Елена Колина - Сага о бедных Гольдманах
Обозленная Маня зажала Дину в углу и, брызгая слюной, зашипела:
– Нет, ну ты скажи, не бойся, тебе отец приказал ее матерью звать?.. Ах, ты сама?! Ну ладно, смотри. – Она фыркнула и ушла. Дулась, разговаривала с Диной сквозь зубы.
– Манечка, не сердись на нее! – попросил Моня, пуще всего боявшийся, что с Раиным приходом в их жизнь начнутся ссоры. – Подумай сама, пусть у девочки будут две мамки, все равно ведь обе не настоящие. Или тебе жалко? Да и какая ты ей мама...
Маня ревновала и обижалась, всем своим ей хотелось владеть всецело, а Дину она всегда считала своей. Но если Рая стала девочке матерью, ради бога, пусть. Она, Маня, не против, только пусть к ней тогда не лезут совсем, пусть живут как знают. У Мани есть своя семья. И кстати, пусть теперь Рая на девчонку стирает!
Дина была очень счастлива. Теперь у нее есть мама. Ведь все-таки мама Маня не настоящая ей мать. Наконец-то ей не нужно больше бороться за первое место в Манином сердце. Маня сердится, ну и пусть, сама виновата, что не любила Дину больше всех. Как ни толкалась она около мамы Мани, та любит мужа и сына несравнимо сильнее, чем ее. Для Мани она на третьем месте, а для мамы будет на первом, ведь маме положено любить свою дочку больше всех. Довольной Дине осталась только одна забота.
– Мама, а мама Маня на меня злится... – шептала она Рае.
– Да почему же, Диночка? – равнодушно откликалась Рая.
– Она сердится, что я тебя люблю...
– Да?
– И что мамой называю, – нашептывала девочка.
– Не обращай внимания, – говорила Рая рассеянно, вытягивая вперед руку и любуясь маникюром. – Смотри лучше, мне идет розовый лак?
Обидно, но мама, кажется, не сообразила, что Маня злится и борется за Дину. Как бы ей получше намекнуть, чтобы она поняла, что Дина всем нужна, а не только ей, она бы тогда больше Диной дорожила.
Большую часть дня мама с дочкой проводили вдвоем. Рая пела для Дины, танцевала для Дины, читала Дине стихи. Благодарного восхищения десятилетней падчерицы хватило бы на целый зрительный зал.
– Как ты все здорово умеешь, мама. Ты лучше всех актрис и певиц! И по красоте тоже, – упоенно повторяла она.
– Ты тоже можешь научиться петь и танцевать, – обещала Рая.
– Я? Что ты, я стесняюсь... – Дина на всякий случай не рассказывала маме, что иногда, по старой памяти, ее еще называют в школе Лысюгой.
Дочка-Лысюга может бросить тень на такую красивую маму!
Рая в сомнении рассматривала невзрачную сутулую худышку, глядящую на нее влюбленными глазами из-под неаккуратных кустистых бровей, и мечтательно вспоминала:
– Я в школе имела такой успех... В кружке художественной самодеятельности... Мне, кстати, прочили большую славу. Особенно мне удалась роль Татьяны... Вот послушай, ты сейчас умрешь от восторга! – Рая встала в позу и угрожающе закричала, вращая глазами: – Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать!.. О черт, забыла, как там дальше?.. Да... Ну ладно, давай что-нибудь приготовим, скоро папа с работы придет... Хотя отрываться от искусства на быт так неприятно для такой натуры, как я... – Она прижала руки к вискам.
Рая действительно не отрывалась от искусства никогда и на кухне всегда немного играла. Моня, посмеиваясь, за ее спиной передразнивал Раины позы у плиты.
– Ах, у меня пригорело мясо! Ох, я забыла посолить! – восклицал он тонким голосом, всплескивая руками и закатывая глаза.
– Тоже мне, артист погорелого театра! – фыркала в ответ Маня.
Не считая того, что Рая отобрала у нее Дину, она была довольна молоденькой невесткой. Рая признала ее авторитет в семейных делах, советовалась с ней, как вести хозяйство, и часто просила Маню прихватить для нее каких-нибудь продуктов в магазине.
– Чего тебе взять, Рая, я в магазин иду? – спрашивает Маня.
– Ну, я не знаю, Маня, на твое усмотрение, что себе будешь покупать, то и мне возьми. Ты лучше меня знаешь, что Наум любит.
Довольная Маня уходит с большой хозяйственной сумкой в магазин – все хорошо, все правильно, она в семье главная.
Здоровье у Раи слабое. Однажды, перемеряв ворох одежды, Рая взглянула на часы и, хлопнув себя по лбу, внезапно свалилась кулем на диван.
– Дина, убери поскорее вещи в шкаф, сейчас отец придет! Ах... – застонала она. – Принеси мне быстро мокрое полотенце...
– Мама, что случилось? – испугалась Дина, вкусно перекатывая во рту слово «мама».
– У меня ужасающая мигрень... Не знаю, как вытерпеть...
Мигрени случались не слишком часто, но и не редко – раза два в неделю. Дина носилась вокруг дивана с тряпками и чаем, позже к ней присоединялся Наум, а Дина уходила в Манину комнату делать уроки. Заглядывала Маня и, качая головой, укоризненно говорила: «Напейся лекарств и вставай. От лежания только хуже». Рая слабо поднимала руку в приветственном жесте и просила прерывающимся голосом: «Манечка... дорогая... покорми Нему».
А потом произошло несчастье. Рая убежала в магазин и вскоре вернулась с белым от ужаса лицом.
– Маня, я упала! – Она показала на грязное пятно на пальто.
– Ну упала, так что? Ты же на ногах, значит, не ушиблась, – спокойно ответила Маня.
– Маня, ты не понимаешь! – Рая зарыдала. – Теперь все пропало! Я же беременна! Какой ужас!
– Погоди! Почему я ничего не знаю? – грозно начала Маня.
– Пять недель, пять недель всего, я сама только что узнала! О-о, что же делать... упала... У меня будет выкидыш! Бедный Наум, он так мечтал!..
– В постель! – скомандовала Маня.
Рая улеглась на диван. «Ненадолго прилегла, – прокомментировал Моня, – всего на восемь месяцев, до родов». Игры, пение и декламация прекратились, теперь к приходу Дины из школы она всегда доставалась ей уже лежащей на диване с притушенным светом и мокрым полотенцем на голове. Иногда вокруг нее кружили тетки: шумная Циля нервировала Раю слишком экспансивной заботой, а тихая Лиля оказывалась очень полезной.
Дина расстраивалась, ей хотелось, чтобы все было как прежде, она же любила маму не за пение! К тому же оставалось потерпеть недолго – скоро у нее родится братик или сестричка, Рая опять будет читать ей стихи, и все пойдет как прежде.
– Мама Маня, почему мама стала совсем другая? – осторожно спросила Дина. Стыднее всего на свете ей было признаться, что она опять оказалась не нужна.
– Твоя сестричка Танечка ночью плачет...
– Я знаю, я закрываю голову подушкой и сплю, – прошептала Дина.
– А Рая не спит, носит ее на руках, устает.
– Зато она днем спит, тетки приходят по очереди, и я помогаю. Я тоже устаю! Я еще уроки делаю! – Дина шмыгнула носом и горестно склонила голову набок.
Маня погладила по голове бледную страшненькую девочку и, надувшись, сказала:
– Иди на моей кровати полежи, я тебе скажу, когда можно выходить.
