Джоанн Харрис - Небесная подруга
Тик-так… тик-так… тик-так…
Один/Два
Элис встрепенулась и открыла глаза, когда свет фонаря упал на ее лицо. От холода и неудобной позы тело затекло, и она потянулась, пытаясь размяться.
Джо вдруг вспомнил ярмарку: как они гуляли под ручку с юной Элис, а в ее глазах отражались неоновые звезды.
Увидев Джо, Элис резко села.
– Что ты здесь делаешь?
Со сна она говорила не вполне четко, в голосе звучала настороженность. Джо решил, что знает почему. Его взгляд блуждал по углам комнаты, отмечая запятнанные кровью одеяла, грязь, использованные шприцы на истертых половицах. Да, он все понял.
– Не беспокойся, Элис, – произнес он как можно мягче.
Элис коротко и хрипло засмеялась. Она быстро огляделась и увидела Джинни, неподвижно стоящую у двери. Элис заговорила с Джо, не сводя с нее глаз.
– Это старый трюк, Джо, – сказала она. – Потерянная девочка рассказывает о своих несчастьях. Она использует это для прикрытия – если ее найдут, ответит за все очередной простофиля. Она всегда так делает. Кормится людьми, берет их любовь и жизнь, одних превращает в жертв, других в чудовищ. Разве ты не видишь? У нее на лице написано: «разрушение». Если не веришь, посмотри в переулке – там два трупа. А за дверью раненый старик, если он еще жив.
Элис медленно переносила вес на ноги, готовясь вскочить. Пальцы на рукояти пистолета дрожали.
Наступило молчание, холодное и пустое, как космос. Затем Джо шагнул вперед.
Его лицо было непроницаемо, руки в карманах.
– Элис, – сказал он, – ты больна. Не знаю, какой дрянью напичкали тебя эти люди и о чем речь, но ты явно больна. Тебе надо домой, я отведу. А потом обратимся к врачу. Тебе нужно лечиться.
Еще шаг. Элис вдруг заметила, что у него в руке. Игла? Она отшатнулась.
– Что это? – резко спросила она. – Кто дал тебе шприц?
– Тебе станет лучше. Я не причиню вреда, поверь.
Джо говорил раздражающе спокойно, будто уговаривал неразумное животное.
Элис не сводила с него глаз. Она указала подбородком на Джинни.
– Это ее шприц?
– Я не позволю тебе обвинять…
– И ты ей веришь, – сказала Элис, отступая к двери и плавно поднимая старое полицейское оружие. – Да, это настоящий пистолет, – отметила она вслух и подавила неуместный смешок.
По-прежнему наблюдая за Джо и девушкой, Элис поворачивала дверную ручку и едва удерживалась от желания рассмеяться. «Это же комично: я с древним пистолетом, а у Джо такое лицо…» Элис улыбнулась. Даже истерика не пугала.
Внезапно она застыла. Смех замер. В переулке послышались шаги.
Элис отпрянула от двери, пытаясь сообразить, как стрелять из пистолета. Где-то тут предохранитель… Черт, она даже не знала, заряжено ли оружие.
Дверь открылась, и вошли дети ночи.
Элис нашла в себе силы посмотреть на них холодно и скрыть дикий восторг при воспоминании о том, почему нет Рэйфа и Элейн.
– Джо, будь осторожен, – предупредила она.
Джава глянул на нее и повернулся к Джинни.
– Двоих мы потеряли, – сказал он. – Старик их застрелил. – Он снова глянул на Элис. – Я перерезал старому дураку горло. Он больше не помешает.
Было темно, но Элис почувствовала, что Джо вздрогнул. Она помнила о трех фигурах, преграждавших выход, и о Джинни с другой стороны, поэтому двинулась к двери в глубине комнаты, осторожно переступая через битое стекло, жестянки и прочий разбросанный мусор. Пришлось пройти мимо Джо так близко, что она почти коснулась его. Элис была очень осторожна – помнила, как он напал на нее дома. К тому же Джо держал в руке шприц, в котором совершенно точно был не витаминный коктейль. Но Джо растерялся, и она заметила его неуверенность, скользнув мимо в полутьме. Он уронил фонарь, осветивший дверной проем и башмаки Джавы. Огромные тени ночных созданий легли на потолок.
– Элис! – Голос Джо слегка дрожал. – Какой старик? Элис!
Внезапно он стал прежним, шагнул вперед и поскользнулся на каком-то соре.
– Черт! Что это за дрянь?
Но на него не обращали внимания. Пока он говорил, Элис подскочила к двери, оттолкнув Джинни, и исчезла в коридоре. Джава и Зак рванулись за ней, но опоздали, запнувшись на мусоре.
– Далеко не уйдет, – сказал Джава. – Антон, следи за дверью. Зак, ты со мной.
– Элис! – позвал Джо слабым голосом.
В непроглядной тьме Элис неслась к лестнице. Она бежала, и паника подгоняла ее. Вдруг ей показалось, что она летит против ветра, как ведьма с упавшими на глаза волосами, одним движением мизинца укрощающая ветер.
«Черт побери, что это было?»
Охваченная паникой, Элис резко вернулась к реальности. О чем она только что думала? Что-то неуловимое, мистическое, какое-то странное ощущение…
Обреченность…
Восторг…
Простор и скорость…
Это было так, словно она переросла саму себя, на мгновение утратила всякий страх.
Элис пробежала лестничный пролет, свернула; рукоять пистолета скользила во вспотевшей ладони. Толкнула дверь за спиной и отступила во тьму. У нее не осталось сил – только разум и пистолет. Все эти ощущения – иллюзии, помехи. Комната внезапно показалась куда больше, чем она ожидала. В полутьме, закрыв за собой дверь, Элис разглядела уцелевшее окно с поднятыми занавесками, пятно лунного света на столе, подсвечник и колоду карт в этом пятне. На лестнице послышались шаги. Элис различала стук ботинок по деревянным половицам, отдаленные голоса, металлические, как на звуковой дорожке старого фильма. Обрывок музыки, унесенной порывом черного ветра, шум закружившейся карусели. Один поворот – небо над головой, другой – небо под синей гладью воды.
Шаги уже на площадке. Элис подняла пистолет. Полосу света под дверью пересекла тень чьих-то ног.
Тик-так…
– Газ! Утечка газа! Газ!
В голосе Тернера даже сейчас хватало властности, чтобы поднять жильцов с постелей. Запах довершил остальное, и за несколько минут мы очистили здание. Тернер убедился, что никто не стал геройствовать и не последовал за нами в дом, а я взял канистру с бензином и разлил ее содержимое по полу на третьем этаже. Я ничем не рисковал – обугленные тела не опознают. Ни звука из комнаты, за дверью гудела пустота, как черный ветер или шум моря в ракушке. Я пропитал бензином носовой платок, взял фонарь и стал спускаться по лестнице. Тик-так, щелкало сердце, как лезвие ножа о камень, заглушая оцепенелые мысли.
Черный ветер усилился, ледяная музыка тихо зазвучала в пустой галерее, словно мертвый менестрель с лютней, сделанной из костей и волос, запел песню ненависти под черной луной. Я понял, что Розмари там, прежде чем увидел ее, ощутил ее дыхание у своего уха, обернулся – и посмотрел ей в лицо.
Боже, это лицо!
