Анатолий Тоболяк - Откровенные тетради
— В этом я уже мог убедиться…
— Вы его еще мало знаете, а я уже три месяца! Он совсем как ребенок бывает. Подавай ему справедливость — и все! Мы вам не говорили… не потому, что не хотели, а просто не успели сказать… мы ведь в Красноярске на всякий случай заходили в редакции, и ого нигде не взяли. Он не умеет разговаривать с людьми. Он всех против себя восстанавливает.
— Да, верно. Тактика у него не из лучших. Вам, Катя, когда он напишет свой роман, надо будет стать его литературным агентом, — пошутил я.
— Ой, что вы! Я такая неумеха. Вот Сережа деловой. Правда, он деньги считать не умеет, а во всем остальном ужасно деловой. Он все помнит, все знает… У него память просто удивительная. Он книгу прочтет, а потом может цитировать целые страницы.
Она разгорячилась и стала очень хорошенькой, с живыми карими глазами, с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами.
— Вы все о Сергее, Катя. Давайте-ка о вас поговорим.
— Вы смеетесь? Что обо мне говорить? Я совершенно, ну совершенно заурядный человек.
— Не скромничайте.
— Нет, правда! Вот Сережа, например, имеет первый разряд по настольному теннису и боксу. А я даже в спорте ничем себя не проявила.
— Вы куда хотели поступать?
— Сережа хотел поступать в институт кинематографии на сценарный факультет.
— Нет, куда вы хотели поступать, Катя?
— Я в медицинский. Даже, вернее, не я, а мама. Сережа говорит, что я сама не знаю чего хочу.
— И что же, он прав?
— Ну конечно! Я действительно очень разбросанная. Сережа говорит, что во мне скрыто много способностей, но все они находятся в рахитичном состоянии. Вот он совершенно точно знает свою цель и никогда не слушает чужие мнения. Он их просто отметает.
— Ну, с Сережей мне все ясно. Вы, значит, собирались поступать в медицинский?
— Да, хотела, то есть мама хотела. Сережа говорит, что моя мама хотела бы жить вместо меня. Он, конечно, шутит. Сережа и мама не поняли друг друга. Сережа считает, что моя мама слишком консервативна. А она его считает хиппи… — Катя рассмеялась, потерла ладонями горящие щеки.
— А сами-то вы где хотели бы учиться?
— До встречи с Сережей?
— Да, да, до встречи с Сережей.
— Я одно время мечтала стать модельером. Сама шила, придумывала модели, просматривала все журналы. Но мама сказала, что я в лучшем случае могу стать закройщицей в ателье. Маме это не по душе. Между прочим, Сережа в этом с ней сходится.
— А он что бы хотел?
— Сережа? Он считает, что я должна стать специалистом по компьютерам.
— Ого!
— Да, видите ли, у меня есть способности к математике. В школе я меньше пятерки не получала. А потом одно время я увлеклась кибернетикой, читала даже Винера и многое понимала. Вот Сережа и агитирует меня.
— И как? Успешно?
Она задумалась, опустила глаза и стала накручивать на руку свои длинные волосы.
— Я не знаю, как у нас сейчас получится… Но вообще-то я думаю, что на математическом факультете я смогла бы учиться. Мне математика больше нравится, чем медицина.
— Что ж, поработаете год — и поступайте.
— Сережа так и думает…
Из дневника Кротова«Красный свет — неприязнь, испуг.
Желтый — раздумье, колебание.
Зеленый — доверие.
Три раза мигнул светофор в ее глазах. И вот уже держу авоську, как победный трофей преследования.
Почему смолк город? Куда пропали прохожие? Их нет; мы — два космонавта под одним шлемом в безвоздушном пространстве.
На выпускном вечере я целовался в темном углу с Наташей П., толстушкой-одноклассницей. Было любопытно, нестрашно и весело. В паузах между поцелуями я тайком корчил дикие рожи. Она спрашивала: люблю ли я ее? Еще бы, отвечал я, до гробовой доски! Забуду ли я ее? Нет, никогда, никогда? Что самое смешное — она лгала не меньше, чем я. Ей просто-напросто хотелось оставить память о выпускном вечере.
В чем дело сейчас? Почему я гляжу и не нагляжусь? А в ее глазах мое отражение.
— Ты москвичка?
— Да.
— Поступаешь?
— Угу.
— Как тебя зовут?
— Катя. А тебя?
— Сергей.
Мы несем яблоки к ней домой, двадцать минут ходьбы от метро. На лестничной площадке я передаю ей авоську.
— Подожду?
— Подожди, я быстро.
— А тебя отпустят?
— Отпрошусь.
Щелчок замка. Минут через пятнадцать опять щелчок. Она выскочила из квартиры с криком:
— …не беспокойтесь, не беспокойтесь!
