Маделин Уикхем - Помнишь меня?
— Ну ладно, — сказала я наконец. — Подойду на минутку.
— Люсинда проработала у нас месяцев восемь, — быстро бормотала Фи, когда мы вышли из кабинета. — Занималась в основном счетами клиентов из Европы, сидела у окна, любит мятный чай…
— Вот. — Клэр вручила мне упакованный в подарочную бумагу огромный сверток, увенчанный шелковым бантом. — Это спортивный тренажер для младенцев.
При моем приближении остальные попятились. Честно говоря, я их не виню.
— Здравствуй, Лекси. — Люсинда подняла на меня глаза, греясь в лучах всеобщего внимания.
— Привет, — коротко кивнула я и указала на младенца в белых ползунках. — Поздравляю, Люсинда. У тебя девочка или мальчик?
— Моего сына зовут Маркус! — с обидой сказала Люсинда- Ты ведь его уже видела!
Несмотря на острый холодок под ложечкой, я пренебрежительно передернула плечами:
— Боюсь, я не очень люблю детей.
— Она их ест! — прошептал кто-то.
— Ладно, к делу. От лица нашего отдела позволь преподнести тебе это! — Я передала пакет Люсинде.
— А речь? — весело спросила Клэр.
— В этом нет необходимости. — Я окинула секретаршу тяжелым взглядом. — А сейчас всем вернуться на свои рабочие ме…
— Нет, есть! — с вызовом возразила Дебс. — Это же торжественные проводы сотрудника! Люсинде полагается торжественная речь!
— Речь! — крикнул кто-то сзади. — Речь! Еще двое забарабанили по столам.
О Господи, они правы. Начальникам полагается отпускать подчиненных, похвалив их на прощание за проделанную работу.
— Хорошо, — сказала я наконец и прокашлялась. — Все мы очень рады за Люсинду в связи с рождением Маркуса, хотя нам и жаль расставаться с таким ценным членом команды.
Краем глаза я заметила, что Байрон незаметно присоединился к собравшимся и пристально наблюдает за мной поверх своей кружки с надписью «Остаться в живых».
— Люсинда всегда была… — Я отпила глоток кофе, выигрывая время. — Она всегда была… У окна. Попивала свой мятный чай и занималась европейскими счетами.
Подняв глаза, у дальней стены я увидела Фи, изо всех сил изображавшую, что едет на чем-то.
— Все мы помним, как Люсинда любит мотоциклетный спорт… — неуверенно произнесла я.
— Мотоциклетный спорт? — изумилась Люсинда. — Ты хочешь сказать, верховую езду?
— А, ну да, конечно, верховую езду, — поспешно поправилась я. — И мы высоко ценим твои усилия по работе с французскими клиентами…
— Я никогда не работала с французами! — рассерженно перебила меня Люсинда. — Ты вообще замечала, над чем я работала?
— Расскажи историю о Люсинде и бильярдном столе! — крикнул кто-то, и все дружно засмеялись.
— Нет! — разозлилась я. — Хватит. За Люсинду! — Я подняла чашку с кофе.
— Разве ты не помнишь эту историю, Лекси? — послышался сбоку вкрадчивый голос Байрона. Внутри все у меня похолодело. Он догадался.
— Разумеется, помню, — оборвала я его самым лучшим своим начальственным тоном. — Но сейчас не время и не место для глупых историй, не имеющих отношения к делу. Работа ждет. Попрошу всех немедленно вернуться на рабочие места.
— Господи, она просто вздохнуть не дает! — пробормотала Люсинда. — Хуже, чем раньше!
— Подождите! — Голос Байрона мягко перекрыл недовольный ропот. — Мы забыли еще один подарок для Люсинды — ваучер в СПА матери и ребенка! — Он с преувеличенно почтительным видом подал мне глянцевый листок. — Осталось вписать имя. Это должен сделать начальник отдела.
— Знаю, — сказала я, доставая ручку.
— И фамилию тоже, — небрежно добавил Байрон, когда я сняла колпачок. Я подняла глаза и увидела его торжествующий взгляд.
Черт, он меня подловил!
— Разумеется, куда ж мы без фамилии… Люсинда, напомни свою новую фамилию.
— А я и не меняла, — обиженно ответила она, укачивая младенца. — Пишите девичью.
— Понятно.
Как можно медленнее и аккуратнее я вывела на пунктирной линии «Люсинда».
— И фамилию, — ласково напомнил Байрон с видом инквизитора, закручивающего винты на орудии пытки. Я в отчаянии посмотрела на Фи, которая старательно артикулировала какое-то слово. Добсон? Доджсон?
Задержав дыхание, я каллиграфически вывела Д. Затем сделала паузу и вытянула руку, разминая кисть.
— Что-то с запястьем, — сказала я, ни к кому в особенности не обращаясь. — Мышцы сводит.
