Рыжая Марика - Повелительница зеркал
— Здорово!
— Нравится? Ника тоже всегда в восторге…
Парень осекся, как будто сказал что-то, чего не должен был говорить.
— Она твоя девушка, да? — чужим голосом спросила девочка.
Пологов молчал, глядя в сторону.
— Похоже, я ей не нравлюсь, — сказала она, отводя глаза.
— Нике? — Аскольт чуть нахмурился. — Я поговорю с ней…
— Не надо, — испугалась Злата. — Просто скажи, чтобы больше не дралась.
— Дралась?! — голубые глаза Пологова расширились. — Нет, Ника никогда не могла бы…
— А ты представь, — вздохнула Федотова.
Они помолчали. Потом Злата спросила:
— А где кролик?
— Какой кролик? А-а! Тот, которого ты создала?
— Ну да.
— Где-то тут был, — Аскольт встал и заглянул под кровать.
Обшарив всю комнату, Аскольт все-таки обнаружил кролика под креслом. Тот брезгливо дергал носом, моргал и лягался задними лапами.
— Давай назовем его Гоголь? — предложил Пологов, передавая Федотовой зверька.
— Почему именно Гоголь? — удивилась Злата, неотрывно глядя на Аскольта и машинально поглаживая кролика.
Пологов засмеялся и рассказал забавную историю об его учителе литературы, которого прозвали Гоголем за его патологическую любовь к этому писателю. Вдобавок, учитель имел пышные седые бакенбарды, цыплячий пушок вокруг лысины и неимоверно длинные уши…
Злата засмеялась, согласилась назвать кролика Гоголем и широко зевнула.
— Да ты спишь совсем! — воскликнул парень и велел. — Ну-ка, баиньки!
— Хорошо, — сказала Злата и ехидно добавила: — Мамочка!
Они оба засмеялись. Аскольт в шутку (или всерьез?) подоткнул ей одеяло, поцеловал в макушку и ушел, пожелав доброго сна.
Злата думала, что долго не уснет, но, к удивлению, заснула, как только Аскольт ушел. Девочка спала, прижимая к себе пушистого Гоголя. На губах ее играла счастливая улыбка.
Глава 3
Ничто не вечно под луной
Аскольт сам не понимал, что с ним творится. Эта новенькая вызывала в нем целую бурю эмоций. Хотелось бежать и заботиться о ней, защищать от всякого, кто посмеет на нее посягнуть. Иногда Аскольт думал о Веронике, и в нем просыпалась совесть. Он был совершенно измучен. Его одинаково тянуло и к Злате, и к Веронике, так что он совершенно запутался в своих чувствах.
* * *Раиса сидела у Ники дома, где уже все собрались, и демонстративно заплетала длинные светлые косы. Изредка она бросала кокетливые взгляды из-под длинных ресниц на Павла, отчего тот довольно улыбался и подмигивал ей.
Сегодня Пашка был особенно красив. Его стильно подстриженные темные волосы, бывшие некогда длинными, были распущены и колыхались на ветру, дующем из открытого окна. Темные джинсы и аспидно-черная футболка с нарисованными каплями крови придавали парню готический вид.
Крылова мечтательно вздохнула.
— Послезавтра полнолуние, — напомнил Брайан, рассматривая открытки, засунутые за стекло старого буфета.
— Все знают, — ответил Алик.
— Будем посвящать новенькую? — спросила Анрэя, которая уже давно разобралась в ворожейских штучках.
— Да, — кивнула Ада, вытаскивая откуда-то доску для рисования мелом.
Злата недоверчиво покосилась на доску, предчувствуя, что ее снова заставят рисовать.
— Ты правильно угадала, — кивнула Ада, кладя перед ней доску. — Рисуй.
— Опять что угодно?
— Угу. Теперь мы покажем твой дар остальным.
Федотова вздохнула и повертела в руке мел. Поразмыслив, она стала рисовать красивую крупную розу с длинным стеблем и шипами. Злате понравилось то, что у нее получилось.
— Все, — сказала она, откладывая мел.
— Что ты нарисовала? — спросил Алик.
— Розу.
Неожиданно послышался треск ломающегося пола, и из-под досок, взламывая деревянное покрытие, стремительно поползли зеленые ветви кустарников. Стремительно вырастали листья, шипы, бутоны раскрывались буквально за секунды…
Ника завизжала и спешно вскочила на стул, но кустарник уже оплел табуретку, и ей пришлось влезть на стол, где уже спасались Аскольт и Брайан. Раиса взлетела, прихватив с собой Павла, и они вместе вылетели в распахнутое окно. А кустарник все рос и рос, быстро добираясь до стола. Через каких-то десять минут вокруг были только шипы, ветви, листья и роскошные алые розы. Стол, на котором спасались ребята, острые шипы каким-то чудом миновали.
