Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара
— Да нет, — ответил Легран. — Все в порядке, просто думаю.
— Лучше поздно, чем никогда, — едва слышно сказал Эпаминондас.
— Так что, выходит, в Лео появились ящеры, так, что ли? — снова принялся за свое красавчик.
Никто не удостоил его ответом.
— А знаете, — с какой-то хитрой ухмылкой изрек Легран, — по правде говоря, меня очень заинтересовал этот разговор, мне нисколько не скучно, даже совсем наоборот.
— Ладно, а сейчас-то мы где? — поинтересовался Эпаминондас.
— В четвертичном периоде, — ответил бармен.
— А мне кажется, даже где-то еще ближе, — возразил Легран, по-прежнему хитро ухмыляясь и поглядывая на Анну.
— И мне тоже, — поддержала его Анна.
— Ну и что из этого? — не понял красавчик Жожо.
— Да ничего такого, — пояснил бармен, — просто придет пора, и человек тоже вымрет.
— Господи, до чего же я обожаю придурков, — восхитился Эпаминондас, с нескрываемым восхищением любуясь красавчиком Жожо.
— А эти ящеры, это такие бомбардировщики, что ли? — не унимался Жожо.
— Да отстань ты со своими глупостями, — отмахнулся Легран с каким-то просветленным лицом, не сводя глаз с Анны.
— Нет, но вы все-таки скажите, эти ящеры, они уже здесь или только еще летят? — не отставал красавчик Жожо.
— Они могут появиться здесь с минуты на минуту, — ответил я.
— Так, опять начинается, — обратился к бармену Анри. — Честно говоря, мне это уже начинает немного надоедать.
— Человек, — изрек вдруг Легран, — это вам не какой-нибудь ящер, так что давайте не будем путать — человек, он хитрый. Если уж его где-нибудь совсем прижмет, он возьмет да и окопается, так сказать, посеет семена в каком-нибудь другом месте. Он ведь вам не ящер…
— А как же ящеры, — не унимался красавчик Жожо, — они что же, ничего не сеют?
— Ничего, — ответил Андре. — Понял? Ни-че-го.
— Опять по новой, нет, я больше не могу, — в отчаянии простонал Анри.
— Ведь надо же о чем-то говорить, разве не так? — обратился к Анне Легран. — Так лучше уж об этом, чем злословить о соседях.
— А почему же мы тогда обязательно вымрем, — разошелся Жожо, — раз мы можем снова посеять все, что едим?
— Потому что земля, как и все остальное, как и терпение, она истощается, — пояснил бармен. — Потребовалось целых тридцать миллионов лет, я как-то читал в одной газете, пока человек получил семьдесят пять сантиметров плодородной земли, на которой могло что-то расти, так что в конце концов придет время, сей в нее хоть что хочешь, да только земле все это уже надоест до чертиков.
— Проклятие, ну и дела! — изумился красавчик Жожо.
— Так уж устроена природа, — подтвердил бармен.
— Вот теперь я все понял, — снова заговорил Жожо. — Выходит, раз ящеры ничего не сеют, значит, они просто придурки.
— Вот видишь, — отозвался бармен. — Ты все усек.
— При наших темпах, — заметил Анри, — семьдесят пять сантиметров… хотел бы я знать, что с нами будет…
— Ты видел немцев, сколько они делают детей и каких? — поинтересовался приятель.
— Имеют право, — возразил Анри.
— Но ведь надо же предупредить людей, — вмешалась Анна, — какая их подстерегает беда.
— Налейте-ка еще, — попросил Анри, — по последней.
— Почему это по последней? — возразил Легран. — Мы что, каждый день бываем в Лео?
— Да, ты прав, — грустно заметил Анри. — Нет, ну до чего же хорошо сидим.
— Не надо грустить, — попыталась Анна утешить Эпаминондаса, — может, мы еще и не вымрем.
— Да нет, я вовсе не грущу, — отозвался Эпаминондас, — совсем наоборот, этот красавчик Жожо, он мне жутко нравится.
— Вы такая красивенькая, даже странно, — признался Легран Анне.
— Почему же странно?
— Да так, к слову. Никогда бы не подумал.
— Да с атомной бомбой, — изрек Анри, явно не разделявший восторгов приятеля, — нас всех уничтожат куда раньше.
— Раньше чего? — поинтересовался красавчик Жожо.
— Да раньше, чем земле осточертеет нас кормить, — тихо подсказал Эпаминондас.
— Шесть сотен, ничего себе запасец, — проговорил Анри, — вполне хватит, чтобы мы все десять раз взлетели на воздух.
— Удивительное дело, — заметил бармен, — даже когда разговор заходит о ледниковом периоде, все непременно кончается атомными бомбами. Можно сказать, просто какой-то закон.
— Если я и захожу сюда, — признался красавчик Жожо, — то только из-за Андре. Он такой умный.
