Джонатан Коу - Дом сна
С усердием новичка Терри потратил на подготовку сносок не меньше недели и все еще мучился, решая, какие выкинуть, а какие оставить, когда позвонили из журнала и сообщили, что заболел один штатный журналист. Терри предстояло его заменить в весьма приятном деле – съездить в Милан и подготовить репортаж о съемках престижного совместного англо-итальянского фильма. Перед отъездом Терри отдал в редакцию более-менее законченный вариант рукописи, снабженной сносками, хотя в статье и оставалось несколько зудящих неясностей. Как раз для того, чтобы разрешить одну из них, он в то утро и позвонил Саре из Италии.
– А теперь слушай меня внимательно, – сказал Терри, – корректуру следует отправить сегодня же вечером экспресс-почтой. Первым делом вычитай на предмет опечаток. А затем – ты слушаешь? – а затем я хочу, чтобы ты вычеркнула третью сноску. – Терри произнес эти слова как можно четче, поскольку международная линия остервенело трещала и шипела. – Сноска номер три. Удали ее. Она не нужна. Лишняя и не сообщает ничего нового.
– Хорошо, – сказала Сара. – Это просто. Я сделаю, не беспокойся.
– Понимаю, но убедись, что все сделано правильно, – сказал Терри. – Тебе надо перенумеровать сноски. Убедись, что они соответствуют.
– Терри, я все сделаю. Не волнуйся.
И Терри успокоенно повесил трубку, бормоча что-то о предстоящем обеде с Марчелло Мастроянни.
Сара сходила в магазин и дождалась, когда день перевалит за половину, и солнечные пятна лягут на стол в гостиной. Сварив кофе, она достала из конверта листы корректуры и аккуратно разложила их перед собой. Сноски Терри размещались на отдельном листе; третью следовало удалить, а остальные перенумеровать, но Сара решила до поры до времени отложить лист со сносками и сначала обратиться к самому тексту (всего пять страниц), чтобы внимательно проверить его на предмет смысловых ошибок и опечаток. Это дело заняло у нее минут двадцать. Прочитав все, она вернулась к предложению в самом начале. «Кто бы мог подумать всего лишь год назад, – писал Логан, – что я стану директором-распорядителем нового солидного загородного клуба и досугового центра, расположенного не где-нибудь, а в Теддингтоне, на расстоянии вытянутой руки от тех самых студий?» В конце фразы стояла цифра "3", отсылавшая читателя к незамысловатой сноске на отдельном листе: «Спокойный, респектабельный пригород Лондона на берегу Темзы, к югу от Ричмонда». Именно ее Терри хотел удалить. Сара не понимала зачем, тем более – зачем удалять в последний момент, но, в конце концов, так решил Терри. Поэтому она зачеркнула в тексте маленькую цифру "3", поставила на полях четкую пометку для верстальщика и начала выправлять нумерацию остальных сносок: вместо "4" стало "3", вместо "5" – "4" и так далее. Сами сноски она пока оставила нетронутыми. Работа была простой, механической, а в квартире стояла такая тишина, что Сара слышала шорох шариковой ручки по бумаге, и каждый глоток кофе казался оглушительным взрывом.
Она заменила в тексте «16» на «15», и тут ее отвлек шум из коридора: что-то упало в почтовый ящик. Было довольно поздно, но вечерняя почта иногда запаздывала. Обычный белый конверт с маркой для срочных почтовых отправлений, имя на конверте написано почерком, в котором Сара безошибочно узнала руку Роберта. Дрожа всем телом, она вскрыла конверт и прямо в коридоре принялась читать.
Она не получала от Роберта никаких известий с того самого дня, как они расстались – с того дня, когда она оставила его на краю обрыва; лицо его тогда было в ссадинах – следствие какого-то странного, так и не выясненного происшествия, случившегося в предрассветные часы. Роберт не пошел за ней к дому, а час спустя приехали родители Сары и увезли ее из Эшдауна.
И с тех пор – ничего.
Два письма, отправленные Роберту в Эшдаун, остались без ответа. Через шесть или семь недель после отъезда Сара позвонила, и незнакомый голос сообщил, что Роберт уехал больше месяца назад. Сара позвонила его родителям и получила ответ, что Роберт на каникулах, катается по Европе. В следующий раз она добилась от них какого-то не правдоподобного адреса – название городка в 200 милях от Лондона ни о чем ей не говорило. Телефона там не было. Сара написала по этому адресу, но Роберт так и не ответил. Терри тоже писал ему, но и его письма будто канули. И Сара оставила попытки. Роберт сказал, что ему не нужна ее дружба – по крайней мере, в данный момент. Судя по всему, он не кривил душой. А к другому она была пока не готова.
И вот – письмо.
Без обратного адреса, в конверте – одинокий листок, исписанный, казалось, второпях. Было ясно, что ничего конкретного в письме нет.
Дорогая Сара,
Эшдаун – это плохо. Плохая идея. Я прожил там еще с неделю. Слишком много призраков прошлого.
Потом поехал домой – ненадолго. Ссорился с отцом (мы никогда не ладили), и подолгу валялся в постели. Не самое большое удовольствие, поэтому я решил отправиться в путешествие. Тоже не самое большое удовольствие.
Это безнадежно, – подумала Сара. Хуже, чем безнадежно. Но следующий абзац, по крайней мере, длиннее.
Я тебе рассказывал про сон, который видел в детстве? Наверное, рассказывал, я ведь всё тебе рассказывал. Я стою где-то на дороге, очень жаркой и пыльной, с женщиной в форме медсестры, она указывает вдаль, на здание, и я знаю, что это больница. Женщина стоит перед указателем на иностранном языке.
Я наконец понял смысл этого сна. Понял, что он пытался мне сообщить.
И вот я здесь. Ты приблизительно знаешь где, по штемпелю на марке, но еще какое-то время я не буду пытаться связаться с тобой. Сейчас ты вряд ли сочтешь мое общество приятным.
Ну вот пока и все, Сара. Но когда-нибудь ты снова получишь от меня весточку. Обещаю. Надеюсь, до того времени у тебя все будет хорошо.
Люблю тебя больше прежнего.
Роберт.
– О чем говорилось в том письме? – всегда спрашивал ее Терри.
– Ни о чем, – отвечала Сара. – Почти ни о чем. В нем не говорилось, где он или что он собирается делать… ничего.
– А что произошло потом?
– Ну, я думаю… помню, что отнесла письмо в гостиную, немного посидела, стала снова его читать. И где-то на середине письма меня затрясло, я почувствовала, как это приближается, но не могла ничего поделать, и потом я, должно быть… потеряла силы… наверное.
– Потеряла силы? В каком смысле?
– Знаешь, со мной такое бывает. Похоже на обморок, только я не теряю сознания, но мышцы становятся ватными, и я не могу пошевелиться, пока не пройдет приступ… Со мной такое случилось на той вечеринке, помнишь?
