Ион Деген - Иммануил Великовский
Независимо от того, правы вы или ошибаетесь, я верю, что вы заслуживаете быть беспристрастно выслушанным.
Сердечный привет,
Г. Г. Гесс.»
Эйбельсон не желал выслушать Великовского — ни беспристрастно, ни даже пристрастно.
В ту пору Гесс был президентом Американского геологического общества, ученым, чье общественное положение должно было оказать несомненное воздействие при решении вопроса о публикации. Гесс предложил Великовскому представить статью «Венера — юная планета» в «Протоколы Американского философского общества». Весной 1963 года статья Великовского вместе с рекомендательным письмом Гесса, виднейшего члена АФО, лопала в руки редактора «Протоколов» — Джорджа Корнера, того самого профессора Корнера, который был председателем на филадельфийском заседании АФО в 1952 году, предоставил Великовскому слово и под овации аудитории проводил его в зал.
Только через полгода после получения статьи Корнер ответил Гессу, что редакционная коллегия собиралась несколько раз, что мнения членов разошлись, и решено положиться на мнение нескольких видных представителей АФО, не состоящих в редколлегии.
Корнер не написал, что на заседаниях дело чуть не доходило драки между сторонниками и противниками публикации. Это покажется почти неправдоподобным, но наиболее активным сторонником публикации был профессор Эдвин Боринг — тот самый, который на филадельфийском заседании АФО избрал Великовского мишенью своего злословия. Еще в 1954 году он обвинял Великовского в том, что во имя собственного «я» тот не считается с фактами, хотя именно себя он должен был обвинить в этом. Но, выступая по поводу публикации «ABS» в Нашвильском колледже осенью 1963 года, Боринг продемонстрировал изменение своей позиции в старом споре с Великовским и даже частично обвинил гарвардского коллегу Шапли. Он рассказал о баталиях в редколлегии «Протоколов», о безуспешной попытке протащить статью Великовского в возглавляемый им отдел писем. 20 января 1964 года Корнер известил Гесса о том, что статья Великовского была послана выдающемуся историку науки, выдающемуся социологу и астроному высокой квалификации. «После предельно тщательной дискуссии, на которой были рассмотрены все возможные пути в этом вопросе, редколлегия решила, что Общество не должно публиковать эту статью…»
Отношение «делающих политику» в науке не менялось, хотя во всех университетских городках, во всех исследовательских институтах широко обсуждался сентябрьский выпуск «ABS».
В статье «Системы восприятия науки» Альфред де Грация писал: «Тактика силы обычно применяется для подавления нежелаемого мнения и манипуляций желаемым. В системе восприятия науки это проявляется в двух сферах — профессиональное мнение и общественное мнение… Подавление или воздействие на профессиональное мнение в деле Великовского проявлялось следующим образом: а) При личной коммуникации до и после опубликования книги Великовского… б) Письмами и „корреспонденцией комитетов“… в) Добиваясь отречений..- (Смещением сопротивляющихся с их позиций)… г) Техникой недопущения и избегания публичных дискуссий, сопротивления доступу к научным форумам и недопущения научных публикаций…» Каждый параграф подробно развернут и иллюстрируется примерами тактики силы против теории Великовского и против самого автора теории.
Письмо Корнера еще раз подтвердило, что статья де Грация написана не только о прошлом, но и о настоящем…
55. НЕВЕЖЕСТВЕННЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ ПРОТИВ КОСМОГОНИСТА
Книга «Миры в столкновениях» была издана в мягком переплете. Тираж раскупили мгновенно. Все большее число читателей убеждалось в справедливости утверждения профессора де Грация: «Иммануил Великовский выдвинул синтетическую теорию высшего порядка. Он перестроил классическую хронологию. Он извлек важную правду из древних источников, от которых отказалась наука. Заново открыт глубинный опыт наших предков. Таким образом он дал нам новое понимание природы человека.
Он показал, что настоящий порядок Солнечной системы всецело нов и управляют им не учитывавшиеся силы. Он нанес удар значительной части дарвиновского объяснения эволюции. Он опрокинул различные большие геологические теории и вместо них предложил свои теории. Он заполнил пространство, считавшееся вакуумом.
Значительная часть его истин рассеяна на исторических и современных путях науки.