— Так что, вам здесь нравится или нет? — спросил Легран у Анны.
— Очень мило, — ответила Анна.
— Можно подумать, — продолжил свое Анри, — мало нам стихийных бедствий, так нет, еще придумали атомные бомбы.
— Вы просто надо мной издеваетесь, — проговорил красавчик Жожо. — Я же знаю, ящер — это просто новый реактивный самолет.
— Черт бы вас всех побрал, — заорал Анри, — да пропадите вы пропадом вместе с этими вашими ящерами!
— Нет, ну до чего же я обожаю придурков! — фыркнул Эпаминондас.
— Да объясните вы мне наконец, — печально попросил красавчик Жожо, — что такое этот самый ящер, и я больше не задам вам ни единого вопроса.
— Ну это вроде крокодила, — пояснил Андре, — ты понял или нет?
— Да нет, ты что, издеваешься, да?! — возмущенно воскликнул Жожо. — Выходит, теперь и крокодилы тоже стали атомные, так, что ли?
— Конечно, атомные, а какие же еще! — заорал Анри. — Ты что, так ничего и не понял? Нет, ты скажи, понял или не понял? Если мы не сможем спокойно разговаривать, тогда…
— Человек, он хитрый, — в восторге напевал Легран, — он вам не ящер. Скажи, Анри, ну зачем ты ему пудришь мозги? Так вот, ящеры, — обратился он к Жожо, — это просто такие животные, животные, и больше ничего, неужели так трудно понять? Вам ведь уже повторяли раз пять, не меньше.
— Если вы начнете говорить с ним таким манером, — вмешался Андре, — этому конца-края не будет. Это же не человек, а настоящее зубчатое колесо, так и будет цепляться. Полный кошмар.
— Какие, вы сказали, животные? — переспросил красавчик Жожо.
— Крокодилы, — заорал Анри, — кро-ко-ди-лы! Те самые пресмыкающиеся, которые тебе так сильно нравятся. — Руками он изобразил на стойке бара, как передвигаются крокодилы. — Ну вот, теперь понял, может, кончим об этом, а?
— Осторожно, никаких новых слов, — предостерег Андре. — Всякие новые слова, они только возбуждают Жожо. Ему надо знать все. Был случай, когда один клиент имел неосторожность заговорить насчет разведения скота в Шароле, ты помнишь, Жожо? Так вот, все это продолжалось до двух часов утра. Клиент перебил полдюжины стаканов, потому что у него уже не хватало терпения. Заметь, Жожо, я на тебя совсем не в обиде. Просто надо знать, как с тобой разговаривать, ты ведь не такой, как другие. Ты у нас, так сказать, человек одержимый. Только не сердись, это не беда, ты тоже имеешь право на место под солнцем, как и все прочие.
— Не то слово, — заметила Анна.
— Мне все интересно, — проговорил красавчик Жожо, — уж такой я уродился на свет. А вот сам я, сам я никому не интересен.
— Да нет, ну что вы, — рассеянно заверил его Легран, — зачем же так говорить?
— Все-таки, Жожо, ты сегодня какой-то чудной, — подытожил Андре.
— Только что наелся, — ответил Жожо, — перевариваю, должно быть, от этого.
— А вот мне переваривать нечего, — пожаловался Андре, — так и не успел поужинать.
— Ну, ты же у нас романтик, — бросил красавчик Жожо.
— Не он один, — добавил Эпаминондас.
— Послушайте, — сказал Анри, — а ведь и у атомной энергии есть свои положительные стороны. Через двадцать лет все уже будет работать на атомной энергии.
— Ну, это еще как сказать, — усомнился Андре, — поживем, увидим.
— Самолеты-то уже работают.
— Вот, я же говорил, — обрадовался Жожо, — это ведь все-таки реактивные самолеты.
— Да нет же, — возразила Анна, — это крокодилы. Только такие большие-пребольшие и объедают все, что могут. Их уже нет на свете лет…
Она обернулась к Леграну.
— Триста тысяч лет, — развлекаясь вовсю, подсказал Легран.
— Да нет, — возразил красавчик Жожо, — крокодилы вовсе никакие не пресмыкающиеся, это уж я голову даю на отсечение. А потом, интересно, какое они имеют отношение?
— К чему?
— К бомбардировщикам, к чему же еще?
— Нет, это черт знает что такое! — вне себя, заорал Анри. — Кончится это когда-нибудь или нет?
— Я же вас предупреждал, — спокойно сказал Андре. — Не надо было возбуждать в нем любопытства.
— Да нет, это не имеет ни малейшего отношения к бомбардировщикам, — примирительно пояснила Анна.
— А к тому, о чем вы говорили, когда я только вошел?
— Ну, это-то имеет отношение ко всему на свете, — ответила Анна.
— Да-да, абсолютно ко всему, — подтвердил я, — за что ни возьмись.
