Ирвин Шоу - Богач, бедняк
Она долго смотрела на него, обнимая обеими руками за талию, потом поцеловала нежно в лоб в знак благодарности, словно он принес ей какой-то очень дорогой подарок.
IIВ плетеной корзинке, выделявшейся белым пятном на зеленой влажной траве, уже барахтались две рыбины. В речке на самом деле было полно рыбы, как и говорил Бойлан. На границе его поместья, там, где втекала речка, стояла дамба. От нее речка, извиваясь, текла по территории, принадлежащей Бойлану, до другой дамбы, на противоположном краю его поместья. Оттуда она, разделяясь на несколько рукавов, низвергалась водопадами в Гудзон.
Рудольф в старых вельветовых бриджах, больших, не по ноге, резиновых сапогах пожарника, купленных на распродаже, шел по берегу, продираясь через колючие кусты и цеплявшиеся за него сплетенные ветви. От конечной остановки местного автобуса добираться было довольно далеко, приходилось взбираться вверх по крутому склону, но все же дело стоило того. Ничего себе, теперь у него есть личная речка, в которой видимо-невидимо форели. Он уже несколько раз приходил сюда, но никогда не видел ни Бойлана, ни кого-нибудь еще на этой территории — от реки в любом ее месте до главного особняка было не меньше пятисот ярдов.
Всю ночь шел дождь, и в сереющем вечернем воздухе висела дождевая изморось. Вода помутнела от грязи, и форели не было видно — где-то притаилась. Но какое все же удовольствие — спокойно, не торопясь, идти вверх по реке, забрасывать тихо-тихо блесну там, где хотелось, где не было ни души, слышать лишь умиротворяющее журчание воды, скатывающейся с валунов, — разве это не благодать? Занятия в школе начнутся через неделю, и он хотел использовать последние деньки каникул на всю катушку.
Он уже подходил к двум декоративным мостикам, переброшенным через речку, то и дело забрасывая наудачу блесну, когда услыхал звуки чьих-то шагов по гравию. К мостику вела узкая, заросшая сорняками тропинка. Быстро смотав леску, он стал ждать. Тедди Бойлан без головного убора, в замшевой куртке, с пестрым шотландским шарфом, намотанным на шее, в крагах для верховой езды шел по тропинке. Поднявшись на мостик, он остановился.
— Хелло, мистер Бойлан, — окликнул его Рудольф.
Когда он увидел хозяина, то немного сдрейфил: может, он уже забыл о своем приглашении приходить сюда порыбачить, а может, пригласил из вежливости, а на самом деле сам этого совсем не хотел?
— Ну как, клюет? — спросил Бойлан.
— Две уже в корзине.
— Неплохо для такого пасмурного дня, — сказал Бойлан, глядя на помутневшую от грязи воду. — Тем более на блесну.
— А вы удите? — Рудольф подошел ближе к мостику, чтобы говорить потише, не распугивая рыбу.
— Когда-то давно, — ответил Бойлан. — Не буду мешать. Я решил прогуляться. Возвращаться буду по этой тропинке. Если вы к тому времени не уйдете, то, может, составите мне компанию и выпьете со мной у меня дома?
— Благодарю вас, — сказал Рудольф. Он еще не знал, как долго он будет здесь.
Махнув ему на прощанье, Бойлан продолжил прогулку. Рудольф поменял блесну, вытащив новую из-за широкой черной ленты своей видавшей виды старой фетровой шляпы, которую он надевал во время дождя или когда удил рыбу. Не теряя зря времени, привязал леску, сделав несколько маленьких узелков. Может, когда-нибудь он станет хирургом и будет накладывать пострадавшим швы такой же прочной ниткой, как леска. «Думаю, сестра, пациент будет жить». Сколько же еще лет до этого? Три года в медучилище, потом четыре на медицинском факультете, потом два — стажировка студентом в больнице. Откуда взять на учебу деньги? Не морочь себе голову, Рудольф. Забудь об этом!
С третьей попытки рыбина заглотнула блесну. Послышался хлесткий удар по воде, и в мутной, сероватой ряби показалось грязное желтовато-белое пятно. Он чувствовал, что у него на крючке крупная добыча. Вел ее осторожно, подальше от острых камней и колючих кустов, вросших корнями в речку, словно на якоре. Дважды рыбина, казалось, была уже у него в руках и дважды срывалась, уходила вместе с леской. На третий раз она, должно быть, устала от борьбы. Он вошел в воду со своим бреднем. Холодная, ледяная вода хлынула через край его резиновых сапог пожарника. Ему все же удалось загнать рыбину в сеть, и в этот момент он внезапно почувствовал на себе пристальный взгляд Бойлана. Он вернулся и теперь стоял на мостике, не спуская с него глаз, с интересом наблюдая за его действиями.
— Браво! — одобрительно крикнул он, когда Рудольф вышел на берег с уловом, а вода фонтанчиками вырывалась из его сапог. — Отличная работа!
Рудольф ударил форель о камень, потом бросил тушку в корзинку к двум ее сородичам. К нему подошел Бойлан.
— Я бы никогда не смог этого сделать, — сказал Бойлан. — Убить кого-то собственными руками. — На руках у него были перчатки. — Они выглядят акулами в миниатюре, не находите?
Рудольф считал, что они выглядят так, как и должны, как форель.
— Я никогда в жизни не видел акулу, — признался он. Он сорвал несколько папоротников и обложил ими рыбу в корзинке. У отца теперь на завтрак будет форель. Он очень любил эту рыбу. В счет возврата вложенных им денег на покупку удочки с катушкой.
— Вам никогда не приходилось удить рыбу в Гудзоне? — спросил Бойлан.
— Довольно редко. Иногда в разгар рыболовного сезона в нее заходит алоза.
— Когда мой отец был еще мальчиком, то ловил даже семгу в Гудзоне. Можете себе представить, что в этой реке водилось в те времена, когда на ее берегах обитали индейцы? До прихода к власти этих Рузвельтов[28]. Медведи, рыси, лоси никого не боялись, подходили к самой воде.
— Да, лосей теперь приходится видеть крайне редко, — сказал Рудольф. Ему никогда и в голову не приходило вообразить себе, что представляла из себя эта широкая река Гудзон, когда по ней взад и вперед сновали каноэ племени ирокезов.
— Лоси наносят ущерб урожаю, большой ущерб.
Рудольфу хотелось сейчас сесть на землю, снять резиновые сапоги, вылить из них холодную воду. Но для чего? Все равно носки промокли насквозь. Ему не хотелось, чтобы Бойлан увидел заштопанные матерью носки, не хотелось унизиться перед ним.
Словно прочитав его мысли, Бойлан сказал:
— Нужно вылить воду из сапог. Она небось холодная?
— Да, не теплая, — сказал Рудольф, стаскивая с ноги один сапог, за ним второй. Бойлан не подал вида, будто ничего и не заметил. Он стоял, оглядывая заросшие леса, окружавшие владения его семьи со времен Гражданской войны.
— Мы привыкли отсюда смотреть на дом. Раньше здесь не было даже подлеска. Десять садовников обрабатывали землю, трудились не покладая рук, зимой и летом. А теперь сюда приходят только люди из рыболовного надзора штата, да и то раз в год. Больше я никого не пускаю. Какой смысл? — Он внимательно разглядывал густую листву дуба с подлеском, кусты кизила без цветочков, почерневшую ольху. — Жалкие остатки первозданного леса, — продолжал он. — «Где только не мерзок человек!» Кто это сказал?
