Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей
— Ну? — грозно спросил он.
— Есть хочу, — почему-то шепотом сказала она. — Очень…
— Сейчас придет твоя мама и накормит тебя, — сказал Толстяк, крепко сжимая в кулаке заветный пакет. — А меня никто не придет и не накормит. У меня нет мамы.
— Но я очень хочу есть…
— И я тоже, — заверил Толстяк и запихал в рот остатки бутерброда. — Фиве фольфе фем фы, кх-м… Даже больше, чем ты.
— Нет, я хочу больше, — не согласилась она. — Ты уже ешь, а я еще нет…
— Тебя мама заругает за то, что ты разговариваешь с бомжа… с незнакомыми дяденьками, — пустился на хитрость Толстяк. — Так что лучше иди к маме, пусть она тебя переоденет и накормит. А это — мои котлеты, это — мои бутерброды. Мне их подарили.
— Дай мне, пожалуйста, — попросила она. — Ты все равно толстый, а я есть хочу…
— Не дам! Я не только толстый, но и жадный!
— Пожалуйста…
— Не дам! Жадный я!
— Ну, пожалуйста…
— У-у! — взвыл Толстяк и, выдернув из пакета самый маленький бутерброд с котлетой, протянул ей. — На! И пусть тебе будет стыдно! Тебя дома накормят, а меня…
Он замолчал на полуслове, удивленный тем, с какой жадностью девочка набросилась на подарок.
— Кх-м… Тебя что, дома не кормят? — поинтересовался он, между делом запихивая в рот огромную котлету. — Батя пьет? Или мамаша?
— Нет, — сказала она, с трудом проглатывая откушенный не по возможностям кусок. — Не пьют… Они хорошие. Только с папой случилось несчастье, а потом пришли злые дяденьки и стали мучить маму и тетю Наташу, а я убежала… Теперь жду их здесь. Только тетя Наташа сказала, чтобы я никому об этом не рассказывала… Ты не говори никому, хорошо?
— Хорошо, — сказал Толстяк, заглядывая в пакет, на дне которого лежал последний бутерброд.
После мучительных раздумий и колебаний он разделил бутерброд пополам, отдал одну половину девочке, вторую проглотил сам и поднялся.
— Ну, ладно. Я пошел… Может, тебя до дома довести?
— Нет, — отказалась она. — Я здесь должна ждать. Тетя Наташа сказала, что они с мамой к магазину придут, а я где-нибудь рядом ждать должна. Чтобы никто не видел.
— Веселые у тебя родители, — покачал головой Толстяк. — В такой холод ребенка без теплой одежды на улицу выпускать, да еще голодного. Ну, да это ваши проблемы, а мне и своих хватает. Пока. Привет тете Наташе.
— Спасибо, — запоздало поблагодарила она, и Толстяк отправился дальше.
Окрыленный таким успешным началом «трудового дня», он решил закрепить удачу в этой же «сфере деятельности» и, отыскав в мусорном бачке новую тряпку, вышел на перекресток.
Стоило машине задержаться у светофора, как Толстяк набрасывался на нее и начинал с энтузиазмом размазывать грязь по стеклам, причитая:
— Недорого. Недорого и очень чисто. Совсем недорого…
Чаще его обкладывали матюгами, отгоняя от автомашин, один раз выскочивший из салона автовладелец едва не намял бедолаге бока, иногда его просто игнорировали, но Толстяк не сдавался.
— Недорого. Недорого и очень чисто. Не дорого. Совсем недорого…
— Эй, ты! — раздался за его спиной недовольный голос, и чья-то рука схватила его за воротник. — Ты что на нашем месте делаешь? Здесь мы работаем.
Толстяк оглянулся на группу подростков, незаметно подошедших сзади, и нервно облизал губы. Их было шесть человек, младшему на вид можно было дать не больше десяти, старшему — лет четырнадцать, но это была настоящая опасность. Толстяк хорошо знал, на что способны такие вот стайки уличной шпаны. «Дети двора», сбиваясь в «кружки по интересам», могли в своей жестокости переплюнуть любого возбудившегося к активной деятельности маньяка.
— Я не знал, что это ваше место, — сказал Толстяк. — Никого не было, и я решил немного подзаработать… Но я не успел ничего заработать…
— Знать надо, дядя, — ухмыльнулся длинный парень в ярко-красной куртке. — Незнание не освобождает от ответственности — слышал такую «мулю»?
— Но я же все равно не успел ничего заработать, — пробормотал Толстяк, понимая, что сейчас его будут бить. — Я недавно здесь…
— Кого это интересует? — скривился подросток. — Это твои трудности, дядя. Важен сам факт. И чтобы другим было неповадно…
Дожидаться продолжения Толстяк не стал. Столкнув преградившего ему путь парня, он со всех ног бросился наутек. Вслед полетели ругательства и угрозы, но топота ног слышно не было — Толстяку повезло и на этот раз. С его комплекцией убежать от подростков было бы нелегко. Забежав в тот самый дворик, где он совсем еще недавно наслаждался домашними котлетами, Толстяк остановился и перевел дыхание.
