Николай Романов - Байкеры
— Вас двое? — Святозёр соизволил заметить Фанту.
— Трое. — Кей кивнул на ХаДэ. — Выдержит твой баркас?
Святозёр гордо хмыкнул. Мол, и не то выдерживали. Он махнул рукой, и мужичок, свечкой торчавший на корме, уселся за рычаги небольшого крана. Святозёр спрыгнул на дебаркадер и крепко обнял Кея. Они похлопали друг друга по плечам, затем разошлись и еще разок оценивающе рассмотрели друг друга.
— Плохо выглядишь, Кей, — сообщил Святозёр, поднимаясь с ним на набережную. — У тебя проблемы. Ты похож на типа, которого мы нашли сегодня утром на дне, в полукилометре выше. У него тоже проблемы, я думаю.
Кей слабо улыбнулся. К шуткам Святозёра он привык. Тот ежедневно извлекал со дна реки всякую дрянь, и ему следовало прощать грубость. Кто еще согласится лезть в плохом снаряжении за небольшие деньги туда, куда Город сливает все, что переварил? В том числе и людей. Если волк — санитар леса, то водолаз — санитар Города.
Втроем, при символическом участии Фанты, ХаДэ спустили по гранитным ступеням на дебаркадер. Байк сообразил, какая участь ему уготована, и слегка потускнел. Оставалось следовать воле хозяина и надеяться, что события последнего времени не оказали на его разум разрушающего воздействия.
ХаДэ аккуратно зацепили такелажными концами, и кран перенес его на катер. На палубе байк пристроили рядом с рубкой, прикрыв самым грязным куском брезента. Фанта остался сидеть на палубе, выбрав в качестве стула лебедку. Кей и Святозёр удалились в рубку для непродолжительной беседы. Вышли они оттуда довольные. Святозёр успел переодеться в одежду городского жителя.
— Я еду домой, — басил Святозёр, — оставляю на борту вон его.
И кивнул на мужичка в кепке, возившегося с управлением крана. Один рычаг болтался, и мужичок пытался вернуть его на место.
— Он свой.
— На борт никто не сунется? — в голосе Кея сквозило беспокойство.
Святозёр рассмеялся:
— Кинь печаль! Здесь мой участок реки. Я же тебе рассказывал, что ее давно поделили. Что найду на дне — мое. С речниками у меня договор, а чужие по фарватеру не ходят.
Привычно, по-морскому, подняв воротник куртки, Святозёр протянул руку:
— Как разберешься с делами — звони.
Стоя на дебаркадере, Святозёр помахал рукой.
— В следующий раз приезжай на метро! — крикнул он вслед удаляющемуся от берега катеру. — Водки выпьем!
Катер уходил, основательно покачиваясь. Кей держался за высоко выступающий над бортом водолазный трап и смотрел в широкую спину Святозёра. Скоро она пропала из виду. Святозёр сошел на берег и стал таким, как все.
— Что будем делать? — раздался голос Фанты за спиной.
— Ждать.
— Чего ждать? Вот любопытный!
— Пока эта штука, — Кей мотнул головой в сторону солнца, — не опустится пониже. — Тогда проще уйти к своим.
Кей не хотел зря пугать парня. К своим он и не собирался. У него созрел другой план, который требовал одного — времени. С берега их не видно. Пусть весь Город выйдет на улицы с вопросом: «Где Кей? Не видели Кея?» — никто их сейчас не найдет. А вечером… Вечером решится все.
День провели в трудах и разговорах. У Кея закончились сигареты, помощник Святозёра оказался некурящим, а предложение Фанты «сплавать к берегу» осталось без ответа. Поэтому разговоры отвлекали от мыслей о куреве.
Неуемный Фанта хотел знать все:
— А почему ты не вызовешь своих, Бешеных?
— Этому человеку нужен я.
— А кто он, этот человек?
— Не знаю. Пока не знаю.
— Но если он хочет тебя убить, тогда он навредит Стае. Следовательно, тебя должны защитить.
Еще один любитель логики! Кей ответил:
— Я сам решу.
Фанта замолчал. Откуда ему знать, что за ураганы бушуют в голове Кея? Сколько миллионов мыслей одновременно атакуют мозг? Может, он сам ищет смерти, как Дженни со своими трюкачами? Вспомнив Дженни, Кей нахмурился. Уже не первый раз он о ней думает. Выкинь из головы эту ненормальную!
Фанта вообразил, что вызвал недовольство Кея, и отодвинулся. Кей не заметил. Он думал о том, что сегодня, возможно, с радостью принял бы смерть от рук изобретательного маньяка со связями в милицейских кругах. Лишь присутствие Фанты удерживало. А если бы на месте Фанты был его сын? Что он делает сейчас? Смотрит телек и в деталях обсуждает с приятелями, как на перемене лишил девственности соседку по парте? Как они не похожи, эти двое!
