Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»
Глава 66
В следующий раз, когда Селеста пришла в больницу, она увидела перед собой совсем другую женщину. Мэй, занятая плетением кружев, встретила ее улыбкой.
– Мне разрешили сходить домой, правда, пока всего на один день. Прямо не знаю, как я это переживу после стольких месяцев в больнице. Как Элла, как ее учеба? Селеста – ты замечательная подруга. Прости, что я вела себя так гадко. Представляю, что ты обо мне думаешь.
Селеста улыбнулась и стиснула пальцы Мэй.
– Я вспоминаю все письма, которые мы друг другу написали, секреты, которые мы делили, и твою бесконечную доброту. Ты пошла на поправку. Мы все с нетерпением ждем тебя дома. Вы с Эллой будете ходить на долгие прогулки. Не волнуйся, с ней все хорошо. Она и Родди потихоньку сближаются. Селвин поможет тебе освоиться, он очень переживает… Господи, как я рада, что у тебя опять заблестели глаза! Нам столько нужно наверстать…
Селеста села в машину Селвина и, притормозив на обочине, залюбовалась пейзажем. Брат учил ее вождению, но у Селесты получалось гораздо лучше в одиночку, когда тот не кричал и не ругался, что она вот-вот сломает рычаг переключения передач. Теперь она постепенно набиралась опыта, колеся по извилистым сельским дорогам, учась подавать знаки рукой. Внезапно Селесту охватило чувство, будто отдельные ниточки ее жизни наконец-то стали складываться в единый узор.
Элла придет в восторг, узнав, что ее мать переедет в Ред-хаус на то время, пока полностью не окрепнет. Селеста и Элла уже забрали из квартиры рядом с Ломбард-Гарденс все вещи, чтобы перевезти их на хранение. Хозяева намеревались сдать жилье другим квартирантам и потому хотели, чтобы комнаты поскорее освободили.
Что я здесь обрела? Этот вопрос Селеста продолжала задавать себе после возвращения в Личфилд. У нее началась новая жизнь, причем такая, которую она совсем не планировала. Отец по-прежнему отказывается переезжать; Родди ходит в школу для певчих при соборе; она ведет хозяйство у Селвина – без крепких женских рук дом превратится в пыльный, прокуренный сарай; Элла стала для нее совсем родной. По настоянию Селесты девочка берет дополнительные уроки рисования в местной художественной школе на Дэм-стрит. Такой талант, как у Эллы, нельзя зарывать в землю. Вполне возможно, обучение в старших классах она сможет оплачивать за счет стипендии. Селеста надеется, что Мэй не сочтет ее планы чересчур амбициозными.
Иногда Селесте казалось, что она, как капитан Смит, ведет корабль новых членов своей семьи сквозь бурные воды. Только бы не столкнуться с коварным айсбергом в этом неспокойном жизненном море, – мысленно молилась она. Элла уговорила Селесту сходить в Музейный сад, чтобы посмотреть на памятник. Статуя капитана действительно имела большое сходство с реальным человеком.
– Это он спас твою жизнь, – сообщила Селеста девочке.
Та удивленно воззрилась на нее.
– Мы с твоей мамой были в одной спасательной шлюпке, там и познакомились. Она тебе не говорила?
На лице Эллы опять отразилось недоумение.
– Нет, мама говорила только, что мой папа погиб в кораблекрушении, когда плыл в Америку.
Новость ее совершенно не заинтересовала, и она ускакала прочь по тропинке.
Выходит, Элла ничего не знает. Селеста, однако, не вправе рассказывать ей всю историю. Отчего Мэй держит их спасение в тайне? Что плохого, если девочка узнает, каким образом выжила в катастрофе, известной на весь мир? И все же Селеста не судья своей подруге. Она сама пока что не открыла Родди правды, поскольку для нее это связано с возвращением в Акрон, к Гроверу.
Родди начал задавать вопросы о своем отце. Он часто доставал из дедушкиного шкафа свадебную фотографию родителей и с интересом ее разглядывал.
– Папа должен узнать, что мы здесь. Зачем ты заставляешь меня врать, что у меня нет отца? Он ведь жив, так? Если ты ему не напишешь, я сам напишу. Дядя Селвин даст мне папин адрес!
В глазах мальчика сверкнули злость и решительность, слишком хорошо знакомые Селесте.
Вне себя от гнева, она ринулась в гараж Селвина.
– Что ты наговорил Родди про Гровера?
– Сколько можно делать из этого секрет? Бегство, чужие имена… У мальчугана в голове полная каша. Он имеет право знать о Гровере. До сих пор не понимаю, с чего вдруг ты бросила богатого мужа и прекрасный дом и потащила ребенка на другой конец света, выдрав его из привычной обстановки, – резко ответил Селвин.
– Ах, не понимаешь? Так позволь сказать тебе, что жизнь с богатым мужем в прекрасном доме была для меня адом! Если твоя сестра задерживалась хоть на минуту, ее оскорбляли и били; если она хотела спать, то подвергалась унижениям того сорта, о которых пишут в газетах. Летом, в жару, я была вынуждена носить платья с длинными рукавами, чтобы прятать синяки. По-твоему, я хотела, чтобы мой сын смотрел на все это и считал, что мужчина так и должен обращаться с женщиной? Ты даже не представляешь, сколько всего мне пришлось вытерпеть, так что больше не поднимай эту тему!
Селеста в слезах выбежала во двор, но Селвин догнал ее и обнял за плечи.
– Если я когда-нибудь доберусь до Гровера Паркса, ему не поздоровится, – тихо проговорил он, побледнев от ярости. – Прости, сестренка, я и не догадывался… Пожалуйста, прости меня.
– Теперь тебе ясно, почему я не хочу иметь с ним ничего общего. Только, прошу, пусть это останется между нами, ладно?
После признания сестры Селвин вновь ушел в себя. Он закрылся в гараже и исступленно стучал молотком, починяя разный хлам. Перемены в брате поражали Селесту. Рубцы от ожогов на его лице были неглубокими, однако шрамы от войны, невидимые глазу, проходили через всю душу Селвина. Тем не менее после этого объяснения разговоры о том, что на Рождество дядя даст Родди адрес отца, прекратились.
Селеста энергично занималась уборкой в доме Эллы. У Мэй оказалось так мало вещей, что Селесте стало стыдно за горы добра, скопившегося за долгие годы в Ред-хаусе: письменные столики, шкафы, комоды, часы, картины, столовое и постельное белье… В сравнении со Смитами, которые потеряли все, что имели, Форестеры – просто барахольщики.
Элла помогала как могла: собрала все игрушки в коробку и аккуратно уложила в чемодан одежду Мэй. На дне комода из сосны, под верхней одеждой нашелся саквояж, пропахший нафталином.
Элла открыла его и оттуда выпала стопка крохотных одежек. Селеста моментально их узнала.
– Погляди, какая прелесть! – радостно воскликнула она. – Это все твое.
Внутри чепчика была спрятана вязаная пинетка с подошвой из мягкой кожи и красивой кружевной отделкой.
– Ты была такая маленькая, – растрогалась Селеста. – Смотри, какое чудесное кружево на рубашечке. Наверное, твоя мама сохранила эти вещи на память.