На ней короткая клетчатая юбка, зеленая кофточка. Волосы струятся чуть не до пояса. С ума можно сойти!
Два человека живут на противоположных концах земного шара. Случайная встреча потрясает их. Предопределение? Судьба? Незапланированное столкновение атомов? Не знаю.
Йоги верят во множественность жизней. Может, мы встречались уже в предыдущей жизни? Не знаю, не хочу знать!
Мои приятели оглядывали, обмеривали взглядами наших одноклассниц. Но ни одной серьезной школьной любви! Увлечений — тьма. Поцелуи, клятвы, слезы, обещания — непременное школьное многоборье. Я чемпион по многоборью. Я в отличной спортивной форме.
Катя, Ка-тя…
Визг тормозов. Таксист вопит:
— Ослепли! Жить надоело!
А в ее глазах зеленые огоньки: путь открыт.
— Почему ты пошел за мной?
— Это мое хобби. Я преследую всех красивых девушек.
— Ах, всех!
— Всех преследую, но заговорил только с тобой.
— Я подумала, что ты какой-то хулиган.
— А я сразу понял, что ты марсианка. На Земле таких не бывает.
— Вруша и льстец!
— Я чемпион по многоборью.
— Какому такому еще многоборью?
— Вздохи, пожатия рук, нежные слова, клятвы. Знаешь, что это такое? Ничего не будет!
— А что будет?
— Правда. Только правда.
— «Вы обязаны говорить правду, только правду». Так?
— Да, я приведу тебя под присягу. Вот на этой скамейке.
— Она покрашена.
— Тогда на этой. Сядьте! Положите руку на мою ладонь, как на библию. Поклянитесь!
— Обещаю говорить правду и только правду.
— Итак, ваше имя?
— Катя. То есть Екатерина.
— Фамилия?
— Наумова.
— Возраст?
— Семнадцать и еще немножечко.
— Вы не замужем, Катерина Наумова?
Она прыснула.
— Отвечайте! — потребовал я.
— Нет, не замужем.
— Не помолвлены?
— Нет.
— Под судом были?
— Никогда!
— Родственники за границей? Это пропустим… Любите читать, Катерина Наумова?
— Да, очень!
— Ваш любимый писатель?
— Ох, это трудно! Из классиков я люблю Голсуорси, а из современных… пожалуй, Паустовского.
— Достоевский? Михаил Булгаков? Леонов? Фолкнер? Стерн? Эти имена вам о чем-нибудь говорят?
— Да… я читала, но не всех.
— Ваши увлечения?
— Шитье и вязание. И еще… шахматы.
— Как вы относитесь к фильму «Андрей Рублев»?
— Мне понравилось…
— Только-то? Гениальный фильм. Читали Марио Варгаса Льосу?
— Что? Нет, не читала.
— Большой пробел. Бываете на Таганке?
— О, еще бы! Недавно смотрела «Гамлета». Девчонкам не понравилось, а мне очень.
— Лем? Брэдбери? Стругацкие?
— Ничего не читала. Не люблю фантастики.
— Печально. Ну ладно! Я удовлетворен. В каких отношениях вы находитесь с неким Сергеем?
Она рассмеялась, закинув голову.
— Мы знакомы.
— Давно?
— Не очень… А мне кажется, очень давно.
Я положил ладонь поверх ее руки.
— Теперь поменяемся ролями. Клянусь говорить правду и только правду!
Она закусила губу, словно решая трудную задачу.
— Ну-ка отвечайте, как ваша фамилия?
— Кротов, ваша честь.
— Кротов… Кротов… Это такой слепошарый зверек, да?
— Так точно, ваша честь.
— Мне не нравится эта фамилия. Нет, не нравится!
— Ваша честь, я сменю ее ради вас!
— Ну-ка отвечайте, Сережа Кротов, сколько у вас троек в аттестате?
— Ни одной.
— А пятерок?
— Русский язык и литература.
— Ой, самые трудные предметы! А скажите-ка, сколько раз вы сидели с девушками на скамейке?
— Несчетное число, ваша честь.
— Так я и знала. Вы ловелас?
— А как же!
— Ну-ка отпустите мою руку!
— Ни за что.
— Ладно уж. Это ведь не рука, а библия. Скажите-ка лучше; кто ваши мама и папа?
— Родители.
— Да нет же! Какой вы глупый! Кем они работают?
— Отец — строитель, мать — домашняя хозяйка.
Мы прикусили языки: мимо скамейки двигалась, глядя в упор на нас, подозрительная старуха с клюкой. А едва она прошла…
— Катя…
— Что?
— Пойдем куда-нибудь.
— Куда?
— Где нет ни одной живой души.
— Что ты! Таких мест в Москве нет.
— Есть. Я знаю одно».
6
