Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье
***
Писание дневника — занятие стыдное, ибо отнимает время от серьёзных занятий. Но это необходимое душе дело, как телу — онанизм.
***
Лидия Яковлевна в двадцать пять лет записала: "Я иногда чувствую старость". Мне кажется, у русских такие мысли рано не возникают. Только у евреев, да и то большая редкость.
***
"Читала воспоминания Белого о Блоке. Из этих людей душа прёт!"
Как редко встречаются такие люди! Из моего друга Степана она "пёрла". По сравнению с ним некоторые мои знакомые — "мёртвые души".
***
Багрицкий обожал Пастернака и неприязненно относился к Маяковскому. Больные люди не любят физическое здоровье у окружающих.
***
"Мы умеем читать только в детстве". Согласен.
***
Люди, не производящие искусство, а поглощающие его либо назойливо лезут к творцам, либо шарахаются от них. Я же всю жизнь общаюсь с художниками с одним желанием — чему-то научиться.
***
Шкловский сказал Лидии Яковлевне, что Маяковский любил Лилю Брик двенадцать лет, а она его ненавидит.
— Почему?
— За то, что гениальный человек он, а не Ося.
— Так Брика она любит?
— Ну, конечно.
***
"Литературное томление"… Как точно сказано! Мы всегда испытываем его, томясь по новому, талантливому писателю.
***
"Ахматова явно берёт на себя ответственность за эпоху, за память умерших и славу живущих". Сказать такое о живом человеке — это значит очень глубоко чувствовать её стихи и будущую значимость.
***
"На днях видела совсем другого Маяковского…". Какова фразочка, а? Маяковского видела… Это почти тоже, что сказать: "Сегодня я видела эпоху".
***
"Проблема хорошей старости (то есть не боящейся и не стыдящейся) одна из величайших". Верно, потому что это проблема всей жизни.
***
Маяковский был "на полголовы крупнее своих гиперболических метафор". А многие писатели их нагромождают и тонут под ними. Читаешь, и слышишь один треск.
***
"Для того чтобы попасть в цель, литература должна метить дальше цели". В театре это называется "сверхзадача".
***
"В Советской России у людей, а может быть только у интеллигентов, нет бюджета". Это написано в двадцать восьмом году. Его нет и посейчас.
***
И снова читая: "Недавно у меня провёл вечер Заболоцкий…", "Анна Андреевна заговорила со мной о Б.", "Вчера до часу ночи у Шкловского…". Ничего себе биография!
***
"Кручёных был махровым цветением футуристической глупости. Вероятно, каждое направление имеет свою глупость, которой свойственны смелость и последовательность необычайные: ей же иногда доступны откровения и вершины, запретные для разумного существа".
Вот именно, Лидия Яковлевна. Почему же вы считаете этих людей просто глупыми? Они же подлинные шизоиды, особенно в среде художников. И Кручёных с Хлебниковым из этой когорты.
***
"Не все люди понимают, что можно без всякой необходимости писать, писать, отвалиться от стола, отлежаться и опять писать".
Вот так я и живу.
***
"Здравый смысл — это по преимуществу верное чутьё на масштабы и иерархию вещей. Между прочим, это понимание того, что можно делать неподобающие вещи: вмешиваться в чужие дела, говорить правду, писать письма с одной улицы на другую, — но всё это можно делать только, когда нет выбора, и не остаётся делать ничего другого".
Боже мой! Я именно так и жил всегда, но меня вечно уверяли, что мои поступки лишены здравого смысла: двадцать лет писал безответные письма дочери, всегда говорил людям неприятную правду и так далее. Выходит, что есть две разновидности здравого смысла — нравственный и прагматично-обывательский.
***
Всеобщая дикая инстинктивная враждебность превратила в ад и трагический балаган последние выступления Маяковского. Рабфаковское и невежественная партийная масса любила Есенина, как любила водку и азартные развлечения.
***
Творческому человеку свойственна опасность бесплатной работы — он же всё равно не может не писать.
Всю вторую половину жизни я так и живу. Но меня подкармливает медицина. Как же тяжко тем, кто ничего, кроме творческой работы не умеет делать… Когда заработок и творчество сочетаются браком, творчество становится бракованное и увядает на глазах.
