Мы Бреннаны - Лендж Трейси

Джеки спустился и вновь занял свое место.

– Хочешь мороженого, пап? – спросил Шейн. – Мне его мистер Ньюман дал.

– Спасибо, но – нет. Только что я наелся у Клэр содового хлеба. – Он похлопал себя по животу и шагнул поближе к столу. – У меня сердце радуется видеть, как все вы сидите тут вместе.

Денни внимательно глянул на отца, который, похоже, не замечал беспокойные взгляды, устремленные на него со всех концов стола. Какого дьявола он натворил той ночью? Но на это не было ответов в искрящихся глазах и лучезарной улыбке Микки.

– Ну что ж, – произнес отец, ставя пустой стакан в раковину. – Я пошел спать. Утром увидимся. – Он попрощался со всеми и пошел по ступенькам наверх.

– Я тоже, – сказал Шейн. – Я устал. – Он отодвинул стул и встал, сильно задев стол ногами, прежде чем выбросить пустой стаканчик в мусор, а ложку положить в раковину. – Всем спокойной ночи. – И стал подниматься по лестнице, ничуть не огорченный всеми разговорами за столом.

У Денни все внутри бурлило. Его отец уезжал куда-то ночью, всего лишь через несколько часов после того, как Денни поведал ему, что сделал Уэлш.

Никто ничего не говорил и не притрагивался к стоявшему на столе и уже начавшему таять мороженому. Слышно было, как вверху закрылись две двери. После этого Джеки достал из-под свитера некий предмет, обернутый в легкую парусину. С глухим стуком положил он на середину стола. И когда развернул парусину, все наконец увидели.

Дуболомы! Пять, пять человек знали про револьвер. Именно отец купил его для паба.

Никто не шевельнулся.

– Он был в тайнике, – сообщил Джеки.

– О, мой бог! – Голос Санди наполнялся ужасом по мере того, как до всех доходила неизбежная правда.

Отец взял в баре револьвер и всадил пулю в голову Билли Уэлша.

Будто от старика им и без того забот не хватало, что теперь прикажете с этим делать?

Денни поднял взгляд. Все уставились на револьвер. Джеки запустил обе пятерни в волосы, Кейл уперся ртом в кулак, Санди сидела неподвижно, сложив руки перед собой. Однако на лице ее было утомленное смирение, словно бы она уже преодолела шок.

Денни понял. Такой конец во многом был неизбежен. Санди оттянула его, но в действительности механизм пришел в движение одной жуткой ночью шесть лет назад.

– Так вот, – сказала она, глубоко вдохнув и выпрямившись на стуле. Она окинула взглядом стол. – Нам нужен план.

Денни вновь развалился на стуле, чувствуя всю весомость этих слов, все связанные с этим осложнения и риски.

Только сестра права. Будет у них план. Они все сделают, чтобы защитить своего отца, потому что в семье все стоят друг за друга. Все они напортачили, наделали ошибок и причинили друг другу боль. Зато в конце концов – сошлись воедино.

В этот миг Денни простил обоих родителей. Они сделали все, что было в их силах, и как бы они ни заблуждались, они думали, что защищают семью. И отец, и мать не попадали в цель, точно так же, как какое-то время и сам Денни. Семья не затем, чтобы утаивать гадости один от другого, семья затем, чтобы вместе открыто отбиваться от них. И затем, чтобы прощать друг друга.

Придя к умиротворению, Денни ощутил такой подъем в груди, что ему привиделась их мать: взирает сверху сейчас на них, сидящих вместе за кухонным столом, где столько всякого происходило в их жизни. В большом белом доме, который она всегда любила, по соседству (в нескольких кварталах) с пабом, который и она помогла создать. В тихом городке, который она выбрала как лучшее из мест для того, чтобы заботиться об этой семье.

Будет план, и чтобы ни случилось, они разберутся с ним. Вместе.