Как биты информации и фрагментарные теории они малоценны или вообще не имеют значения для многих ученых и исследователей, которые могли едва взглянуть на них и отвернуться. С редким воображением и совершенным мастерством он объединил их в теории большого охвата, компактности и целостности. И, хотя не все его теории вне критики, как космогонист он находится в компании Платона, Аквинского, Бруно, Декарта, Ньютона и Канта».
И в редакцию «ABS» и непосредственно Великовскому были посланы сотни писем, выражающих уверенность в том, что близится время признания выдающегося вклада в науку, сделанного Великовским. Только Варен Вивер писал, что он удивлен и разочарован позицией серьезного журнала.
Великовскому трудно было подавить бурю эмоций, вызванную письмом Латама, главного редактора издательства «Макмиллан». Все пережитое с того момента, когда пришло письмо О'Нейла, до бурного разговора с директором компании пронеслось перед его мысленным взором. Сейчас, в 1965 году. Латам писал, что он не перестает сожалеть по поводу капитуляции компании «Макмиллан». В Латаме Великовский не сомневался. Но что, кроме едва ощутимого удовлетворения, дает это запоздалое сожаление?
Статья Лараби и специальный выпуск «ABS» «загнали в угол» научный истеблишмент Америки. Следовало немедленно что-то предпринять, чтобы сохранить лицо. На сей раз роль спасателя взял на себя редактор «Bulletin of the Atomic Scientists» Евгений Рабинович. Незадолго до этого он издал книгу, в которой декларировал, каким прекраснодушным, нетерпимым к догме и открытым для новых идей должен быть истинный ученый. Позже Евгений Рабинович в письме к Гессу признается, что он не прочитал ни единой книги Великовского.
«На протяжении всей истории восприятия Великовского наукой все тот же феномен проявлялся снова и cнoва — писал Ральф Юргенс. — Один выдающийся ученый за другим предпринимает критику автора и его теории и, сделав это, он сообщает, — не без налета гордости, — что не читал его книг».
Как и другие критики Великовского, не читавшие его книг, «прекраснодушный, нетерпимый к догме и открытый для новых идей» Рабинович заранее знал:
Великовский неправ и подлежит преследованию. Для этой цели он мобилизовал своего вашингтонского корреспондента Марголиса.
В 1964 году в апрельском выпуске «Bulletin» появилась его вульгарная и малограмотная статья «Великовский несется снова». Марголис допустил пятьдесят четыре смысловых ошибки и извращения, демонстрирующих абсолютное незнание материала и просто вопиющее невежество.
Среди более чем 25.000 читателей «Bulletin» было определенное число специалистов, понимавших, о чем идет речь. Даже противников Великовского шокировала безграмотная стряпня Марголиса. Наглый журналист, не знающий ни одного языка, кроме английского, решил сразиться с Великовским на филологической почве. Самые видные ученые-ориенталисты противники Великовского, не могли обнаружить у него ошибки. И вдруг этим занялся невежда, не знающий разницы между манускриптом и камнем с высеченными на нем иероглифами.
В свое время Эрик Лараби сотрудничал в «Bulletin». Он договорился в редакции, что его статью-ответ Марголису поместят в ближайшем выпуске. Но в последний момент Лараби известили, что «Bulletin» не может принять его статьи. 12 мая 1964 года Альфред де Грация направил Рабиновичу гневное письмо. Он потребовал, чтобы редактор «Bulletin» опроверг искажения в статье Марголиса. Он сообщил, что читатели и советники «ABS» требуют предпринять активные действия, вплоть до судебного иска редактору «Bulletin», но, руководствуясь научной коллегиальностью, он согласен разрешить конфликт мирным путем, если Рабинович поведет себя соответственно этике ученого.
Рабинович ответил 25 июня 1964 года. Он писал, что журнал не может нести ответственности за клеветнические заявления (сознался все-таки, что статья содержит клеветнические заявления!), однако он согласен опубликовать статью Великовского, если она будет представлена высокопоставленным ученым.
Перед Великовским открывалась великолепная возможность продемонстрировать читателям «Bulletin» невежество Марголиса и методы, применяемые для подавления революционной теории. «Но зачем? — рассуждал Великовский. — Люди не становятся честнее и лучше даже под давлением фактов. Не лучше ли использовать предоставленное ему пространство в научном журнале для опубликования материала, отвергнутого „Протоколами“?»