***
"Слабохарактерные люди склоны к крутым и непоправимым разрывам". Возможно, это так. Но тянуть фальшивые отношения — это что, признак силы характера?
***
"Анна Андреевна очень больна. Три дня лежала под морфием".
Я уже где-то писал, что большинство творческих людей были наркоманами, начиная с Гоголя. Морфий тогда считался безобидным болеутоляющим средством.
***
"Человеку, отдающему детям всё и ещё сверх того, ничего не поможет. Он обречён на неудачу". С этой фразой Л.Гинзбург можно поспорить.
***
Первое страдание в юности запоминается навсегда, но жизни не разрушает. В зрелом возрасте страдание крайне опасно, ибо чревато переоценкой взглядов в мрачную сторону.
***
В старости разговаривать с людьми — исследовательская работа.
***
Душевная неуравновешенность терпима только при наличии таланта.
***
Научить нашего школьника любить литературу невозможно за отсутствием общей культурной среды. У дореволюционного гимназиста такая среда имелась.
***
Чушь собачья, что Печорин — "лишний человек", а Онегин — представитель разлагающегося дворянства. Печорин — порождение среды, её характерный представитель, а Онегин во многом автобиографичен. Что же, Пушкин — разлагающийся представитель своего класса?
***
Социальный заказ погубил социалистическую литературу.
***
Писать для печати нельзя, особенно стихи. Занятие литературой это всегда либо восхождение, либо падение.
***
Главной приметой нашего времени является опошление культуры. Ценности сместились. Подлинные заменились ложными, второстепенными. Выросло целое поколение, для которого информация о креме от морщин, искусственных грудях и женских прокладках интереснее и важнее содержания книг Толстого и Достоевского.
Сила пошлости в её безответственности. Она не нуждается в обосновании, не ищет выбора. Пошлость всегда самодостаточна.
***
Высшей ценностью для эгоистов является наслаждение, для интеллектуалов — созерцание, для людей религиозных — любовь, для ищущих — творчество.
***
Ненасыщенность бытия… К чему она приводит?
Наш школьник, оканчивая школу, выглядит дурак дураком. Он привык кое-как учить уроки, "балдеть" от дурной музыки, бегать по дискотекам. До семнадцати лет он не задумывался над тем, что он любит, чем хотел бы заниматься. Ни в школе, ни дома его не смогли насытить подлинными заботами, ответственностью и любовью к труду.
К его услугам множество справочников средних и высших учебных заведений, над которыми он начнёт размышлять только после окончания школы.
Параметры, по которым он будет выбирать будущую профессию, иначе говоря, всю свою дальнейшую судьбу, самые дурацкие: "здесь больше платят", "тут работа легче", "сюда легче поступить"… Людей, случайных в своей профессии 99 %. Все они — люди несчастные. В профессиональной неудовлетворенности их обычно сопровождает неудовлетворенность семейная.
К тридцати годам вырастает растерянный человек. Он ни в чём не убеждён, у него нет веры в свои силы, он не умеет зарабатывать деньги. Но семью кормить надо. Человек оказывается в тупике. Его не за что уважать жене.
В девятнадцатом веке тридцать лет — время большого опыта. "Борис Годунов" написан Пушкиным в двадцать шесть лет, Лермонтов двадцати шести лет уже погиб, Добролюбов в двадцать пять лет умер, Чернышевский, учитель целого поколения, в тридцать шесть лет был выбит из гражданской жизни.
Почему же так? Поверхностные отношения, всеобщая нищета, рвачество, отсутствие традиций, смешение классов, ненависть к интеллигенции — всё это последствия революции.
Долго нам ещё придётся всё это расхлёбывать. Не одно поколение уйдет, прежде чем мы достигнем среднеевропейского уровня.
В Европе система тестов в школе быстро приводит к тому, что психологи выясняют наклонности ребёнка и переводят его в соответствующий класс. Заканчивая колледж, молодой человек уже готов к своей будущей профессии. Когда же мы начнём жить по здравому смыслу?