— Лекси, посмотри правде в глаза, — сказал Байрон, качая головой. — Спектакль окончен.
— Ничего не закончено, — оборвала я его. — Я заполню это в своем кабинете.
— Не смеши меня! — развязно сказал он. — Бога ради, неужели ты всерьез решила, что можешь одурачить…
— Эй! — заглушил его высокий голос Эми, привлекший общее внимание. — Смотрите, там Джуд Лоу! Без рубашки!
— Джуд Лоу?
— Где?!
Голос Байрона потонул в суматохе. У окна мгновенно образовалась толпа. Дебс отпихнула Каролин с дороги, и даже Люсинда вытянула шею, пытаясь что-нибудь разглядеть.
Обожаю свою сестру!
— Ладно, — сказала я деловым тоном. — Я должна идти. Клэр, закончи с этим. — Я швырнула ваучер чуть ли не в лицо секретарше.
— Это Джуд Лоу! — настаивала моя сестрица пронзительным голосом. — Я видела, как он целовался с Сиенной! Нужно срочно звонить в журнал «О'кей»!
— Да она ни черта не помнит! — яростно кричал Байрон, но его никто не слышал. — Все это притворство!
— Мне нужно к Саймону. А ты займись работой. — Резко повернувшись в лучших традициях Лекси-змеи, я быстро вышла из комнаты, прежде чем он успел ответить.
Когда я поднялась на восьмой этаж, дверь в кабинет Саймона Джонсона оказалась закрытой. Наташа жестом предложила мне присесть и подождать. Я опустилась на диван, все еще дрожа от волнения из-за едва не разразившегося скандала.
— Вы вдвоем пойдете к Саймону? — с удивлением спросила Наташа, глядя на Фи.
— Нет. Фи здесь просто… Чуть не сказала — «для моральной поддержки».
— Лекси нужны мои пояснения к отчету о продажах, — уверенно солгала Фи и, приподняв брови, посмотрела на Наташу. — Она стала совершенно прежней.
— Поняла. — Секретарша многозначительно наморщила лоб.
В этот момент зазвонил телефон. Некоторое время Наташа слушала.
— Хорошо, Саймон, я ей скажу, — сказала она наконец. Положив трубку, Наташа повернулась ко мне: — Лекси, у Саймона сейчас сэр Дэвид и другие члены совета директоров.
— Сэр Дэвид Олбрайт?!
Новость не предвещала ничего хорошего.
Сэр Дэвид Олбрайт был председателем совета директоров и очень крупной шишкой — гораздо крупнее и шишковатее, чем Саймон. Нрав у председателя был тяжелый, это все знали.
— Да, — кивнула Наташа. — Саймон предлагает вам войти, присоединиться к ним и изложить свой вопрос. Он просит уложиться в пять минут. Справитесь?
Паника посылала мне в грудь маленькие острые стрелы. Я не ожидала встречи с сэром Дэвидом и советом директоров.
— Конечно. Фи, мне нужно попудрить нос. Продолжим наш разговор в туалете.
— Хорошо, — не без удивления ответила Фи, — как скажешь.
Я тычком распахнула дверь туалета — все кабинки были свободны — и, тяжело дыша, опустилась на табурет.
— Нет, я не смогу этого сделать.
— Что?!
— Я не смогу… — Я с безнадежным видом обхватила руками свою папку. — Идиотская идея! Как мне произвести впечатление на сэра Олбрайта? Я никогда не выступала перед людьми такого ранга, я не сильна в ораторском искусстве…
— Еще как сильна! — возразила Фи. — Лекси, ты произносила речи перед всей компанией и держалась прекрасно.
— Правда? — Во мне робко затеплилась надежда.
— Я бы не стала врать, — твердо сказала подруга. — На последнем совете по продажам ты выступила блестяще. Ты можешь произнести прекрасную речь, даже стоя на голове. Просто поверь в это, и все.
Я несколько секунд сидела молча, пытаясь представить себя перед большой аудиторией. Но ущербная память никак не откликнулась — эти воспоминания в ней не задержались. С тем же успехом Фи может кормить меня рассказами о том, что я вытворяла чудеса на цирковой трапеции или мастерски прыгала тройной «аксель».
— Ну, не знаю… — Я потерла щеки. Вся энергия и силы словно ушли в песок. — Может, я просто не гожусь на роль начальницы? Может, лучше бросить все это и не позориться…
— Нет! Да ты рождена быть руководителем!
— Как ты можешь это говорить? — Мой голос задрожал. — Когда меня назначили начальником отдела, я опозорилась! Я отдалилась от подруг, не справлялась с обязанностями… Я завалила работу, и все они это поняли. — Я резким кивком указала на дверь. — Поэтому меня и сняли. Господи, зачем я вообще затеяла все это… — Я закрыла лицо ладонями.
— Но ты нигде не облажалась! — От смущения у Фи получилось почти грубо. — Ты была хорошим руководителем.
