Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают
— Застрелился, — ответила Анита. — Они с Артуром изначально планировали застрелить друг друга. Так что тебе не стоит себя винить.
Мне не хотелось признаваться ей, что я вовсе себя не виню. Я вообще ничего не чувствую.
В дверях возникла мама с пухлым рогаликом в одной руке и пачкой апельсинового сока в другой.
— Я нашла плавленый сыр!
Мама разрезала рогалик и намазала его сыром, не очень густо, но мне так хотелось есть, что я не стала ворчать. Просто удивительно, до чего есть хотелось. Не так, как в обеденный перерыв, когда после завтрака прошла всего пара часов, а на уроке истории живот вдруг начинает громко урчать. Из желудка голод как будто распространился по всему телу. Собственно, в желудке ничего не болело, однако руки и ноги ослабели донельзя; тело это чувствует, и челюсти работают в ускоренном темпе.
Сок я выпила одним махом. С каждым глотком жажда усиливалась, и напоследок я смяла картонную пачку, чтоб высосать всё до последней капли.
Мама предложила принести что-нибудь еще, но перекус помог мне восстановить силы и встать лицом к лицу с реальностью. Незримой волной нахлынула реальность происшедшего. Она настигала меня, куда бы я ни повернулась, куда бы ни пошла, окатывая отчаянием всё вокруг.
— Скажите, пожалуйста, — обратилась Анита к маме, подняв на нее просящий взгляд, — я могу поговорить с Тифани наедине?
Мама распрямила плечи и приосанилась.
— Если Тифани этого хочет…
Именно этого мне и хотелось. Благодаря поддержке Аниты я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы настоять на своем.
— Выйди, пожалуйста, мам, — попросила я как можно более мягко, чтобы мама не обиделась.
Не знаю, что она ожидала услышать, но мой ответ, похоже, ее огорошил. Она собрала использованные салфетки и пустую пачку сока и сухо сказала:
— Тогда ладно. Если вдруг понадоблюсь, я буду в коридоре.
— Не могли бы вы прикрыть за собой дверь, пожалуйста? — попросила вдогонку Анита, и маме пришлось повозиться с ограничителем, из-за которого дверь никак не хотела закрываться. Бедная мама, подумала я. Наконец дверь сдвинулась с места, и в сужающемся просвете я увидела маму, стоящую в коридоре. Не зная, что я смотрю на нее, она запрокинула голову кверху, изо всех сил обхватила руками свое тощее тело и стала раскачиваться из стороны в сторону, скривив рот в немом крике. «Обними же ее, черт побери!» — чуть не заорала я отцу.
— Мне показалось, ты чувствуешь себя скованно в ее присутствии, — объяснила Анита.
Я промолчала. Теперь мне хотелось защитить маму.
— Тифани, я знаю, что ты много пережила, слишком много для девочки твоего возраста. Но мне нужно поговорить с тобой об Артуре и о Бене.
— Я еще вчера всё рассказала сержанту Пенсакоулу.
Выбежав из столовой в святой уверенности, что Дин тоже мертв, я метнулась к тому же выходу, что и Бет, но в отличие от нее я не визжала как резаная, не желая привлекать к себе внимание. Я не могла знать, что к тому моменту Бен уже выстрелил себе в рот. Добежав до спецназовцев, пригнувшихся к земле, я решила, что они целятся в меня, и повернула обратно, к зданию школы. Один из них меня нагнал и отвел к толпе обалделых зевак и затрапезно одетых мамаш, которые истерически выкрикивали имена своих чад мне в лицо.
— Я его убила, я его убила! — повторяла я, когда врачи «Скорой» пытались натянуть на меня кислородную маску. Вмешались полицейские, и я рассказала, что стреляли Бен и Артур.
— Артур Финнерман! — кричала я, но они всё переспрашивали: «Бен — фамилия? Артур — фамилия?» С перепугу я даже не могла вспомнить, как фамилия Бена.
— Я знаю, — ответила Анита. — Полиция очень благодарна тебе за информацию. Но я бы хотела поговорить не о вчерашнем. Мне нужно составить психологические портреты Артура и Бена, чтобы понять, почему они сделали то, что сделали.
Такой поворот меня насторожил.
— Вы из полиции? Я думала, вы психиатр.
— Я судебно-медицинский психолог, — ответила Анита. — Иногда полиция Филадельфии привлекает меня в качестве консультанта.
«Хуже, чем из полиции», — подумала я и вслух спросила:
— Так вы из полиции или нет?
Анита улыбнулась, и в уголках глаз обозначились три глубокие морщины.
— Не из полиции. Хотя, если говорить начистоту, все, что ты мне расскажешь, я передам полиции. — Поморщившись, она заерзала на неудобном стуле. — Я знаю, что ты уже сообщила следствию много ценного. Я бы хотела поговорить с тобой об Артуре. О вашей дружбе. Ведь вы дружили?
Ее глаза забегали из стороны в сторону, словно она читала меня, как газету. Я молчала.
— Вы дружили с Артуром? — повторила Анита.
Я беспомощно бросила руки на одеяло.
— Он страшно разозлился на меня.
— Ну, друзья иногда ссорятся.
— Да, мы дружили, — нехотя признала я.
— Так из-за чего он разозлился?
Я подергала нить, вылезшую из больничного одеяла. Чтобы ответить на вопрос Аниты, придется упомянуть о той ночи у Дина, а это исключено, совершенно невозможно.
— Я украла фотографию… на которой он с отцом.
— Зачем?
Я вытянула вперед носки, пытаясь избавиться от раздражения, которое охватывало меня, когда мама вдруг начинала расспрашивать меня о друзьях. Чем глубже она пыталась копнуть, тем больше мне хотелось утаить от нее.
— Потому что он мне нагрубил и я хотела ему отомстить.
— Что он сказал?
Я потянула за нитку еще сильней, и в ответ на усилие краешек одеяла размахрился. Если я расскажу Аните, что наговорил мне Артур, придется и о Дине всё выложить. И о Лиаме. И о Пейтоне. Мама меня убьет, если про всё узнает.
— Он бесился, потому что я сблизилась с Оливией, Дином и другими ребятами.
Анита с понимающим видом кивнула.
— Ему казалось, что ты его предала?
— Наверное. Он терпеть не мог Дина.
— Почему?
— Потому что Дин травил его. И Бена тоже.
Внезапно у меня на руках оказалась карта, благодаря которой я выйду из этой заварухи целой и невредимой. Надо быстро и уверенно повести за собой остальных, иначе они примутся копать, копать и копать. И докопаются до той октябрьской ночи.
— Вы знаете, как Дин и Пейтон издевались над Беном? — услужливо спросила я.
Анита осталась довольна тем, что услышала, и поблагодарила меня за «смелость и откровенность». Теперь я могла вернуться домой.
— Дин сейчас тоже здесь, в этой больнице? — спросила я.
Анита уже собиралась уходить.
— Возможно. Хочешь его увидеть?
— Нет, — ответила я. — Может быть. Не знаю. Это плохо?
— Хочешь совет? — повернулась ко мне Анита. — Побудь дома, с семьей.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
