Сайра Шах - Мышеловка
Я начинаю тихо плакать. Она пододвигает мне коробку с бумажными салфетками и продолжает:
— Это рассматривается как более стабильное окружение, и, кроме всего прочего, здесь присутствует простой прагматизм: приемной семье власти платят, а усыновление бесплатное. Если ей будет найдена семья для удочерения, вы уже больше не будете для своей дочери законным родителем. Хотя у вас будет право навещать ее, вы должны понимать, что ребенка могут направить в стране куда угодно.
— Здесь должно быть что-то еще. Она очень больна. Ей необходим уход специалистов. Профессионалов, — говорю я.
Она качает головой.
— Если вы говорите о попечении по месту жительства, я должна вам сказать, что в настоящее время в Британии существует очень мало приютов для детей и еще меньше для младенцев. Они обычно не считаются лучшим выходом с точки зрения интересов ребенка.
— Ладно, а как я могу отвечать ее лучшим интересам? Мы не могли справиться с ней, когда были вместе, и я точно не смогу справиться с ней сама. Кроме того, мне необходимо работать. Я шеф-повар. Работаю сама на себя.
— Такую печальную картину мы наблюдаем довольно часто. Отец уходит, а мать остается, чтобы поднимать семью сама. А где сейчас находится ваш ребенок?
Я медлю с ответом.
— Она со своим отцом. Во Франции. Впрочем, я не могу себе представить, что он может захотеть оставить ее у себя.
Адвокат бросает на меня проницательный взгляд.
— Но если она в данный момент не на вашем попечении и даже вне пределов страны, я не думаю, что мы можем что-то сделать. Вы должны привезти ее сюда, должны жить с ней здесь, и тогда мы можем еще раз рассмотреть вашу ситуацию.
А я-то полагала, что как только вернусь в Англию, смогу решить все вопросы. Но тут все оборачивается еще хуже.
Адвокат смягчается.
— Послушайте, что я скажу вам не как юрист: мне кажется, что вы в смятении и очень устали. И это ужасный момент для того, чтобы принимать долгосрочные решения насчет будущего вашей дочери. Если хотите, я могу позвонить в местный хоспис. Загляните туда, чтобы понять, какую помощь они могут вам предоставить. Потом поговорите с мужем и спросите у него, что он собирается делать, — он может вас удивить.
***
Хоспис расположен всего в нескольких кварталах отсюда. Я иду туда пешком, неотрывно глядя на мокрые плитки тротуара, как делала, когда была маленькой девочкой. Тогда это было связано с тем, что я боялась наступать на трещины. Сейчас же я просто не вижу смысла смотреть куда-то выше.
Нянечка, открывшая мне дверь, приветливо здоровается со мной. Вероятно, они здесь уже привыкли к готовым расплакаться родителям, которые обращаются к ним со своими бессвязными просьбами.
— Мы являемся центром для детей в состоянии, которое угрожает их жизни или ограничивает их возможности. Из того, что я слышала о Фрейе, она могла бы попасть к нам, если бы вы жили в районе, который обслуживается нашим учреждением. Послушайте, я понимаю, сейчас обстоятельства могли привести вас в растерянность. Мы для того, чтобы помогать людям. Давайте я вам все здесь покажу.
Мы входим в светлую комнату, полную игрушек. Тут находится всего один ребенок, который сидит в кресле-каталке. Возраст его определить невозможно: он совершенно лысый и иссохший, словно восьмидесятилетний старик. Нянечка подбивает его поиграть легко смываемыми красками для рисования пальцами. Он с сомнением смотрит на открытые цветные баночки. Она берет его тонкую руку и осторожно окунает ее в ярко-синюю краску. Он сжимает пальцы в щепотку и мгновение внимательно смотрит на них. Внезапно он делает стремительное движение в ее сторону, мазнув ее краской по носу. Она смотрит ему в глаза. Оба смеются. Его рот и зубы кажутся непомерно большими на его высохшем лице.
Мне снова хочется плакать.
— Здесь так спокойно, — говорю я.
— Да, сейчас просто учебный семестр. У нас тут нет учебных заведений, так что нам не разрешают держать детей школьного возраста во время семестра. Если они только не смертельно больны, конечно.
— А много у вас тут смертельно больных?
— Есть несколько человек. Но большинство детей такие, как Фрейя: у них очень сложные потребности. Например, они могут питаться только через трубку, а трубка эта работает от насоса. Или у них может быть кислородный баллончик. Обычно они передвигаются на каталках. И разумеется, все они на коктейлях из разных лекарств. Первое, что мы должны сделать, — это узнать от родителей, как выполнять их повседневный режим.
