Минеко Иваски - Настоящие мемуары гейши
В мае Тоще пригласил меня на семейный отдых, на весенний курорт Югавара. Мы поехали вместе с его родителями, его братом (также известным актером) и подругой брата, актрисой. Мое появление было воспринято спокойно. Его родители знали, что я гейко, и радовались, что я присоединилась к их компании. Они одобряли отношения своего сына со мной и относились ко мне очень тепло.
На курорте были подготовлены сезонные «ирисовые ванны», традиционное средство для улучшения тонуса тела и работы мозга. Мне хотелось уединиться, я пошла в бассейн одна, раздумывая над тем, что же мне делать. Что говорить? Как с честью выйти из этой ситуации? В конце концов я приняла решение. Я не буду ничего говорить. Теперь я буду все время занята и таким образом разорву наши отношения.
Тошё любил водить машину. У него был золотистый «линкольн континенталь» и зеленый «ягуар». Он обожал быструю езду. На следующее утро он отвез меня обратно в Токио и высадил у гостиницы, где я собиралась остановиться. Как только машина исчезла из виду, я вызвала такси и поехала в «Новую Отани». Тошё заподозрил, что что-то не так и, объехав квартал, вернулся за мной. Но меня уже не было.
Я зарегистрировалась в гостинице, зашла в свой номер и упала на кровать. Так я пролежала несколько часов, едва не выплакав глаз, пытаясь думать о наших отношениях. Почему я не могу оставить все, как есть? Какая разница, женат он или нет? Но именно это имело большое значение. Я больше не хотела быть второй.
Когда слез больше не было, я позвонила близкой подруге. В то время я была так известна, что могла бесплатно посещать матчи сумо. Как говорили тогда, мое лицо было моим билетом. Я пригласила подругу присоединиться ко мне, и она сразу же согласилась.
Мы сидели в первом ряду, на местах под названием «брызги песка». Название это возникло из-за того, что из-под ног двигающихся по сцене борцов на эти кресла летит песок. Только мы уселись, как появился Тошё, собственной персоной. Я разволновалась и поторопилась уйти, было невозможно находиться рядом с ним. Вернувшись в Киото, я позвонила окасан очая, которая была нашим посредником, и сообщила, что рассталась с Тошё.
Он отказался принять разрыв и старался повидаться со мной, но я не принимала приглашений. Даже его мать пыталась вмешаться. Она несколько раз приходила в окия, чтобы поговорить с мамой Масако и со мной. Она умоляла меня передумать.
– У него разбито сердце, Минеко, – говорила она, – пожалуйста, измени решение.
Но чем больше она просила, тем больше я убеждалась, что поступила правильно.
В конце концов они сдались, и все закончилось. Да, именно так все и закончилось. Так я убила любовь своей жизни. В моем сердце Тошё был мертв. Он стал Шинтаро Катцу – актер. Теперь, когда я осталась одна, то стала всерьез задумываться о настоящей независимости.
Я всегда подчинялась системе. Все эти годы я следовала правилам, однако не могла оставаться внутри системы и заниматься тем, чем хочу. Причина, по которой в Гион Кобу все было систематизировано, просто это обеспечивало работающих женщин финансово и поддерживало чувство собственного достоинства. Однако структура школы Иноуэ держала нас полностью в своей власти. Места для какой-либо самостоятельности не существовало.
Мало того, что мы не имели права преподавать, мы даже не могли выступать там, где считали нужным. На все нужно было получать разрешение, от выбора репертуара до аксессуаров. Такая была система, существовавшая сотни лет без малейших изменений. Отказы или жалобы были запрещены. С тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать лет, я пыталась ее изменить, но безрезультатно.
Другой немаловажной проблемой было то, что исполнителям почти ничего не платили за публичные выступления, даже за Мияко Одори, несмотря на его размах и популярность. Некоторым учителям иногда удавалось что-то заработать, но те из нас, кто выступал на сцене, получали крайне мало денег. Это после того, как мы репетировали месяцами, да еще и продавали билеты. (Продажа билетов была частью нашей работы. Обычно я просила своих клиентов купить пачку билетов и раздать их бесплатно работникам. Как правило, я продавала две с половиной тысячи билетов за сезон.)
Мы поддерживали танцы, в то время как они не поддерживали нас. Но мы не были горными мудрецами, питающимися святым духом.
Мне было двадцать шесть лет, и я была ответственна за ведение окия. Я стала понимать, почему тетушка Оима была так подавлена в то время, когда нашла меня. Это было очень тяжело, и я не хотела этим заниматься. Из-за моего положения, меня осаждали младшие майко и просили стать их официальной онесан. Я давала всем один и тот же ответ:
– Хотя Нёкоба и признан Министерством просвещения специальной школой, она не дает вам аттестата о среднем образовании. Неважно, насколько много вы занимаетесь. Вы закончите там же, где начали: школа для подростков, но для того, чтобы жить за пределами Гион Кобу, нужно образование. Даже если вы будете очень хорошо учиться и получите сертификат мастера, это не даст вам возможности обеспечить себя. Я годами пыталась что-то изменить, но меня никто не слушал. Извините, но, поскольку ничего не меняется, мне не хотелось бы брать ни одной «младшей сестры». Однако, если хотите, я буду рада познакомить вас с другими гейко, кто-то из них, возможно, сможет стать вашим руководителем.
Без «младших сестер» нельзя вести бизнес в окия. Гейко, живущие с нами, старели, а доходы падали. Я не хотела просить кого-либо о дополнительных средствах, несмотря на то, что многие предлагали сами. Мне не хотелось попадать в такую зависимость, потому что это нарушало те представления об идеале независимой бизнес-леди, которые внушали мне все мои наставники. Альтернатив почти не было. Мне необходимо было найти другой путь.
Приблизительно в это время одна из моих подруг, работающая гейко, открыла собственный ночной клуб вне Гион Кобу. Для Гион Кобу такое двойственное положение гейко было странным и встретило серьезное порицание, но я считала, что идея была прекрасной.
Я решила попробовать сделать то же самое. Я отремонтирую окия и часть его превращу в ночной клуб! Как только клуб будет открыт, я смогу использовать доходы от него для поддержки своей семьи и буду свободна делать то, что хочу. Мама Масако могла бы помогать мне с клубом, по необходимости.
Однако меня ждал большой сюрприз. Оказалось, мы не являемся владельцами окия! Мне никто никогда не говорил, что все эти годы мы его просто снимали и не можем перестраивать то, чем не владеем. Я попробовала поговорить с мамой Масако о том, чтобы купить дом, но мои доводы не возымели действия: она полагала, что деньги нужно запасать, а не тратить. Идея вкладов на будущее была ей чужда: она считала, что снимать дом – это вполне нормально.
