Фэнни Флэгг - Дейзи Фэй и чудеса
По-моему, очень смешно, и мистер Сесил так думает. Он заставил всех Сесилеток посмотреть скетч, им очень понравилось. Я покажу его на вечеринке для актеров, занятых в «Тысяче дней Анны».
23 апреля 1958Мой скетч прошел на ура. Все сказали, что в жизни не видели ничего смешнее. Даже Губерт Джемисон. Профессор Тисли был настолько впечатлен, что поставил меня в следующий спектакль, «Желтый Джек», это пьеса о битве с желтой лихорадкой в Панамском канале.
На вечеринке были мистер и миссис Гэмбл, мать и отец Салли. Миссис Гэмбл спросила, не соглашусь ли повторить это за 25 долларов на выпускной вечеринке Салли в загородном клубе Хатисберга. Я согласилась.
Д жимми Сноу опять опыляет урожай в Файетвиле и скоро должен вернуться. Я хочу, чтобы он больше не брался за такую работу.
Папу я вижу нечасто. Он охаживает эту старую крокодильшу, просто сидят весь день и пьют. Много времени проводит в ее квартире. Она живет на южной стороне, в худшей части города. Да, о вкусах не спорят.
Я снова завалила алгебру.
28 апреля 1958Видели бы вы загородный клуб Хатисберга. В таком красивом месте я в жизни не бывала. Настоящая старинная мебель, толстые ковры. Обязательно постараюсь, чтобы меня в такой приняли. Салли Гэмбл шикарно выглядела, а смокинги на ребятах сидели как влитые. Повсюду цветы, а на стенах герб Гэмблов.
Я исполнила свой номер, и мистер Сесил в нужный момент изобразил выстрел. Слава богу. Миссис Гэмбл вручила мне конверт с деньгами и сказала, что я могу поесть на кухне. Несколько девочек, с которыми я учусь, заглянули ко мне туда поболтать. Я видела в окно, как папа Салли представлял ее обществу. Это было лучше, чем «Радужные девушки». Мой папа сказал, что устроит мне выпускную вечеринку в баре «У Джонни». Прелестно. Пэрис рассказывает, что чуть не умерла со скуки на своей выпускной вечеринке.
Сегодня я узнала, что Салли разозлилась на девочек, которые приходили ко мне в кухню пообщаться. Она сказала, что это некорректно — разговаривать с нанятой прислугой. Вы можете в это поверить? Пэрис рассказывает, что отец Салли уже заплатил за два аборта дочери. Мне казалось, полагается быть девственницей, когда выходишь замуж. На мой взгляд, это мошенничество.
У мистера Сесила новый друг, и он счастлив! Я велела не шить ему костюмов и не отпускать его на Марди Гра.
Репетиции «Желтого Джека» — восторг! Я играю английскую благородную леди, которая приезжает на Панамский канал навестить отца и приятеля, оба работают там врачами. Потом она заболевает желтой лихорадкой и разрешает отцу и приятелю использовать ее в качестве подопытного кролика и дать ей сыворотку, которую они изобрели. Мол, так она будет умирать, зная, что послужила медицине. Они соглашаются, потому что она единственная из всех больных желтой лихорадкой, кто говорит по-английски. В течение всего действия пьесы она лежит и умирает, рассказывая, как на нее влияет сыворотка.
Моя сцена смерти длится пятнадцать минут. Есть возможность развернуться. Потом, после ее смерти, они могут сделать необходимые исправления в составе сыворотки и открывают лекарство от желтой лихорадки, но для нее, увы, слишком поздно. Мистер Сесил помогает мне с гримом и английским акцентом.
1 мая 1958Оглушительный успех. Вот моя первая в жизни профессиональная рецензия:
На последнем спектакле все играли отлично, но местные подмостки давно не видели такой прекрасной игры, какую показала мисс Д. Фрэнсис Харпер в роли обреченной на смерть Сесили Бандридж. Сцена смерти была просто великолепна. А когда она заклокотала горлом и в последний раз помахала рукой отцу и осиротевшему любовнику, в зале не осталось ни одной пары сухих глаз. Во время спектакля мы стали свидетелями того, как Сесили Бандридж превратилась из молодой, веселой английской девушки в существо, снедаемое жуткой желтой лихорадкой. Было невозможно поверить, что эта слабая, желтушная умирающая с ввалившимися глазами — та же девушка, которую мы видели в первом акте. Браво, мисс Харпер.
Губерт снова на меня ругается, что я растянула сцену смерти до невозможности, и надо было предупредить, что я намерена гримироваться в перерыве. Грим у меня был обалденный. Я смешала белый с желтым и наложила на все открытые участки кожи, а под глазами нарисовала большие темные круги. Вид получился очень больной. Губерт сказал профессору Тисли, что от желтой лихорадки не желтеют. Желтеют только от желтухи, и я напоминала китаянку. Да он просто завидует из-за шикарной рецензии.
Лучшая новость: спектакль вызвал такой интерес, что его выбрали для летнего тура по всему штату Миссисипи. Профессор Тисли говорит, что когда мы поедем колесить по городам и весям Миссисипи, «нас будут ждать, как дождя в пустыне». И мне не нужно сдавать алгебру. Профессор Тисли съездил в школу-интернат и заставил их поставить мне зачет, чтобы я могла закончить школу, объяснив им, что я востребованная актриса и алгебра мне не нужна. Браво, профессор Тисли!
Я сделала двадцать три копии моей желтолихорадочной рецензии. Разошлю всем известным бродвейским продюсерам в Нью-Йорке. Я прямо жду не дождусь, когда туда попаду. Прежде всего наведаюсь в «Сарди» и выпью мартини. Потом в отель «Алгонкин» — посидеть за знаменитым круглым столом, где сиживала Дороти Паркер.[98] И попытаюсь снять квартиру возле ночного клуба «Капакабана» или «Сторк». Квартира мне нужна большая, чтобы могли приезжать мистер Сесил и другие друзья из театра. Жаль, папа и Джимми Сноу не видели меня в «Желтом Джеке». Они, наверно, даже не догадываются, какая я талантливая.
8 мая 1958Я ошеломлена. Вчера вечером мистер Сесил взял меня на вечеринку, устроенную одним из Сесилеток, и я познакомилась с его новым другом. Никогда не догадаетесь, кто это. Отец Стивенс, учитель катехизиса в моей школе! Воротничка на нем не было, но я его узнала, а он узнал меня. Я ничего не сказала. Занималась своими делами.
Довольно скоро мне наскучило там болтаться, и я засобиралась домой. Направилась в спальню взять пальто, а он заходит следом, уселся и стал со мной разговоры говорить. Он надеялся, что я пойму, что в любви нет ничего плохого, какую бы форму она ни принимала. Он все равно считает себя хорошим священником. Я ему сказала, что это его личное дело, а вовсе не мое. Я не собираюсь трепать языком, но и забывать не собираюсь, после чего взяла пальто и вышла.
Мистеру Сесилу я ничего не сказала, но все это мне до крайности противно. Меня страшно злит, что монашкам не разрешается ходить на свидания и пить спиртное. Священники делают что им заблагорассудится, а бедные монахини живут в монастыре, под постоянным присмотром. Сестра Джуд с удовольствием имела бы собственную квартиру, ходила на вечеринки и все такое, но нет, это дозволено только священникам. Почему все самое приятное достается мужикам?
