Наталия Терентьева - Училка
— Списа-ать? — На меня смотрели старательно накрашенные Лизины глаза, лживые, глупые, совершенно детские.
— Ну да, списать. Вы же в очередь списывать стоите?
— Мы-ы? Мы просто…
— Мы проверяем! — нашелся Будковский, который сегодня зачесал себе светлый хохолок так высоко, что стал похож на задорного попугайчика.
— Сень, и что же вы проверяете?
— Мы? Мы сверяемся с Катькой и Яном, у кого какие ответы по алгебре.
— В очередь для этого встали?
— Конечно!
Пять или шесть пар глаз смотрели на меня, старательно изображая честность. Что, помешать им сейчас списать? Отобрать у Кати и Яна их тетрадки с хорошо решенными заданиями по алгебре, отнести Светлане Ивановне, «заложить» их, как это называется на школьном языке? Сделать вид, что я не поняла? Принять их сторону открыто? Как поступить?
Я быстро прошла в начало очереди, где сидели Тоня, Неля, Саша и Светка, Катина подружка. Они вчетвером скатывали с двух тетрадок, еще умудряясь сверять, одинаково ли у Кати и у Яна.
— А если по-разному написано, то у кого правильнее? — спросила я.
— Ой, Ан-Леонидна…
— Кто главный авторитет?
— Катька, конечно… — Света обернулась на Бельскую.
Та заливалась с Яном, совершенно не обращая внимания на то, что происходит. Самый редкий и приятный тип отличников. Так всё легко, весело дается, и математика, и языки, и спорт, и дружба.
— Кать! — позвала я веселую отличницу. — Подойди-ка…
Первым увидел меня Ян, сказал, как девочка: «Ой, мамочки…» — и попытался убежать.
— Стаценко за хвост поймай и вместе с ним подойди! — попросила я Катю.
С виноватым видом оба подошли ко мне. Надо сказать, что они больше изображали виноватых. Да и правда. Не курили же в окно в туалете, не смотрели порноролики, не ругались матом, не хвастались свежими наколками, не пили джин-тоник… Поделились знаниями с одноклассниками. Иногда стоит посмотреть ход решения задачи, и станешь на один шаг ближе к истине, математической в данном случае.
— Почем стоит списать? Шоколадка?
Мне уже говорили учителя, что есть в школе умельцы, набирающие таким образом за день до килограмма шоколада. Потом они же и продают его за четверть цены. Стоит шоколадка в магазине сорок пять рублей — продают за десять. Стоит «сникерс» двадцать, за пять можешь купить у отличника, ему все равно семь батончиков в день не съесть. А завтра опять на работу — торговать своими знаниями. А что? «Общество грамотных потребителей». Так ведь пытаются объяснить чиновники странности нашей нынешней образовательной системы.
Катя обиженно посмотрела на меня:
— Ан-Леонидна, зачем вы так? Я никогда ничего не продаю.
— Я рада. Прости.
— Я тоже! — вскинулся Ян, которого очень обидно дразнят девочки за его девчачий вид. Мальчики при этом, как я видела, абсолютно на равных с ним толкаются, шутливо дерутся и не видят, скорей всего, в нем никакой женственности.
— А сами не могли решить? — спросила я детей, которые не разбежались, а стояли вокруг. Поодаль я увидела Кирилла, который не списывал, но был вместе с классом, маячил поблизости и теперь молча наблюдал за происходящим.
— Нет, Ан-Леонидна! — наперебой заговорили дети. — Там невыполнимое задание! Тридцать семь задач!
— А Бельская как решила?
— А у нее другие мозги! — искренне сказала Светка. — Она как компьютер все решает, с нечеловеческой скоростью.
— Ты до которого часа вчера сидела с алгеброй, нечеловек? — спросила я Катю.
— Начала в девять. Закончила в час, — засмеялась та. — Утром опоздала на географию, получила по ушам от Макарыча…
Я вспомнила, что так и не зашла «на чай» к некрасивому географу, а надо бы. Он ведь выручил меня в день, когда Громовский украл Никитоса. Да и вообще, может, что интересное мне расскажет о моих же детях, о седьмом «А», думаю, он видит их по-другому.
— А ты? — я повернулась к Яну.
— А мне Катька часть по телефону объяснила, и я спать лег.
— А вы что, смотрели «Нашествие монстров»? Или «ВКонтакте» сидели? — спросила я остальных.
— Лизка голову мыла и накручивала, — засмеялась Светка, — я рисовала, другие не знаю. А «Нашествие монстров» уже закончилось. Вы тоже смотрите, да, Ан-Леонидна?
— Ага, вот каждый вечер и смотрю. Третьеклассники мои смотрят!
Интересно, над чем же вчера Никитос так угорал? Никак спать не ложился.
— Вчера «Монстры-2» начались!
— Ясно. Интересно?
— Очень! — искренне отозвались дети и стали все сразу рассказывать сюжет и описывать монстров. Им тринадцать, некоторым уже четырнадцать. Им еще нужны сказки. Они смотрят те же фильмы, что и мои девятилетки. Я должна это учитывать.
— Кирилл! — позвала я Селиверстова. — Подойди, пожалуйста, ко мне.
Краем глаза я увидела, как не успевшие списать из-за моего «шухера» дети потихонечку стали отходить мне за спину. Перемена кончается, надо успеть… приблизиться на шаг к математической истине.
— А ты как сделал математику?
— Я? — пожал плечами Кирилл. — Я половину сделал. Половину не смог. Это невозможно сделать. Тем более там две или три задачи с ошибками. Ответ, который дан, не подходит при проверке.
— А что, есть ответы?
— Есть, конечно. Есть же решебники.
— А почему же все не пользуются?
Кирилл прищурился.
— Там шрифт мелкий. Номера часто не совпадают. Надо сидеть и разбираться. Да и вообще, есть люди, которые это сделают и… поделятся.
— А если Кати нет? Или она не даст списать.
— Иногда не дает списывать, — кивнул Кирилл. — Озвереет, сама сидит до ночи, и не дает. Тогда народ палится. Но мы не списываем, мы проверяем, Ан-Леонидна.
— Я в курсе. Хорошо придумали.
— Конечно! Списывают в туалете.
— А здесь, на диванчике, на всеобщем обозрении только «сверяют ответы»?
— Да!
— Молодцы. Мама придет на собрание?
— А что? — Кирилл напряженно посмотрел на меня.
— Да ничего. Я бы хотела наконец всех родителей увидеть, в тот раз ведь собрания не было. Мне интересно, отчего вы такие.
— Какие?
— Такие, как есть, Кирилл! — Я засмеялась и погладила мальчика по плечу. Он напрягся, но отходить не стал. — Вот такие — и ершистые, и веселые, и грустные, и честные, и не очень. Разные. Многое же от родителей. Понимаешь, когда видишь источник.
— А вы что, правда про нас хотите что-то понять?
— Правда.
— Материал собираете? Все говорят.
— Ерунду говорят, Кирилл. Я пришла в школу как раз потому, что моя письменная работа мне надоела. И я в основном не писала, а переводила.
— Я никогда в жизни раньше не видел настоящих писателей.