Перед глазами возникает мимолетное видение будущего Фрейи.
— Это так утомительно, — говорю я. — А как справляются их семьи?
— Все они реагируют по-разному. Мы, конечно, видим, что некоторые настолько в отчаянии, что готовы отделаться от своих детей и сбежать. Но другим трудно выносить разлуку со своими неполноценными детьми даже по праздникам. У нас тут есть комнаты, где можно остановиться; мы делаем всю тяжелую работу, в то время как они просто расслабляются для смены обстановки. В этом смысле мы очень гибкие.
— Так вы могли бы взять Фрейю? Насовсем? — Я не ожидала, что мой вопрос прозвучит так резко.
Следует секундная пауза.
— Я не уверена, что вы меня правильно поняли, — говорит она. — Мы ухаживаем за детьми только как подмена родителей. Чтобы семьи могли взять выходной.
— А есть где-нибудь такое место, куда ее могли бы взять на все время?
— Самое лучшее место для ребенка на все время — это его семья, — назидательно говорит она, как будто читает текст из инструкции.
— Но я мать-одиночка.
— Как и очень многие из наших клиентов. И обычно у них несколько детей, за которыми нужно присматривать.
Я какое-то время беспомощно смотрю на нее. Она смягчается и улыбается мне.
— Но всем время от времени требуется передышка, — говорит она. — Фрейе мог бы быть предоставлен уход у нас на две недели в год.
***
Последняя моя встреча должна состояться на Харли-стрит. Я понятия не имею, как я смогу это себе позволить, но я не могу вынести разлуку с Фрейей без какой-то замены. Мне нужны мои близнецы. Я должна превратить их в реальность.
Я пыталась забеременеть естественным путем, и это обернулось катастрофой.
В итоге я пришла к убеждению, что проблемы Фрейи и мой выкидыш были обусловлены дефектным геном, носителем которого является кто-то из нас с Тобиасом.
Я уговариваю себя, что пришла сюда, потому что у меня нет шанса вернуться к Тобиасу, но на самом деле это из-за того, что я не доверяю природе. На этот раз мне необходимо, чтобы все было регулируемо и находилось под контролем.
Еще одно здание времен Регентства. Еще одна латунная табличка. Я поднимаюсь по ступенькам к внушительным парадным дверям и звоню в частную клинику экстракорпорального оплодотворения — ЭКО.
Пациентки в зале ожидания все женщины: профессионального вида, хорошо одетые, чуть старше того возраста, которого можно было ожидать от матери. Из оправленных в рамочки коллажей со стен на нас взирают тысячи младенцев, зачатых в этой клинике. Мы все сидим под взглядами этих деток в полной, ничем не нарушаемой тишине, какая бывает в библиотеках. Я оглядываюсь по сторонам в поисках доброжелательного лица. Но никто мне в ответ не улыбается.
Я ожидаю со стороны мужчины-консультанта скрытого морального осуждения, в особенности потому, что в заполненном мной формуляре в графе «статус отношений» я указала, что одинокая и без партнера. Но похоже, что ЭКО в большей степени коммерческое мероприятие, чем медицинское.
— Мы можем поставить вас в очередь на донорскую сперму, — говорит он. — Использование другого партнера, разумеется, виртуально исключает любой риск, если состояние вашей дочери было связано с рецессивным геном, присутствовавшим у вас или вашего бывшего мужа. По закону вам необходимо пройти диагностический тест на ВИЧ и гепатит С. Вероятно, было бы неплохо пройти начальное обследование на уровень фолликулостимулирующего гормона — это даст нам информацию, насколько хорошо у вас проходит овуляция. Если позволяет резерв яичников, я предложил бы начать с ВМО — внутриматочного оплодотворения. Мы просто введем сперму вам в матку. Это дешевле и менее инвазивно. Если это не сработает, следующим шагом будет полное оплодотворение in vitro — в пробирке. И, конечно же, если будут какие-то сомнения насчет того, что на ваш выкидыш могло повлиять качество вашей яйцеклетки, мы можем рассмотреть вопрос с донорской яйцеклеткой. — Он смотрит на тонкие золотые часы у себя на руке. — Вы можете сдать анализ крови прямо сейчас. Медсестры дадут вам формуляры для заполнения. Через несколько дней мы вам позвоним и сообщим о результатах.
