Елена Филон - Только сияй
Обломки гитары, моей гитары, моего Гибсона. Ухмылка Шейна.
Ненавижу Шейна.
Ненавижу Шейна!
НЕНАВИЖУ ШЕЙНА!
Серые глаза. Пронзительные, добрые, ласковые.
Калеб… Его улыбка, языки пламени, ласкающие шею.
Запах Рождества. Крыша, ветер вздымает волосы к небу, дышу полной грудью…
Поцелуй. Трепет. Чувство защищённости.
Расставание…
«Прощаться? Как я могу прощаться?.. Я только нашёл тебя, Тейт. И найду ещё раз».
Со всей силы уткнулась лбом в колени. Больно… Вой в голове. «Заткнись! Смолкни! Не могу больше».
Слёзы. Не имеет смысла сдерживать их. Они не подчиняются мне, как и всё тело. Тело вопит. Протестует.
Помнит…
Руки Шейна. Ожоги на теле. Ласки. Горячая кожа под моими ладонями, плавится, обжигает. Дрожь. Агония. Поцелуи: страстные, глубокие, незабываемые. Нежность в глазах, сомнение, неуверенность. Желание!
Шейн…
«Слушай меня, Тейт. Не смотри. Только слушай. Когда я на сцене… я настоящий. Только там я живой. Слушай музыку… эти слова идут из самого сердца. В них нет лжи, потому что в них я такой, какой есть. Не смотри. Только слушай…»
«Ты так прекрасна, Тейт».
Побег.
Уверенность.
Сомнение.
Отрицание.
Злость.
Вспышки перед глазами. Больно… Лекарство, надо принять его. Не могу пошевелиться. Страшно. Страшно, что снова забуду. Слёзы не спасают. Писк в ушах. Размытые голоса из прошлого. Смех, улыбки, хаос… Сцена. Я на сцене.
Счастье.
Желание.
Это невыносимо. Чувствовать его взгляд, ощущать каждой клеточкой кожи, сгорать, глядя в его глаза. Дышать его запахом, целовать его, дрожать в его руках.
Невыносимо.
Противостояние. Миру. Шейну. Самой себе.
Улыбка Николь. Крохотное сердечко бьётся в её животе. Рука Шейна на моей руке, удар, прошедший сквозь нас обоих. Его глаза. Его настоящие глаза. Без маски, без страхов, без сомнений. Его улыбка. Его песня. Его прикосновения.
Я с Калебом.
Танец. Запах Шейна. Капли дождя.
Я с Калебом.
Тепло. Целый мир в карих глазах. Надежда.
Я с Калебом.
Признание. Ссора. Разочарование.
Авария. Удар. Тишина.
Крик в голове. Не могу… не могу больше! Хватит! Пусть всё исчезнет!
Разрывает на части. Больно… Слишком больно. Пожалуйста… Ногти скребут по полу – зацепиться не за что, не за кого. Дышать тяжело. Вспышки в глазах.
Пожалуйста…
Солнце играет медными прядками в тёмных волосах. Блестящие глаза: смесь цвета горького шоколада и карамели. Манящие, глубокие.
«Когда она меня увидит, первое, что сделает, – это пошлёт к чёрту, можешь быть уверена».
«Не будь трусом. Если любишь её, то должен найти и сказать об этом».
«Я скучаю по ней».
«Я скучаю по ней…»
«Ты даже не замечаешь, какими глазами Шейн на тебя смотрит! Слушай своё сердце, девочка. Позволь ему говорить».
Перевернулась на спину, заставила себя открыть глаза. Слёзы… Слёзы – доказательство жизни. Сирена в голове – пусть разлетится эта голова к чёртовой матери. Я дышу. Я живу.
Я помню.
«Ты… любишь её?.. Да или нет, Шейн?»
«Да».
Да.
Всего одно слово…
Глава 27
Потолок. Он всегда был белым?..
Как же я жила в этом номере и о чём думала, если даже не замечала, какого цвета надо мной потолок. А сейчас смотрю на него – белый.
Таблетки помогли справиться с болью – немного. Через несколько часов собираюсь ехать в больницу. Врачу не звонила, потому что до встречи с ним ещё надо решить несколько вопросов. Неотложных вопросов, потому что бессонная ночь не только восстановила в памяти каждую забытую секунду из моей жизни, но ещё и открыла глаза на то, что мне делать дальше. Как поступать. Как жить. Куда двигаться.
Время пришло. Я это сделаю. Я знаю как.
Пора расставить всё по своим местам. Распутать эту безумную паучью сесть и, быть может, тогда… Нет, уверена – тогда можно будет вдохнуть полной грудью, не ощущая боли.
Пока больно. Но клубок развязывается. В моей голове уже развязывается…
Шесть утра. Из коридора донёсся чей-то лошадиный смех. Патрик.
FB собираются в аэропорт, но до того, как они покинут отель, мне нужно поговорить с одним человеком. И только с одним, без свидетелей.
Поднесла к глазам мобильный и написала Калебу смс с просьбой зайти ко мне. Через пару минут в дверь постучали.
Голова закружилась, стоило ногам коснуться пола. В последний раз пила лекарство минут десять назад – ещё не успело подействовать. Сейчас станет легче.
Открыла дверь. Калеб. Красивый… Безупречный Калеб.
Белоснежная улыбка испарилась с лица в тот же миг, когда увидел меня. Страшно представить, как я сейчас выгляжу. Наверняка как чучело…
Поспешила закрыть за ним дверь.
– Тейт? – Калеб выглядел не на шутку обеспокоенным, дотронулся ладонью до моего лба, но я мягко опустила его руку и постаралась улыбнуться.
Глаза Калеба на мгновение стали нереально круглыми, зрачки суетливо забегали, а затем лицо прояснилось. Он медленно опустился на диван, провёл руками по волосам, приводя себя в чувство, и покрасневшими глазами взглянул на меня.
– Ты вспомнила, – произнёс тихо.
Кивнула. Подошла ближе и замерла.
Смесь чувств на лице Калеба не придавала уверенности. Он был и рад, и в то же время… прекрасно понимал, зачем я его позвала. Калеб никогда не был глупцом. И даже без слов он всё отлично понимает. Словно видит меня насквозь.
Откинулся на спинку дивана и небрежно провёл рукой по волосам. Печально усмехнулся, глядя перед собой:
– Терапия Джареда сделала своё дело. Чёрт… Я знал, что сегодняшнее утро будет тяжёлым.
– Я должна была поговорить с тобой раньше, ещё до…
– Ещё до аварии? – резко повернул ко мне голову.
Замолчала.
В горле рос ком, в висках всё ещё стучало, но я должна это сделать. Сейчас это самое важное и самое главное, что я должна сделать.
Я должна быть честной с Калебом. Потому что он это заслужил.
– Да, ещё до аварии.
Калеб облизал губы, облокотился на колени и опустил голову.
– Что там произошло?.. Почему ты уехала? Что он тебе сделал? Какого чёрта позволил сесть за руль?!
Помолчала, слушая его тяжёлое дыхание, и тихо ответила:
– Он ничего сделал. Мы просто… поругались, как обычно. За руль я села сама. У Шейна не было шансов остановить меня. И я не оправдываю его… Он мог не говорить всего, что сказал… Но сесть за руль было моим выбором. Это правда, Калеб.
Калеб повернул ко мне голову. Это невыносимо – смотреть в его глаза. Меня разрывает от боли, видя всё то, что творится у него внутри.
«Ненавижу себя».
– Ты была с ним?.. – Голос Калеба был сухим и тихим.
