Леонид Головня - Вкус «лимона»
– Время есть. Выйдешь на человека и жди деньги. В любом случае позвоню.
Коля положил трубку, прошелся по пустому дому, остановился у фотографий на стене. Высмотрел фотографии Клавдии. На старенькой, пожелтевшей – светловолосая малышка сидела на руках темноволосого мужчины. На новенькой, цветной, вставленной в уголок поверх стекла, Клавдия сидела в кресле в студии и, сжав губы, серьезно смотрела на фотографа. Коля вынул снимок, перевернул. Отпечаток был сделан на стандартной почтовой открытке. Слева от марки и адресов «куда и от кого» – размашистый текст: «Дорогой Флоре на память! Не думай, что я такая мрачная. Я веселая, как прежде. Жду встречи! Клава Мартинес».
Кимбл передал Коле полис – две скрепленные скобкой тонкие пачки страниц:
– Сегодня сестры должны вернуться. Листок завещания – внутри. Прикреплен предпоследним. Изучи внимательно. Я резервировал нам три места на вояж в Вашингтон. Две ночи в твоем распоряжении.
– В другое место нельзя?
– Они много сейчас повидали. А от Вашингтона трудно отказаться. Не просто история – сплетни о жизни первых лиц послушает. Женщинам интересно, гиды на «малине» популярность стригут. Почему у тебя вопрос возник?
– Куда бы мне не хотелось появляться, так это туда.
– А в чем дело?
– Женщина там… Не желательно встретить.
– А-а! – загоготал Кимбл. – Сам «мамулечек» плодишь, а надо мной потешался!
Коля расстроился, юмор не воспринял.
– На экскурсии маловероятно кого-то встретить, – уверенно сказал Кимбл. – Или она у тебя по Белому дому шастает? Тогда в президентскую спальню не заглядывай!
– Да нет, – раздраженно отмахнулся Коля.
– Может быть, в Конгрессе заседает? – Кимбл наслаждался реваншем.
– Всё. Отстань!
– Процесс пошел, – сказал Коля Кимблу. – Сестры страховкой заинтересовались.
– Как тебе удалось? – удивился шеф.
– Я – ни при чем. Нет счастья, несчастье помогает. Перепила девушка в жару пива, желудок тревожит.
– Иду выкупаю экскурсию, – заторопился Кимбл.
Домашние сидели у камина с легкой закуской. Флора слушала мессу по телевизору.
– По-русски лечусь, – весело сказала Клавдия, увидев Колю. – Рюмку водки с Биллом глотанула. Все сразу прошло.
– Правильно! – одобрил Коля.
– Что она сказала? – спросил Билл, услышав свое имя.
– Говорит, что ты по-русски лечишь, водкой, – перевел Коля.
– Сама меня к водке приучает. Разбавлять не разрешает. Я бы винца старенького предпочел.
– Что он там? – спросила Клавдия.
– Спаиваешь ты его, возмущен, – ответил Коля.
– Ой! Спаиваю! – Она засмеялась. – Он каждый вечер кислятиной накачивается и спит на диване, под градусом.
– Клавдия на обследование через неделю идет, – объявил Билл, не понимая ее веселости. – В лучшую лабораторию устроил. Телекамерой проверят. Не найдут чего, зонд пропустят.
– Клав, – сказал Коля. – «Шуты гороховые» к вашей милости возвращаются, чтоб неповадно было болеть.
– Кто такие? – разыгрывала она непонимание.
– Шутами гороховыми кого назвала? Дела мы делали, тебя без присмотра бросили. Помнишь, обижалась?
– А-а! – протянула она. – Что нам предстоит? Совместный полет в космос с приказом «Глаза не открывать до приземления!»?
– Угадала! – сказал Коля и замолчал.
– Так что? – спросила она с нетерпением.
Коля нарочно тянул, даже вроде как собрался уйти.
– Потом расскажу.
– Говори сейчас!
– Экскурсия в спальню Президента в Вашингтоне, – сказал Коля, как тайну выдал, оглядываясь. – С сообщением пикантных сведений о похождениях хозяина. Кимбл раскопал спецэкскурсию.
Флора засмеялась и неожиданно поддержала Колю:
– Обычная экскурсия, Клав. Не смогла тебя свозить. Съезди, поездка короткая. Пофорсишь в новом костюме.
Они шли по Пенсильвания-авеню в Вашингтоне.
– Я не предполагала, что Кеннеди с сестрой жены спал. В Минске – идеал. До сих пор – кумир женского населения. Бабы Жаклин завидовали. Такой мужик! Вот те и мужик! Тьфу, глаза бы не смотрели! Противно это.
– Ты чересчур, Клав. Жаклин сама по любовникам шастала. Любвеобильная красотка была! – сказал Коля.
– Ненавижу предательства. Такая семья, такие дети! – Она разочарованно вздохнула.
Подошли к освещенному среди темной зелени Белому дому.
– Давай поужинаем где-нибудь без группы. Посидим в ресторане уютненько, – предложил Коля. – Или в номер закажем, побарствуем? – спросил как бы между прочим.
Клавдия посмотрела на него, что-то решала.
– В ресторан, Коль.
Зашли в ресторан рядом с отелем. Народу было мало. Играла тихая музыка. Танцевали две пары.
