Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 4, 2002
Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация. Книга первая. От начала до Великой Победы. М., «Алгоритм», 2001, 528 стр. Серия «История России. Современный взгляд».
«Книга эта — не научный труд, в ней много аргументов, не поддающихся критической проверке строгими методами», — предупреждает автор[18]. О да! Цитирую: «Я почти уверен, что все сегодня в душе понимают, что в конце 20-х годов сталинизм, при всех его видимых уже тогда ужасах, оказался с точки зрения судьбы России (СССР) лучшим выбором — и потому подавляющая масса народа сделала именно этот выбор». Цитирую: «Тридцать лет до Ленина в России гремели взрывы и выстрелы (по подсчетам некоторых историков, от рук террористов до 1917 г. погибло 17 тыс. человек). Короткий исторический период — когда воплотился „проект Ленина“ — мы жили спокойно и безопасно. И не сознавали этого, думали, что это — естественное состояние. Сегодня, когда этот проект мы позволили пресечь, взрывы загремели снова».
Это та степень оригинальности/ангажированности/простодушия/бесстыдства, которая лично у меня неизменно вызывает не протест, а неподдельный интерес. Конечно, С. Кара-Мурза не ученый, а публицист, человек, не ищущий, а «знающий» истину. От хладнокровных и циничных «манипуляторов сознанием» (против которых Кара-Мурза сочинил огромный том, переизданный недавно издательством «Алгоритм») он отличается тем, что сам — верит. Вопреки его инвективам в адрес «советской мифологии», он занимается не чем иным, как оживлением советского мифа, попыткой — надо думать, не последней — вдохнуть в него жизнь. Но сколько ни тверди, что Ленин — не палач, а спаситель, все равно чучело людоеда не шелохнется. Постоянные ссылки на Есенина[19] способны вызвать улыбку (Есенин знал, что и когда надо писать в Советской России, а вопрос об искренности/неискренности поэтов — особенно советских — тема отдельная и увлекательная).
Профессиональный евразиец Александр Дугин заметил, что «коммунизм должен быть не отброшен, а осознан, причем осознан в некоммунистической системе координат» («Литературная газета», 2001, № 50–51, 12–18 декабря). Сергей Кара-Мурза пытается осознать русский коммунизм именно в коммунистической системе координат, поэтому его мысль зачастую тавтологична. Он описывает/оценивает советский проект посредством советского — местами невыносимого — языка («еще более опасным было то, что отмена чрезвычайных мер и расширение демократических прав сразу были использованы буржуазными слоями, особенно кулаками на селе») и через призму своих априорных представлений, которые как раз и рождены этим самым советским проектом. Естественно, всякая оппозиция — тогдашняя или нынешняя — советскому проекту оказывается в такой картине мира проявлением ущербности классовой или нравственной. (Впрочем, меня нисколько не покоробила неприличная по нынешним временам классовая или, скажем мягче, — социально-нравственная критика таких канонизированных произведений, как «Дни Турбиных»/«Белая гвардия» и «Окаянные дни».)
И все-таки — в «плюс»? После некоторых колебаний — да. Лучшее в книге (поэтому и ставлю ее в «плюс») — искренняя и нетривиальная попытка осознать «советскую цивилизацию» как целое — в соответствии с ее собственной природой, а также воспоминания автора (ради некоторых абзацев о военном детстве ему многое прощаешь). Мне было бы жаль, если бы книга не увидела свет.
«Следует объяснить новому поколению российских граждан, почему значительная часть общества поддержала советскую власть, как и то, что десятки миллионов граждан страны находились к ней в оппозиции (пассивной и активной)», — пишет в «Известиях» (2001, № 235, 21 декабря <http://www.izvestia.ru>), напоминая о необходимости позитивной картины русского XX века, преподаватель истории в Православном Свято-Тихоновском богословском институте Борис Филиппов. Первую задачу — в меру сил и не вполне удачно — пытается решить Кара-Мурза, вторую — тоже в меру сил — Валерий Шамбаров.
Валерий Шамбаров. Государство и революция. М., «Алгоритм», 2001, 592 стр. Серия «История России. Современный взгляд».
«Было ли падение коммунизма неизбежно? Да, было»[20].
«Не было в нашей истории ни одной точки, ни одного отрезка, чтобы не жило и не действовало в русском народе сил, противостоящих [коммунистическому] рабству. То есть полностью сопротивление так и не было подавлено никогда».