Катайся с миром, Фанта. Рассекай в свое удовольствие.
— Я хочу тебе помочь.
— Тогда тебя надо вооружить.
Фанта задумался и обежал взглядом палубу, на которой громоздились водолазные костюмы, круглые блестящие шлемы с уютными маленькими иллюминаторами, длинные шланги, водолазные помпы, компрессоры и ящики с инструментами — пневмомолотками, резаками и прочим, названий чего ни Кей, ни Фанта не знали.
Кей заметил несколько старых автомобильных аккумуляторов, выстроившихся вдоль фальшборта. Очевидно, их выудили со дна реки. Тут же валялась куча металлолома, среди которого острый глаз Кея приметил велосипедную цепь. Обменявшись парой слов с мужичком в кепке, Кей вернулся к Фанте. Покопавшись в ящиках, нашел молотки, лом. В двух словах объяснил, что делать.
На пару они быстро вытащили свинцовые пластины из аккумуляторов. Кей включил стоявший на палубе нагреватель и положил на него лист железа. На железо пристроил консервную банку. В банку засунул хвост цепи, на который предварительно нацепил несколько гвоздей. Затем они принялись ломать свинцовые пластины и подбрасывать их в раскалившуюся на тэне банку. Когда бурлящий свинец заполнил ее наполовину, Кей выключил нагреватель и предложил подождать.
— Все так здорово! — не выдержал Фанта. — Река, гонки, байк… Я хочу так жить. Мне нравится быть таким, как ты.
Ему все-таки удалось достать Кея:
— Прежде подумай. Главная проблема — быть или казаться. Быть — отказ от многого в пользу одного. Оцени, насколько это одно важно для тебя. Кстати, Харлей построили специально для тех, кто предпочитает казаться.
Фанта внимательно посмотрел на Кея, но ничего не сказал. Возможно, задумался над смыслом слов. Кей никогда не позволит себе обидеть ХаДэ. Тогда что он имеет в виду?
— Неприятная штука — быть. Сразу становишься зависим от себя одного. Казаться — проще. Тогда зависишь от окружающих: от моды, чужой идеи, газетных новостей… Короче — от всякой байды. Казаться — производить пустоту. Кажущаяся работа, кажущееся дело, таинственность, прикрывающая ту же пустоту и зависимость от всех. Проклятая зависимость.
— Да я и так вроде ни от кого не завишу… — Фанта осторожно потрогал банку, но та еще не остыла.
Никто не догадался просто зачерпнуть ведро воды и вылить на свинец. Ни Фанта, ни Кей.
— …Пока тебя кормят. Потом придется делать это самому. А за едой придется прыгать, бегать и ползать.
Один рожден, чтоб даром получить, Что хочет.
Другому суждено плестись на ощупь Вечной ночью.
— Но вы, Стая, вы ведь не ползаете! У вас все есть.
— Что значит «все»?
— Ну, деньги.
— Ответ неверный. Стая — и есть все. А деньги… У каждого они свои.
— А откуда они у тебя?
Задай этот вопрос кто-то другой, пришлось бы ему ночевать на дне реки, дожидаясь возвращения Святозёра, который поднимет любопытного и вернет Городу. К Фанте Кей испытывал чувства, близкие к отцовским. А отцы обязаны рассказывать своим детям сказки, похожие на быль. Или наоборот?
— На трех континентах я вырыл небольшие ямки и зарыл туда военные трофеи. Когда мне нужны деньги, я покупаю турпоездку и отправляюсь в ту страну, что ближе к ямке. Ночью переплываю реку, беру сколько нужно и возвращаюсь. Тем и живу. Доволен?
— А сколько это — «сколько нужно»?
— Чтобы хватило на хорошее здоровье.
Фанта понял, что большего не добьется, и отчаянно закивал.
— Быть — это еще и уметь сохранить свое. Кажущиеся вымрут. Перед этим им прикажут сдать вещи, построиться в колонны и маршировать в заданном направлении. Назад не вернется никто. Кто смеет быть — выживет. Быть — кем угодно. Главное — чтобы нравилось тебе самому. Как пели когда-то:
И надо просто самовыражаться, Не ожидая перемен.
Кей взялся за цепь, поднял банку с застывшим свинцом и несколькими ударами молотку сбив ее на палубу. У него в руках осталась цепь с тяжелым куском свинца на конце. Серьезное оружие. Кей показал Фанте, как пользоваться им, чтобы не искалечить себя и предложил попрактиковаться на каком-нибудь ненужном предмете. Хотел было уйти подремать, но вспомнил еще одну мелочь.
Порывшись в кармане косухи, достал снятый газетный листок. Вчера нашел под столом и суда в карман.
— Держи. Почитай. Сам решишь, что с ним делать. В крайнем случае — гальюн на корме.
Затем улегся на кучу брезента, что валялась в тени рубки, и заснул.
