты права. Наверное, ты была очень занята? Как твоя работа? Интересная? — вежливо полюбопытствовал Юити.
— Да, все, что я сейчас делаю, мне нравится. Даже чистить картошку. Я пока еще на этом уровне, — хихикая, ответила я.
Вдруг Юити опустил чашку и начал разговор.
— Сегодня впервые я начал снова кое-что соображать и понял, что не могу тебе не рассказать об этом. Поэтому я сразу и позвонил тебе.
Я наклонилась, чтобы лучше его слышать, и посмотрела прямо в глаза.