Плюрализм издательства «Алгоритм» восхитителен[21]. Одновременно с советской книгой красного Кара-Мурзы — антисоветская книга белого Шамбарова. Об антикоммунистической борьбе в России, о трех ее гражданских войнах (вторая — под именем коллективизации, третья — во время Второй мировой). Кара-Мурза посвятил свою книгу павшим 3 и 4 октября 1993 года. Шамбаров одобряет Ельцина за то, за что Кара-Мурза проклинает. Они несовместимы как материя и антиматерия: если прав Кара-Мурза, не может быть прав Шамбаров, и наоборот.
Люблю читать такие толстые книги с обширной библиографией (381 позиция; у Кара-Мурзы источники, как правило, не указаны), выковыривая из них всякое-разное, любопытное. Антикоммунистический пафос автора мне близок, но все равно «изюм» слаще.
Скажем, почему Есенин среди мест, где он побывал в 1919–1920 годах, упоминает Персию, а во всех исследованиях его жизни и творчества считается, что он в Иране не был, хотя и стремился туда? Потому, что из советской истории была вычеркнута существовавшая в северных провинциях Ирана Гилянская Советская республика, которую, видимо, и посетил в 1920 году поэт, а покровительствовавший Есенину Блюмкин был там комиссаром штаба «Гилянской рабоче-крестьянской красной армии» и членом ЦК компартии Ирана.
А большевики после прихода к власти уничтожили все собранные следователями материалы о связях революционеров с немцами, но в архиве (ЦПА ИМЛ) сохранился удивительный секретный доклад Е. Поливанова и Г. Залкинда об этих изъятиях: «Председателю Совета Народных Комиссаров. Согласно резолюции, принятой на совещании народных комиссаров тов. Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, мы произвели следующее: 1. В архиве Министерства юстиции из дела об „измене“ тов. Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. мы изъяли приказ германского имперского банка № 7433 от второго марта 1917 г. с разрешением платить деньги тт. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др. за пропаганду мира в России….»
А самые ценные и надежные советские агенты в Берлине — группа Харнака и Шульце-Бойзена — не просто передали сведения о сроках начала войны, но и информацию/дезинформацию о том, что этому будет предшествовать ультиматум, обязывающий СССР вступить в войну против Англии. Поэтому можно предположить, что Сталин в июне 1941 года ждал немецкого ультиматума, а не начала военных действий.
Элвин Тоффлер в «Метаморфозах власти» упоминает Рихарда Зорге как талантливого и энергичного профессионала, чьи предупреждения были проигнорированы начальством. По версии В. Шамбарова, Зорге был двойником, но не таким, который работает, в сущности, на одну сторону, а таким, который «честно» работал и на немцев, и на СССР, что, если учесть серьезность и продолжительность тайных немецко-большевистских/советских связей, не столь невероятно, как представляется задним числом.
А Мюллер будто бы использовал разоблаченную «Красную капеллу» не просто для радиоигры с Москвой, но для… работы на Москву.
А… Словом, читайте сами.
Игорь Клех. Книга с множеством окон и дверей. М., «Аграф» <http://www.ru.net/~agraf.ltd>, 2002, 464 стр.
«Выросший в пограничье бывшей империи, Игорь Клех навсегда сохранил напряженный, пристальный и слегка подозрительный взгляд пограничника», — таким видит нашего героя Лев Рубинштейн («Еженедельный Журнал», 2002, № 3 <http://www.ej.ru>). Вот пока я собирался что-нибудь написать о Клехе, умные люди уже высказались.
Ольга Славникова: «„Книга со множеством окон и дверей“ И. Клеха являет собой еще один образец non-fiction, где через персону автора выясняется отношение искусства к действительности. И. Клех по преимуществу прозаик[22], поэтому, о чем бы он ни говорил, он стремится писать прозу. <…> Интонация весьма узнаваема. Бывает, что Набоков привязывается, будто популярный шлягер: мычишь его и мычишь. Впрочем, в сочинении собственных слов на известную „музыку“ есть известный ресурс, в том числе иронический и полемический. Кроме того, писать после Набокова и Платонова простым неокрашенным языком — неценно и бессмысленно. И хотя И. Клех на словах сильно возражает против сверхплотной прозы, на деле он учитывает ее уроки. Поэтому читать его тексты „вкусно“ — независимо от того, имеют ли они предметом „вращательную природу времени“ или украинский борщ…» («Время MN» от 17 января 2002 года <http://www.vremyamn.ru>).