Повисло молчание. На столе подросткам было, мягко говоря, неудобно. Ада попыталась спрыгнуть, но тотчас исцарапала ноги о шипы, которые были повсюду.
— Ты что натворила?! — вдруг закричала Ника, бросаясь на Злату с кулаками. — Ты что с моим домом сделала?!
— Прости, я не хотела… — лепетала Федотова, отступая и наблюдая, как парень по имени Брайан Таунс оттаскивает Веронику от нее.
Ника продолжала плакать, уткнувшись парню в плечо. Тот поглаживал ее по спине и укоризненно смотрел на Злату.
— Я не хотела… — снова повторила Злата, опуская глаза.
— М-да-а, — протянула Ада, оглядываясь. — Не думала я, что все так серьезно. Слушай, ты не могла нарисовать что-нибудь менее… масштабное?
— Спасибо тебе большое, Злата, что ты не нарисовала гигантского спрута или тиранозавра, — зло сказал Таунс.
— Брайан! — предостерегающе сказала Ада.
— Ты попросила нарисовать, что угодно, вот я и нарисовала что угодно, — пробурчала Федотова, глядя в сторону.
— Но ты же понимала, что рисунок станет настоящим, — заметила до сих пор молчавшая Миркова. — Почему же ты нарисовала именно кустарник? Назло?
— Нет, — только и смогла ответить Златка. Честно говоря, она все еще сомневалась в своих способностях. Но ребятам сказать она этого не могла. Они и так сильно разозлились на нее.
— Ничего не поделаешь, — вздохнула Ада и велела Нике: — Успокойся! Ты переезжаешь ко мне.
Павел хотел сказать, что он против, но сестра остановила его выразительным взглядом.
— Предлагаю искать дверь, — сказал Брайан. — Или хотя бы выход. Разделимся…
— Бесполезно, — покачала головой Ада. — Вряд ли ты сможешь сделать хотя бы шаг, не напоровшись на ветку. Телепортируем…
— Тропелетиус! — громко произнесли все, кроме Златы, и исчезли с негромким хлопком.
Стало тихо. Злата осталась одна. Совсем одна.
* * *Раиса раздраженно вытащила ветку, вцепившуюся ей в косы. Возле дома Ники собралось уже порядочно народу. Люди что-то взволнованно выкрикивали и показывали на дом Смирновой.
— Упс! Тропелетиус! — негромко пробормотала Раиса и исчезла с крыши, очутившись в сторонке от толпы.
Дом Вероники выглядел престранно. В окнах виднелись зеленые листья и бутоны роз, кое-где ветви проросли сквозь стены. Один пышный куст торчал из печной трубы, выставив шипы навстречу солнцу и изредка роняя лепестки.
— Что произошло? — спросила какая-то женщина в соломенной шляпе, только что подошедшая к толпе.
— Да вот, — принялся рассказывать усатый дядька в кепке. — Иду, значит, за молоком, к Кузякиным… Мимо дома энтого прохожу… Вдруг, глядь! — кусты прям посередь дома выросли! Как попрут, как попрут!.. Мне аж дурно стало! А за-а-па-ах!
— Да-да, — закивали остальные. — Именно так все и было, как Егорыч рассказывает!
— Да неужто так бывает? — ужаснулась женщина.
— Дык, видать, бувает, — просипел бородатый, вечно поддатый старик, которого в деревне называли «Собутыльник Иваныч». — Розами пахнет, точно вам говорю. Будто духи, что я у снохи вчерась…нюхал.
Райка отбежала подальше, чтобы не рассмеяться. Потом она извлекла из кармана кусочек бересты и перо и стала что-то быстро писать. Надпись вспыхнула и исчезла. Раиса уселась ждать на низенький забор, изредка поглядывая по сторонам.
Прошло минут пять. Раисе порядком надоело слушать удивленные возгласы деревенских жителей. К тому же возле дома Смирновой уже выросла порядочная толпа. Она встала было, чтобы уйти, но тут прямо перед ней материализовалась Дашка Миркова. Этот трюк был явно рассчитан на то, чтобы ее напугать, однако Раиса и бровью не повела.
— Ну, что еще у тебя случилось? — спросила Миркова, разочарованная, что напугать Крылову не удалось.
— Ты смотри, старшим-то не хами, — чуть нахмурилась Раиса и кивнула на скопище народу, глазевших на дом № 6, как на диво дивное, чудо чудное. Кто-то уже порывался позвонить на телевидение. — Видишь, проблемка тут… Разрули тут все, а я пошла.
Она повернулась и неспешно пошла в сторону дома. Дашка не удержалась и показала ей язык. Потом она подошла к толпе поближе, разминая руки, и громко попросила:
— Извините! Вы меня простите, но посмотрите все, пожалуйста, на меня!
Полсотни пар изумленных глаз повернулись к ней.
— Чего тебе, девочка? — спросил чей-то голос из толпы. — Не видишь, у нас ЧП!