– Почему Уоррен слинял на второй день? – спросила Клавдия, усаживаясь на диванчик внутри высокого каре с сиденьями в круг столика.
– Срочные дела засосали. Страховать зоопарк предложили. Большие деньги! Животные кусают друг друга. Особенно крокодилы. Могут заболеть!
Она не засмеялась, посмотрела на него прищурившись.
– Что смотришь? Правду сказал.
– Хотела тебя вруном назвать, передумала, на твое счастье. Смешно соврал.
– Тебе меня мало?
Она усмехнулась:
– Достаточно.
– Рюмку водки для тебя, на лечение, – сказал Коля, рассматривая меню. – Мне тоже водки, чтоб не заболеть. Лосося пареного возьмем. Он не соленый. А?
– Заказывай, что считаешь нужным. Ты кавалером у меня образовался, – сказала она улыбаясь.
Расслабившись, они сидели молча. Веселость у Клавдии исчезла. Она задумалась, слушала музыку. Фантазия Коли ничего путного не рожала. Решил двигаться, как получится.
– Клав.
Она неожиданно резко повернулась, поймав устремленный на нее взгляд.
– Ну что? – спросила трезво.
– Потанцевать требуется.
– Пойдем.
Они вышли к «пятачку».
– Клав, можно тебя потрогать?
– Где? – Она отстранилась с «квадратными» глазами.
– За плечико.
– За плечико потрогай.
– За ключицу, вот здесь?
– Потрогай.
Коля тронул пальцем за ключицу.
– Поцеловать в лобик можно?
– Целуй, пока я не покойник. – Она улыбнулась.
Коля поцеловал и притянул к себе.
– И ты туда же, кобелиная натура, – сказала Клавдия, напрягаясь.
– Да если бы не твой роман с Кимблом, я бы знаешь какой хвост развернул!
– Видела я твой хвост.
– Тебе скучно со мной?
Она засмеялась:
– Не скучно.
Коля вдохновился:
– Возьмешь с собой в Белоруссию?
– У меня зять твой ровесник. – Она нахмурилась. – Куда я с тобой явлюсь? У нас народ прямой! «Поехала бабка в Америку погулять…», – скажут и добавят кое-какое существительное.
Коля снова занервничал. Рушилось секундное «взаимопонимание».
– С мужем у тебя что?
– Разошлись, не выслушав друг друга до конца, – сказала Клавдия, отвернувшись. – Считал, что я попрекаю его зазря, и орал на меня. А я не упрекала, исправить хотела, чтоб потом не жалел о «не так» прожитой жизни. Стал пропадать. Чего делал, не знаю. Но мне нес всякую чушь. Я вранье за версту определяю. – Она отстранилась. – Зачем я тебе нужна?
Коля нагнулся к ее уху.
– Нужна, значит. Все тебе объясняй, – зашептал он. – С тобой уверенным себя чувствуешь, – вспомнил он слова Кимбла и сам себя проклял за неуклюжесть.
– Когда ты это решил?
– Как увидел, – ответил, напрягаясь.
Клавдия притихла. Они стояли, покачиваясь под музыку. Ее волосы нежно тревожили Колину щеку, запах незнакомых духов будоражил воображение, и он тоже притих, боясь спугнуть возникшую близость.
За полночь, у номера отеля, Коля задержал Клавдию за руку.
– Зайдем!
– Зачем? – Она посмотрела в глаза.
– Молока теплого закажем. Мне говорили, что спать помогает, – улыбнулся он.
Она посмеялась, сказала язвительно:
– Хорошо, что «мэйк лов» не сказал. – Отрицательно покачала головой. – Спокойной ночи.
Провела рукой по его лицу, хлопнула пальцем по носу, будто «осадила зазнайку».
– Клав?
– Нет! – ответила резко, в глазах возникла недружелюбная темень.
– Тогда гуд бай, – сказал Коля трагически.
В номере зазвенел телефон, Коля стрелой рванулся вперед, схватил трубку. Клавдия повернулась и двинулась по коридору, за поворотом остановилась у окна. Штора мешала смотреть на город. Она зашла за полотно, прислонилась лбом к стеклу.
– Алло! – крикнул Коля в номере.
– С новым счастьем! – услышал он голос Кимбла. – Привет «мамулечке», самый нежный. Завидую…
– Нет «мамулечки».
– Уже! Ну, ты, Дон Хуан, – шустряк!
– Нет Дон Хуана! Ушла.
Трубка на момент смолкла, потом разразилась грозным криком:
– Догоняй немедленно! Что хочешь придумывай! Фейерверк в Вашингтоне устрой! Купайтесь в бассейне перед Ассамблеей! Пусть полиция вас заберет – сближает очень. При Флоре не подпишем! Это – миллион, Ник!
– Да понимаю я! – Коля бросил трубку и ощетинился.
Он щелкнул пальцем, вышел и бесшумно пошел по ковру коридора. Дошел до номера Клавдии, постоял раздумывая. Поцарапал ногтем дерево на двери. Легонько повернул ручку. Заперто. Он двинулся вдоль номеров дальше. В конце коридор круто поворачивал, образуя маленький холл, где стояли кресла. Коля сел. Встал, подошел к открытому окну и выглянул. Вдоль стены шли лоджии комнат. Перелезть через промежутки не составляло большого труда. Преодолеть по карнизу угловой стояк и… можно добраться.
