Дженнифер Арментраут - Не оглядывайся
— Нет, — прошептала я. Слезы застилали взор. — Нет, я не понимаю. Я не помню, чтобы писала хоть одну из них. И зачем…
Скотт сложил поздравительную открытку, а когда поднял голову, я невольно удивилась — сейчас он выглядел совсем подростком.
— Прости меня.
— Перестань говорить об этом! — закричала я, глядя на брата. — Прошу тебя, перестань. Я не… я не сумасшедшая.
Мама, бросившись ко мне, взяла в руки мое лицо. Ее глаза были ясными, в них не осталось ни следа сна или алкоголя.
— Да мы знаем это, милая. Это просто следствие постоянного стресса. Мы поможем тебе.
Из-за ее плеча я посмотрела на папу.
— Ты считаешь меня сумасшедшей? — спросила я срывающимся голосом.
— Конечно нет. — Он смотрел куда-то в сторону, желваки на его лице ходили ходуном. — Никогда, моя девочка, никогда.
Мое лицо заливали слезы, кто именно, я уже не понимала, обнял меня, но я буквально онемела. Онемела. Онемела. Онемела. Их лица расплылись. Все было очень серьезно. Я видела предметы, слышала голоса, писала себе записки и не помнила об этом… Я сошла с ума.
На следующее утро я встала и пошла в школу, всем своим видом стараясь не показать того, что я нахожусь в шаге от полномасштабной шизофрении. Папа еще был дома. За чашкой кофе он сказал, что заберет меня после пятого урока.
Еще и десяти часов не прошло, а они уже договорились о приеме у настоящего психиатра.
Когда я села в машину, Скотт ничего не сказал, но, не доехав до дома Карсона, остановился.
— Прости. Я должен был сказать тебе об этом заранее, но…
— Все нормально, — ответила я безразличным голосом, глядя в окно. До сих пор я чувствовала внутри какое-то онемение и холод. — Если кому и нужно извиняться, так это мне. Ты же не виноват, что твоя сестра душевнобольная.
— Ты не душевнобольная. — Он схватил мою руку и сжал ее. — Все будет в порядке.
Утвердительно кивнув, я все же промолчала. Честно говоря, порядка ничего не предвещало.
Мое сердце сжималось при одной мысли о том, как Карсон посмотрит на меня, если узнает всю правду. Парни говорили о вчерашней игре, а я в это время смотрела в окно, стараясь не расплакаться.
Вдруг Карсон оперся подбородком о мое сиденье. Захватив пальцами прядь моих волос, он нежно потянул за нее.
— Ты какая-то подозрительно спокойная сегодня утром.
Скотт молча и выразительно взглянул на меня. Что он хочет этим сказать? Я заставила себя улыбнуться в ответ.
— Все нормально. Просто не выспалась.
Карсон сочувственно кивнул и продолжал разговаривать со Скоттом, но его взгляд задержался на моем лице, когда, приехав в школу, мы разошлись по кабинетам.
Большую часть утра я провела, уничтожая то, что осталось от моих ногтей на пальцах правой руки. Над моей головой как будто висели гигантские часы. Они отсчитывали минуты либо до того, как я окончательно сойду с ума, либо до ареста за убийство лучшей подруги. Но одна мысль не давала мне покоя. Если я не теряла разум и не убивала Касси, то это сделал кто-то другой — выдав меня за ненормальную, он пытается замести следы. Так кто же он? Кто хочет заставить меня замолчать?! Я должна это выяснить.
Излишне говорить, что я не тешила себя надеждой на благополучный исход расследования.
Может быть, я пыталась предостеречь себя, когда писала эти записки? Я металась от крайности к крайности, считая себя то виновной, то невиновной. И в каждом сценарии я была сумасшедшей.
Ситуация усугубилась, когда в школу явился детектив Рамирез с помощником, чтобы еще раз допросить ребят. Веронику и Кэнди вызвали с урока английского языка. Когда мы встретились с Карсоном на уроке биологии, он сказал, что его вызывали на допрос на предыдущем уроке.
— Это настоящее расследование убийства. — Он наклонился совсем близко ко мне и перешел на шепот; — Вопросы, которые они задавали, были очень конкретными. Например, знал ли я кого-нибудь, кто хотел бы расправиться с Касси. Они спрашивали даже о тебе — есть ли у тебя враги.
Подобные вопросы словно выставляли меня на всеобщее обозрение. Мне казалось, я лежу абсолютно голая, и любой желающий может на меня пялиться.
— Они разговаривали со мной прошлым вечером, — призналась я, сжимая ручку.
— Я это почувствовал. Они спрашивали меня о поездке к дому Касси и к утесу.
— Прости. — Не найдя в себе сил взглянуть на Карсона, я уткнулась в учебник. — Я не хотела впутывать тебя в эти дела.
— Все в порядке. — Он нащупал под столом мою руку и, сплетя свои пальцы с моими, сжал их. — Меня ничуть не расстроило, что ты сказала им о том, что мы были там вместе. Мы же не делали ничего плохого.
Моя рука была в его руке, и я замирала от приятного покалывания в предплечье, но в то же время думала, не отдернет ли он свою, если узнает правду. Станет ли вместе со всеми называть меня «Помешанная Сэм»? От этих мыслей я почувствовала резь в глазах.
Преподаватель начал занятия, а Карсон стал водить большим пальцем по моей ладони, выписывая на ней свое послание. А ведь я и без того практически отсутствовала в классе. Несколько раз мне становилось особенно приятно и щекотно, я вздрагивала, Карсон беззвучно смеялся, а два одноклассника, сидевшие перед нами, оборачивались и с любопытством смотрели на нас.
К концу занятий мои щеки порозовели, а нервы напряглись до предела, на что было несколько причин, одна из которых заключалась в Карсоне, который все еще держал мою руку в своей.
На перемене, заведя меня в укромный уголок и заглянув мне прямо в глаза, Карсон сказал:
— Я хочу увидеть тебя после тренировки.
Мое сердце выпрыгнуло из груди, но я покачала головой.
— Я не знаю… получится ли у меня…
Он изумился.
— Я хочу просто погулять с тобой. Только и всего, Сэм.
Я вспыхнула.
— Я понимаю, но…
— Но что? — Карсон усмехнулся. — Или ты хочешь продемонстрировать всем, что сейчас одинока? И место рядом с тобой свободно?
Закатив глаза, я рассмеялась.
— Да ну что ты, дело вовсе не в этом.
— Отлично. — Он шагнул еще ближе и чуть не наступил мне на ноги. Проходившие мимо одноклассники пялились на нас, но мне было уже все равно. — А то я уже было начал расстраиваться. Тогда встретимся в восемь. В домике на дереве. Тебя устроит?
Я понимала, что должна сказать ему «нет», однако выдохнула:
— Договорились.
Доктор, к которому меня привели, был пожилым, пахнущим трубочным табаком мужчиной в очках с толстыми квадратными стеклами, которые, по-моему, носят хипстеры. Я не могла оторвать глаз от густой копны седых волос и такой же седой бороды. Стены кабинета были сплошь увешаны сертификатами и наградными свидетельствами: вперемешку с ними висели фотографии, изображающие его на охоте — вот он держит за рога оленя — и на морской рыбалке на борту яхты.
