Александр Володин - Осенний марафон
— У тебя дверь настежь.
— Так надо.
— Билла отпустили?
— Отпустили.
— Обо мне треп был?
— Был.
— А чего?
— Ты портвейн с водкой мешал?
— А им какое дело?
— Значит, есть дело.
— Да там полбутылки и было всего, — оробел сосед. — Портвейна.
— Какая разница.
С лестничной площадки крикнули:
— Деда! Иди, тебя бабушка зовет.
Сосед совсем увял.
— Уже сообщили. Я говорю ему — пошли домой. А он — коктейль, коктейль. Хиппи лохматые.
(Ушел.)
Бузыкин перелез через диван, пошел в комнату жены, подальше от людей. Включил по пути телевизор, загремела музыка.
Тахта гола, постель убрана. Только подушка осталась. Просторно и свободно стало в доме. Он стал подплясывать под телевизионную музыку. В этом просторном и пустом мире можно было подплясывать как угодно, никто не увидит. Он посматривал на себя в зеркало. Ему хотелось быть сейчас еще более неуклюжим, бестолковым, загнанным, чем он был в жизни. Вы другие? Вы умные, деятельные, удачливые? Вам повезло. А он — вот такой. Просто подплясывает. Один. И судить некому. Зазвонил телефон…
Он снял трубку.
— Андрюша, это я.
Это был голос Аллы. Робкий, виноватый. Это был голос прежней жизни. Ответить значило отозваться на него. Он молчал. Но молчать было больше нельзя.
— Да, — сказал он.
— Ты мне звонил?
— Да, — не сразу ответил Бузыкин.
— Ты решил что-нибудь?
— Да…
— Правда?
— Да.
— Правда?
— Да.
— Ау нас тут аппарат сломался. Зато теперь починили, у меня стоит свой, в комнате. Вот, послушай!
Она поднесла трубку к телевизору. Не знала, что у него там — та же музыка. Все плохое уходило из ее жизни в прошлое. Больше не будет этой постылой спешки, отсюда — туда. Теперь покой, теперь счастье…
Бузыкин устало опустил трубку на колени. Кто-то вошел в дом. Это была Нина.
— Андрей, ты правду мне сказал? — спросила она. — Там действительно все кончено?
— Да.
Нина поставила чемодан, прислонилась к вешалке. Все обиды и унижения, годы обид и унижений становились прошлым. Устала она, устала. Но теперь, что бы ни предстояло им впереди, будет счастьем…
Из телефонной трубки Бузыкин услышал:
— Эй, где ты там?
Бузыкин поднял трубку к уху.
— Хорошо, записываю. Завтра в девятнадцать ноль-ноль кафедра.
Жена смотрела на него больным взглядом.
Алла сидела молча. В лице ее стали видны утомленные припухлости, приметы несбывшихся надежд.
Перед Бузыкиным появился Билл.
— Вы готов?
— Готов.
Они бежали по пустынной ночной улице. Бузыкин вслед за англичанином. Долго бежали, пока не исчезли.
