Грэм Симсион - Проект Рози
Но я пришел в клуб совсем с другой целью. Мне не терпелось поделиться своим открытием. Все остальное можно было решить потом.
Я подбежал к столику Рози — мокрый от дождя, поскольку так и не успел вытереться. Увидев меня, Рози, похоже, удивилась.
— Я допустил невероятную ошибку. Даже не могу поверить, что мог быть таким болваном. Просто нелепость! — Я решил обойтись без формальностей. Клодия подавала мне знаки «остановись!», но я не обращал внимания. — Ты не прошла практически ни по одному параметру проекта «Жена». Ты неорганизованная, математически безграмотная, у тебя нелепые требования к еде. Немыслимо. Я всерьез думал о том, чтобы разделить свою жизнь с курящей женщиной.
Выражение лица Рози было слишком сложным для прочтения, но в нем явно сочетались и грусть, и злость, и удивление.
— Но ты довольно быстро передумал, — сказала она.
Клодия уже отчаянно махала мне, призывая заткнуться. Но я шел по собственному плану.
— Я не передумал. В этом-то все и дело! Я хочу провести с тобой остаток жизни, хотя это в высшей степени иррационально. Плюс ко всему у тебя короткие мочки ушей. С точки зрения социологии и генетики я не должен испытывать влечение к тебе. Единственный логический вывод состоит в том, что я тебя люблю.
Клодия встала из-за стола и силой усадила меня на свой стул.
— Выходит, ты не сдаешься? — сказала Рози.
— Я тебя раздражаю своей настойчивостью?
— Нет, — сказала Рози. — Я поражена твоей храбростью. С тобой мне очень весело, ты самый остроумный из всех, кого я знаю, ты столько всего для меня сделал. Казалось бы, чего еще желать. Но мне страшно, потому что…
Она замолчала, но я знал, о чем она думает. И закончил фразу за нее:
— Потому что я сдвинутый. Что ж, вполне ожидаемо. Я знаю, о чем ты, — ведь я сам считаю сдвинутыми всех остальных.
Рози расхохоталась.
Я попытался объяснить:
— Разве это не странно — плакать из-за вымышленных персонажей?
— Ты смог бы жить со мной, проливающей слезы в кино? — спросила Рози.
— Конечно, — ответил я. — В конце концов, это ведь тоже вариант нормы.
До меня вдруг дошел смысл ее слов.
— Ты хочешь жить со мной?
Рози улыбнулась.
— Ты вчера оставил это на столе, — сказала она и достала из сумки коробочку с кольцом.
Я понял, что Рози пересмотрела свое вчерашнее решение и теперь поворачивает время вспять — чтобы я мог осуществить свой первоначальный план, но в других декорациях. Я вытащил кольцо. Она протянула мне палец. Я надел кольцо на палец, и оно подошло. Невероятное облегчение.
И тут я услышал аплодисменты. Они были так месту в этот момент. Если бы мы играли романтическую комедию, то это была бы финальная сцена. Но все происходило наяву. На нас смотрели все, кто был в столовой университетского клуба. Я решил не отступать от традиционного хэппи-энда и поцеловал Рози. Поцелуй оказался еще приятнее, чем в прошлый раз.
— И не подводи меня, — сказала Рози. — Я хочу безумий в режиме нон-стоп.
В компании администратора клуба в зал вошел Фил с пластырем на носу. Следом за ними шли двое полицейских. Администратор указала Филу на Джина.
— У-у-у-у, — вырвалось у Рози.
Фил направился к Джину, который предусмотрительно встал со стула. Последовал короткий разговор, после чего Фил одним ударом в челюсть вырубил Джина. Полиция вырвалась на авансцену и скрутила Фила, который, собственно, и не сопротивлялся. Клодия бросилась к Джину, тот медленно поднимался с пола. Похоже, обошлось без серьезных увечий. Я подумал, что в романтической традиции нападение Фила на Джина было совершенно оправданным — если предположить, что тот действительно соблазнил мать Рози, которая в то время была девушкой Фила.
Однако не факт, что во всем был виноват Джин. С другой стороны, многие мужчины были бы вправе дать ему по морде. В этом смысле Фил воздавал романтическую справедливость от их имени. Джин, должно быть, тоже понял, в чем дело, — поскольку заверил полицейских, что все в порядке.
Я переключил свое внимание на Рози. Теперь, когда мой план был восстановлен, следовало довести его до конца.
— Пунктом два повестки дня была личность твоего отца.
— Не отвлекайся, — улыбнулась Рози. — Пункт один: давай поженимся. Все, это мы решили. Пункт два: мой жених — Дон, которого я узнала и полюбила.
Последнее слово заставило меня вздрогнуть. Я молча смотрел на Рози, впитывая смысл того, что она сказала, — догадываясь, что и она думает о том же. Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила снова:
— И сколько поз из той книги ты уже освоил?
— Ты о той «камасутре»? Все.
— Ля-ля не надо!
— Да там все гораздо легче, чем в коктейльном справочнике.
— Ну тогда пошли домой, — сказала она. — Ко мне. Или к тебе, если у тебя еще есть костюм Аттикуса Финча. — Она засмеялась.
— Он висит у меня в кабинете.
— Ладно, костюм в другой раз. Только не выбрасывай его.
Мы встали из-за стола, но полицейские — мужчина и женщина, — преградили нам путь.
— Сэр, — сказала женщина (возраст около двадцати восьми, ИМТ двадцать три), — позвольте спросить, что у вас в кармане.
Я совсем забыл про конверт! Я достал его из кармана и помахал перед носом Рози.
— Билеты! Билеты в Диснейленд. Все проблемы решены!
Я извлек из конверта три билета, взял Рози за руку, и мы подошли к Филу — показать, что билеты уже куплены.
36
Мы поехали в Диснейленд втроем — Рози, Фил и я. Невероятно веселое приключение, к тому же весьма благотворное для всех отношений. Рози и Фил более чем охотно общались со мной, и я многое узнал о жизни Рози. Благодаря этому упростилось решение чрезвычайно трудной, но необходимой задачи: воспитания в себе чувства сопереживания.
Мы с Рози перебрались в Нью-Йорк, где сдвинутость — в порядке вещей. Я пришел к одной очень простой и полезной мысли: в реальности самым главным для меня было решиться на новый старт, с моими вновь обретенными навыками, чувствами, любимой женщиной. Решиться и больше не оглядываться на сложившиеся стереотипы в отношении меня — те самые предубеждения, мною заслуженные и мною же некогда поощряемые.
Здесь, в Нью-Йорке, я работаю в отделении генетики Колумбийского университета, а Рози учится на первом курсе медицинской аспирантуры. Я участвую в исследовательском проекте Саймона Лефевра, пусть и на удаленке: мое участие — одно из условий финансирования. Для меня это своего рода моральная компенсация за использование университетского оборудования в интересах проекта «Отец».
У нас квартира в Вильямсбурге, неподалеку от Эслеров, которых мы регулярно навещаем. Допрос в подвале — теперь забавная история, которую мы охотно рассказываем в дружеских компаниях.