— С машинами не получилось, — тяжело дыша, констатировал он. — Придумаем что-нибудь другое… Нужно пройтись по помойкам, может быть, выкинули что- нибудь такое… дельное…
Он направился было к мусорным бакам, но стоило ему запустить руку в один из них, как в темном углу подворотни что-то зашевелилось, и он поспешно отскочил в сторону.
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул он, разглядев грязно-голубое платье своей недавней знакомой. — Ну и напугала ты меня!.. Я думал — собака. Они в последнее время кусаются особенно больно… Ты еще здесь?
— Да.
— А родители?
— Нет… Их еще нет, — она всхлипнула. — Ни мамы, ни тети Наташи…
— А живешь ты где?
— За городом… Но мой дом сгорел. Я видела, как он горел…
— Что-то ты врешь, — усомнился Толстяк. — Наверное, сбежала из дома, а теперь сказки сочиняешь. Иди домой, а не то я милиционера позову.
— Не надо милиционера, — попросила она. — Пожалуйста, не надо милиционера… Тетя Наташа говорила, что не надо…
— Да ты же совсем окоченела, — заметил Толстяк. — Посинела, как твое платье. Вся грязная и синяя… Ну- ка, марш домой!
— Сгорел дом, — тихо повторила она, — Мне ждать здесь нужно…
— Ну, я пошел за милиционером, — пригрозил Толстяк и сделал вид, что собирается уходить. — Уже иду…
— Не надо… Пожалуйста, — прошептала она, — Опять придут эти дяденьки и будут бить и кричать… Мне здесь ждать надо…
— Незадача, — Толстяк почесал в затылке, — И все- таки ты врешь. И с родителями у тебя плохо, и дом сгорел, и тетя Наташа не пришла, и милиции ты боишься… Говори, где живешь, а то я за милиционером пойду.
Разумеется, никуда Толстяк идти не собирался, прекрасно понимая, чем это может для него закончиться. Но ребенок и впрямь выглядел далеко не лучшим образом, и он хотел ее припугнуть, чтобы заставить вернуться домой. А милиционер… Что может быть страшней для бомжа, чем милиционер? Только компания обкурившихся подростков.
— Сгорел мой дом, — вновь повторила она. — Не надо звать милиционера. Я должна ждать здесь.
— Скоро стемнеет, — посмотрел на небо Толстяк. — Ранней весной дни короткие и холодные… Тебе действительно пора домой.
— Позвони, — попросила она. — Позвони, и за мной придут. У меня есть бумажка, на которой тетя Наташа написала цифры. Позвони, пожалуйста.
— У меня денег нет, — развел руками Толстяк.
— Совсем нет?
— Совсем, — подтвердил Толстяк.
— А как же ты живешь?
— Чтобы жить, деньги не нужны. Они нужны, чтобы хорошо жить. А я просто — живу.
— У папы с мамой всегда были деньги… Они говорили, что их все время не хватает.
— Мне хватает. Потому что у меня их нет. Наверное, твои родители богатые, поэтому им всегда не хватает денег.
— Да, богатые… И телефона у тебя нет?
— У меня и квартиры-то нет.
— Где же ты живешь?
— На чердаке. Как Карлсон. Мы даже похожи с ним. Я тоже мужчина в полном расцвете сил и толстый.
— Я смотрела мультфильм про Карлсона. Он жил на крыше, а ты на чердаке. И он был маленький, а ты вон какой… И пропеллера у тебя нет.
— Нет, — грустно согласился Толстяк. — Даже пропеллера у меня нет, а то бы улетел.
— Куда?
— Не знаю… Туда, где тепло. И где фрукты на деревьях растут. Если захотел поесть, можно просто протянуть руку, сорвать банан и съесть. А здесь бананов нет, поэтому постоянно есть хочется.
— Мне тоже, — призналась она. — Мне хочется есть и очень-очень холодно. Я замерзла и промочила ноги… Позвони, пожалуйста. Пусть за мной придут.
— Как же я позвоню, когда у меня нет ни денег, ни телефона?
— Попроси у кого-нибудь, скажи, что потом отдашь.
— Ага… А мне вместо пятачка — «в пятак»…
— Что?
— Нет, это я о своем… Мне пора идти. Нужно еще успеть найти что-нибудь пожрать на вечер.
— Нельзя так говорить. Нужно говорить «покушать».
— А-а… Да, пойду поищу покушать, а то вечером жрать будет нечего… А ты иди домой. Счастливо.
— Не уходи. Позвони, пожалуйста… Я очень замерзла, хочу есть, и мне страшно одной. Позвони, пусть за мной придут.
— Не могу. У меня нет денег. Иди домой. Пока.
