Владимир Познер - Одноэтажная Америка
Я предупредил новобранцев, что будем говорить начистоту. Я буду задавать жесткие вопросы. Если они подумают, что какой-то вопрос не совсем уместен, то могут не отвечать.
Я спросил об их работе, почему они выбрали службу в армии. Было некоторое смущение, затем сержант делился своими мыслями, после паузы другие добавляли что-нибудь. Они были учтивы, смотрели мне прямо в глаза. Все они пришли сюда, чтобы служить стране и делать карьеру. Им нравится эта работа.
«Что же военные предлагают молодым мужчинам и женщинам, чтобы завербовать их? Кроме того, наша страна находится сейчас в состоянии войны в Ираке и Афганистане. Вас могут убить».
Они ответили, что армия предлагает хорошую карьеру, годовую зарплату около 40 000 долларов, хорошую медицинскую страховку, отличные тренинги для гражданских профессий.
Я вспомнил, что во время Второй мировой войны американский агитационный лозунг был: «Uncle Sam Needs You!» («Дядюшка Сэм нуждается в тебе!»), а в Советском Союзе: «Родина-мать зовет!». Это взывало к чувству патриотизма. Все было просто и ясно.
Вспомнив это, я спросил офицеров, не беспокоит ли их, что они должны представлять службу в армии как карьерную возможность и в качестве основной приманки предлагать новобранцам солидное денежное вознаграждение. Повисла длинная тяжелая пауза. Наконец сержант сказал: «Хорошо, что сегодняшние дети другие. У них больше возможностей».
— Значит ли это, что патриотизма стало меньше, чем раньше? — спросил я.
Смущение. И ответ: «Нет, все еще достаточно патриотизма».
Я повернулся к одному из новобранцев.
— Почему ты идешь в армию?
— Я хочу сделать карьеру офицера полиции, здесь я получу отличный тренинг.
Другой:
— Я подписал контракт, чтобы служить моей стране.
Еще один новобранец, с большими темными глазами, говорил с акцентом. Он сказал, что он из Пакистана. Он не был американским гражданином, но сказал, что пришел в армию, так как ему «нравится Америка и он верит в то, что она делает в мире».
— Как я понимаю, служа в армии, неграждане Америки надеются получить гражданство.
— Для меня это не так важно, — ответил он. — Я планирую получить гражданство и без службы в армии.
Я внимательно посмотрел на него и поверил.
Я напомнил офицерам о скандале 2005 года, когда в прессе появился материал о приеме в ряды армии криминальных и умственно отсталых людей. Не хотели бы они обрисовать ситуацию?
Они ничего не слышали о таких случаях.
— Позвольте спросить вас еще об одном. Вот ваш агитационный слоган «Один — это армия!». Но ведь каждый знает, что военная служба — это исключительно командная работа, связанная с верностью группе, готовностью пожертвовать своей жизнью ради другого. Кого-то из вас волнует, что армия вербует ребят с помощью обмана?
Долгая пауза. Чьи-то глаза уставились на меня, остальные смотрели друг на друга. Затем тот сержант, что отвечал на вопросы чаще, чем другие, сказал с победной улыбкой: «Ну что же, наша работа в том и состоит, чтобы объяснять, что этот девиз на самом деле значит: «Одна группа — одна команда».» Я поглядел на него и почему-то не поверил тому, что он сказал.
Артем зашел в комнату, чтобы задать несколько вопросов. Он сказал, что воевал в Афганистане. Сочувствовал ли он американским солдатам? Да, потому что то, с чем они сталкивались на афганской войне, было ужасно, это было за пределами добра и зла. И он желал им живыми выбраться из этого кошмара. Желал скорее не как солдат, а как нормальный человек другому такому же человеку.
Наблюдая их реакцию на его слова, я подумал, что тогда была в разгаре «холодная война». Большинство американцев были уверены, что такие люди, как Артем, воюют на стороне противника. Они считали его врагом, хотели убить его. Теперь мы, американцы, воюем с теми, с кем воевал Артем.
Я смотрел на него и на юных американских солдат, раздумывая о том, насколько похожи и одновременно не похожи наши страны и как это можно, чтобы люди, бог весть во имя чего, уничтожали друг друга. Я понимал, что мой пацифизм не будет понят многими. Ведь на той войне, о которой говорил Артем, люди сражались и умирали с честью, абсолютно уверенные в том, что правы.
После того как все солдаты ушли и съемочная группа стала паковать камеры, я прошел в холл. Один из новобранцев оказался рядом.
— Я просто хотел, чтобы вы знали, — сказал он, — многие из нас беспокоятся по поводу этого девиза.
* * *Спустя час мы ехали в машине и обсуждали с Иваном события дня. У нас было мало времени в Детройте и Чикаго, чтобы поговорить. Каким-то образом разговор коснулся музыки, и Иван заговорил о западных музыкантах, которые ему нравились. Вскоре мне стало ясно, что он знает гораздо больше об американской и английской музыке, чем я. Потом он запел, и очень хорошо запел. Я сразу узнал: Фрэнк Синатра, Джонни Кеш, «Роллинг Стоунз», «Битлз» — целый калейдоскоп. После одной песни «Битлз» он поведал, что западная музыка имела огромное влияние на людей в Советском Союзе. Он вспомнил, что в 1990-м побывал на концерте Пола Маккартни в Москве. «Когда Маккартни пел, я был поражен, увидев, сколько людей плакали. Я понял, что они плакали не из-за лирики, не из-за музыки. Они плакали потому, что эта музыка так много значила в их жизни. Они плакали о себе».
Глава 5
Пеория
Владимир Познер провел довольно много времени в Соединенных Штатах, хорошо их знал, и на протяжении всего нашего путешествия его знания находили неожиданное применение. Иногда он начинал петь, например американский фольклор: Лидбелли, Пит Сигер, Вуди Гютри. Разные песни. Мой старший брат был фольклорным певцом, и, будучи ребенком, я учился у него. Но Владимир знал намного больше, чем я. Кроме того, он мог неожиданно рассказать какую-нибудь историю или открыть малоизвестный факт, связанный с особенностями данного места. Первоначально я подозревал его в розыгрыше, — может, у него есть с собой энциклопедия, к которой он обращается, и намекнул на это в разговоре. Но в конце концов я понял, что он хранит огромное количество информации у себя в голове и, в силу разных обстоятельств, это просто всплывает в его памяти.
Как-то утром за завтраком в Чикаго он объявил, что мы должны поехать в Пеорию, городок в штате Иллинойс, чтобы взять там несколько интервью. «Это сыграет в Пеории… — произнес он и, увидев недоумение на мое лице, пояснил: — Это старинное выражение, которое означает, что маленькая Пеория на самом деле представляет собой огромную Америку. Она ее моделирует. И если что-то срабатывает там, то будет работать везде. В этом городке всего сто двадцать тысяч населения, но демографическая картина настолько разнообразна, что очень много компаний привыкли проводить в Пеории социологические опросы и тестировать свою продукцию».
