Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам
— С кем? Среди наших высоколобых нет ни одного врача.
— Я скажу, только обещай не смеяться.
— Я прикусил язык и зашил рот железными скобами. Валяй, говори.
— Ну хорошо, только ты подумаешь, что я двинулась умом: с Пилар. Которая, как ты знаешь, умерла.
Пауза.
— И как же ты намерена это сделать?
— Ну, я подумала, что можно ее навестить. Ну, то место, где мы ее…
— Паломничество к месту упокоения? На гробницу святого?
— Что-то в этом роде. И провести усиленную медитацию. Там, где мы ее похоронили, в парке. Помнишь, как мы ее компостировали? Оделись как парковые работники, выкопали яму…
— Да, я помню то место. Ты была в зеленом комбинезоне, который я для тебя украл. Мы посадили поверх Пилар куст черной бузины.
— Да. Вот туда я и хочу пойти. Я знаю, что чокнулась — во всяком случае, так сказали бы обитатели Греховного Мира.
— Сперва ты беседовала с пчелами, а теперь хочешь говорить с покойниками? До такого даже вертоградари не доходили.
— Некоторые — доходили. Воспринимай это как метафору. Адам Первый сказал бы, что я хочу соприкоснуться со своей Внутренней Пилар. Он бы меня понял и поддержал.
Снова пауза.
— Но имей в виду, одной тебе идти нельзя.
— Я знаю.
Теперь ее очередь многозначительно молчать.
Вздох.
— Ладно, детка, для тебя — все что хочешь. Я вызываюсь добровольцем. Возьму еще Носорога и Шеклтона. Будем тебя прикрывать. Один пистолет-распылитель плюс твой карабин. Сколько времени тебе нужно?
— Я сделаю короткую усиленную медитацию. Чтобы не задерживать вас надолго.
— Ты собираешься услышать голоса? Я просто так, чтобы знать.
— Я не имею ни малейшего понятия, что услышу, — честно отвечает Тоби. — Скорее всего — ничего. Но все равно я должна это сделать.
— Вот за что я тебя люблю. Ты всегда готова на приключения.
Пауза, он переминается с ноги на ногу.
— Тебя еще что-то гложет?
— Нет, — врет Тоби. — Все в порядке.
— Увиливаешь от ответа? Ну что ж, меня это устраивает.
— Увиливание, — произносит Тоби. — Слово из десяти букв.
— Дай-ка попробую угадать. Ты считаешь, я должен тебе рассказать, что произошло во время вылазки в торговый центр. Между мной и этой, как ее там. Маленькой мисс Лисицей. Прыгнул ли я на нее. Или она на меня. В общем, имело ли место половое сношение.
Тоби задумывается. Что она предпочитает услышать — плохие новости, которые подтвердят ее опасения, или хорошие новости, которым она не поверит? Не превращается ли она в обвивающее жертву беспозвоночное с присосками на щупальцах?
— Расскажи лучше что-нибудь поинтереснее, — говорит она.
Он смеется:
— Хорошо сказано.
Вот так. Ничья. Его дело — знать, а ее дело — воздержаться от выяснения. Он обожает шифроваться. Она не видит его в темноте, но знает, что он улыбается.
Они выходят на следующее утро, на рассвете. На вершинах сухостойных деревьев, какие повыше, расселись грифы; они разворачивают черные крылья, чтобы просушить их от ночной росы, и ждут восходящих воздушных потоков, что поднимут их в небо и помогут парить, кружась по спирали. Вороны сплетничают — один грубо звучащий слог за другим. Просыпаются мелкие птички, щебечут, чирикают, разражаются трелями; розовые облачные волокна висят над горизонтом на востоке, подсвеченные снизу золотом. Иногда небо напоминает старинные картины с изображением рая; не хватает лишь ангелов, чтобы парили, расправив белые одежды, словно юбки светских дебютанток на старинном балу. Розовые пальчики босых ног изящно вытянуты, крылья — аэродинамический курьез. Но ангелов нет, вместо них — чайки.
Они идут по еще заметной тропе через местность, в которой еще можно узнать Парк Наследия. Усыпанные гравием дорожки, уводящие с главной тропы вбок, уже зарастают лианами, но столы для пикников и вмонтированные в цемент барбекюшницы еще видны. Если тут водятся призраки, то это призраки смеющихся детей.
Цилиндрические мусорные контейнеры все до единого опрокинуты, крышки сняты. Это не люди постарались. Кто-то другой тут развлекался. Но не еноты: мусорные контейнеры сконструированы специально для защиты от енотов. Земля на площадке для пикников изрытая и грязная: кто-то здесь топтался и валялся.
Асфальтированная главная дорога достаточно широка, чтобы проехал грузовик парковой службы — именно на таком Зеб и Тоби когда-то везли тело Пилар к месту компостирования. Через асфальт уже лезут сорняки. Они чудовищно сильные: пара лет — и стены высотного здания треснут, как ореховая скорлупа; еще десяток лет — и останется лишь кучка мусора. А потом ее поглотит земля. Все пожирает, и само становится пищей. Вертоградари считали это поводом для радости, но Тоби они так и не убедили.
Впереди идет Носорог с пистолетом-распылителем. В арьергарде — Шеклтон. Зеб — в середине, рядом с Тоби, присматривает за ней. Он несет винтовку — так безопасней, поскольку Тоби уже выпила эликсир для краткосрочной усиленной медитации. К счастью, у нее еще остались грибы с когдатошних вертоградарских грибных плантаций — в коллекции сушеных грибов, которую она хранила много лет и забрала с собой из салона красоты «НоваТы».
— Эй, ты что тут делаешь? — произносит кто-то. Это голос Шеклтона — он доносится до Тоби словно по темному туннелю. Она поворачивается. Рядом стоит Черная Борода.
— Я желаю идти с Тоби, — говорит он.
— Бля, — восклицает Шеклтон. Черная Борода радостно улыбается:
— И с Бля тоже!
— Ничего, пусть он идет с нами, — говорит Тоби.
— Мы его так или иначе не остановим, — говорит Зеб. — Разве что треснуть дубинкой по голове. Хотя, конечно, я мог бы сказать, чтобы он убирался на хер.
— Пожалуйста, не надо, ты его совсем запутаешь, — просит Тоби.
— Куда ты идешь, о Тоби? — спрашивает Черная Борода.
Она берет его протянутую руку.
— Иду навестить друга. Но это невидимый друг.
Черная Борода ничего не спрашивает, только кивает.
Зеб смотрит вперед, потом направо и налево. Он мурлычет себе под нос песенку — эта привычка у него была с тех пор, как Тоби его помнит. Если Зеб мурлычет, это обычно означает, что ему не по себе.
Как нам все начать с нуля,
Коль сбежали с корабля,
Коль сбежали мы в поля,
Мы не знаем, бля!
— Но ведь Джимми-Снежнычеловек знает Бля! — возражает Черная Борода. — И Коростель тоже его знает!
Довольный собой, он взглядывает на Тоби и Зеба, ожидая от них подтверждения.
— Ты прав, приятель, — говорит Зеб. — Они-то знают, бля.
