Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам
— Он говорил, что если поступаешь в соответствии с постулатами веры, это все равно, как если бы ты на самом деле верил.
— Только бы его найти. Хотя бы мертвого. Что бы там ни произошло, я хочу об этом знать.
— Это называется «закрытие», — говорит Тоби. — В некоторых культурах считалось, что дух человека не может вылететь на свободу, пока тело не получило достойного погребения.
— Люди — странные зверюшки, правда? Были. Ну вот, мы пришли. Делай свое дело, рассказчица.
— Не знаю, получится ли. Может, сегодня лучше не надо. У меня до сих пор в голове шумит.
— Ну попробуй. Хотя бы покажись им. Ты же не хочешь, чтобы они подняли бунт.
Спасибо вам за рыбу.
Я не буду есть ее прямо сейчас, потому что я должна сказать вам нечто важное.
Вчера я послушала, что сказал мне Коростель через блестящую вещь.
Пожалуйста, не надо петь.
И Коростель сказал, что надо готовить рыбу чуть дольше. Пока она не будет горячая вся насквозь. Никогда не оставляйте рыбу на солнце перед тем, как ее приготовить. И на ночь тоже не оставляйте. Коростель говорит, что так лучше всего обращаться с рыбой, и Джимми-Снежнычеловек тоже всегда хотел, чтобы ее готовили именно так. А Орикс говорит, что когда для кого-нибудь из ее Детей приходит пора быть съеденным, она желает, чтобы его съели наилучшим образом. А это значит — хорошо прожаренным, насквозь.
Да, Джимми-Снежнычеловеку лучше, но сейчас он спит в доме, в своей комнате. И нога у него болит уже меньше. Очень хорошо, что вы над ней столько мурлыкали. Он еще не может быстро бегать, но каждый день тренируется в ходьбе. И Рен с Голубянкой ему помогают.
Аманда не может ему помогать, потому что она слишком печальна.
Сейчас нам не нужно говорить о том, почему она печальна.
Сегодня вечером я не буду рассказывать историю. Из-за рыбы. Из-за того, как ее надо готовить. И еще я немножко… Я немного устала. И от этого мне труднее услышать историю, когда я надеваю красную кепку Джимми-Снежнычеловека.
Я знаю, что вы разочарованы. Но я расскажу вам историю завтра. Какую историю вы хотели бы услышать?
Историю про Зеба? И Коростеля?
Историю, в которой есть они оба. Да, я думаю, что такая история есть. Может быть.
Родился ли Коростель? Да, я думаю, что он родился. А вы как думаете?
Ну, я не знаю точно. Но все же я думаю, что он родился, потому что он выглядел как… как человек. Когда-то. Зеб тогда его знал. Поэтому может существовать история, в которой есть они оба. И Пилар тоже.
Черная Борода? Ты что-то хочешь сказать про Коростеля?
Он на самом деле не родился из костяной пещеры, а только надел на себя кожу человека? Как одежду? Но внутри он был другой? Твердый и круглый, как блестящая вещь? Понятно.
Спасибо, Черная Борода. Пожалуйста, надень красную кепку Джимми, то есть Джимми-Снежнычеловека, и расскажи нам эту историю.
Нет, кепка не сделает тебе плохо. Она не превратит тебя в кого-нибудь другого. Нет, у тебя не вырастет другая кожа; и одежда, как у меня, тоже не вырастет.
Все в порядке. Тебе не обязательно надевать красную кепку. Не плачь.
— Очень неудобно вышло, — говорит Тоби. — Я не знала, что они боятся этой красной кепки.
— Я сам боялся «Ред Соксов», — говорит Зеб. — В детстве. Я уже тогда умел идти на риск.
— Похоже, эта кепка для них священный объект. Что-то вроде табу. Они могут брать ее в руки, но не надевать.
— Очень их понимаю. Она же чудовищно грязная! Спорим, в ней вши.
— Я тут вообще-то пытаюсь обсуждать вопросы антропологии.
— Я тебе говорил в последнее время, что у тебя очень красивая попа?
— Не изображай сложную личность.
— Сложная личность — это, надо полагать, то же, что жалкий моральный урод?
— Нет, — заверяет его Тоби. — Просто…
Просто что? Просто она не может поверить, что он это всерьез?
— Послушай, это был комплимент. Ты еще помнишь, что такое «комплимент»? Мужчины говорят их женщинам. Это часть ритуала ухаживания — вот тебе, кстати, и антропология. Представь себе, что это букет цветов. Годится?
— Ладно, годится.
— Давай начнем сначала. Я обратил внимание на твою красивую попу как раз в тот день, когда мы компостировали Пилар. Когда ты сняла мешковатые тряпки вертоградарши и надела комбинезон парковой службы. И я преисполнился желания. Но тогда ты была недосягаема.
— Нет, неправда. Я…
— Была-была. Ты была вся такая «Мисс Вертоградарь», олицетворение чистоты и непорочности, насколько я мог судить. Преданная девушка-алтарница Адама Первого. Я, кстати, подозревал, что он с тобой развлекается. И ревновал.
— Ни в коем случае! Он никогда, ни за что…
— Я тебе верю. Но тысячи людей на моем месте не поверили бы. И вообще на мне тогда висела Люцерна.
— И тебя это остановило, мистер Персональный Магнит?
Вздох.
— Конечно, меня как магнитом тянуло к женщинам. В молодости. Это гормональное, все равно что волосатые яйца. Чудеса природы. А вот женщин ко мне тянуло не всегда. — Пауза. — Как бы там ни было, я верен. Когда я с какой-нибудь женщиной, то я с ней всецело. Я, можно сказать, серийный моногамист.
Верит ли ему Тоби? Она сама не знает.
— Но потом Люцерна ушла от вертоградарей, — говорит она.
— А ты стала Евой Шестой. Беседовала с пчелами и отмеряла грибочки для психоделических трипов. Практически мать-настоятельница. Я решил, что если полезу к тебе, ты меня осадишь. Рогатая Камышница, воинственная бойцовая птица, — это он вспомнил ник, которым она когда-то пользовалась в чате Беззумных Аддамов. — Точно, это ты и есть.
— А тебя звали Белый Барибал. Индейцы еще называют его «медведь-призрак». Его очень трудно увидеть в лесу, но кто увидит, тому он принесет счастье. Так говорилось в индейских сказках — пока этот вид не вымер полностью.
Тоби начинает хлюпать носом. Еще одно побочное действие смеси для медитации — она рушит неприступные стены крепостей.
— Эй, ты чего? Я тебя чем-то обидел?
— Нет, — уверяет Тоби. — Просто я сентиментальна.
Она хочет сказать: «Все эти годы ты был моим спасательным тросом». Но не говорит.
Юность Коростеля
— Сегодня я обязательно должна им что-нибудь рассказать, — говорит Тоби. — Историю, в которой действует Коростель, а кроме него — еще и ты. Коростель был в юности знаком с Пилар, это я вычислила. А что мне сказать про тебя?
— По странной случайности, это будет чистая правда, — говорит Зеб. — Я знал его, когда никаких вертоградарей еще и в проекте не было. Но тогда он еще не был Коростелем, даже близко к этому не подошел. Он был просто мальчишкой с большими проблемами, и звали его Гленн.
